Рига – Донецк: интервью Readovka с самоотверженной уроженкой Донбасса, с 2015 года привозившей на Родину гуманитарную помощь из Латвии

«Латвийско-российскую границу прошла быстро.

– Куда едете?

– В Крым!

– Что везете?

– Личные вещи.

– Счастливого пути»

С этих строк начинается объемный Google-документ, простецки озаглавленный «Дневник рижской кошки». На почти 200 страницах уместились подлинные дневниковые записи, переносящие на 10 лет назад, в разгар борьбы восставшего Донбасса за свою свободу и жизнь. Это не окопный дневник, хотя в нем то и дело встречаются портреты простых ополченцев, от рядовых до командиров, и описываются сцены из их жизни. А еще в нем регулярно мелькают длинные списки имен и никнеймов, причем неизменно со словами благодарности, и записи подобного содержания:

«К Лене – встретиться с Дашкой, отдать ей приданое для малыша, который должен скоро родиться. Лене отдать 20 комплектов девчачьей школьной формы. За этот подарок спасибо Сергею из Беларуси. Форма – загляденье! Фасонистый пиджачок, брюки и короткая юбка в складку. Лена взяла на себя труд раздать подарки тем, кто в них действительно нуждается».

«Актовегин, пирацетам, дексаметазон, мильгамма, кетанов, лидокаин, циклоферон, мовалис, диклофенак, но-шпа, антибиотики, кардиологические препараты, мази, капли в глаза-уши-носы, витамины, перчатки, шовный материал... Спустила все денежки! Оставила немножко, чтобы купить сгущенку на трассе напротив Белгорода».

Дневник этот, написанный именно для того, чтобы как можно больше людей его прочитали, попал в руки автора Readovka по счастливому случаю. Дневник этот не раз пытались уничтожить, но рукописи не горят, даже в огне информационной войны, его буквально по крупицам как могли восстанавливали неравнодушные друзья создательницы дневника.

Ее же имени не найдешь ни в каком углу даже мелким шрифтом – записки публиковались по понятной причине анонимно. Но сколь-либо внимательному читателю не составит труда сложить рассыпанные по тексту подробности и набросать портрет уже немолодой и даже почтенной, но презревшей все опасности дамы, коренной дончанки, к моменту описываемых ею событий много лет живущей в Риге. Разумеется, ни в какой Крым она не ехала и везла отнюдь не личные вещи – в машине были всевозможные медикаменты, в которых так нуждались летом 2015 года воюющий Донецк и ее земляки.

Ее зовут Марина Георгиевна, она по-прежнему бодра, весела, крепка духом, находчива и красочно описывает, что видит и что видела, хотя во всех смыслах физик. И нашли мы ее не в Риге, а в родном Донецке, куда она так мечтала вернуться все годы, что жила на чужбине, и откуда она с нами и вышла на связь.

***

Просто делай, как тебя учили

«Поехала в свой родной двор. Дорогие мои двоюродные сестры – американка Лена и москвичка Лера! Вы обе неправы. Перед нашими окнами растет одна липа и два каштана. А яблоню спилили. Прошлым летом в переход между корпусами попал снаряд. Сейчас уже все заделали».

Родилась Марина Георгиевна в Донецке. Отец прошел всю Великую Отечественную войну, мама служила в Донецком театре оперы и балета. Семья, по словам Марины Георгиевны, донецкая коренней некуда – она правнучка походного атамана станицы Новочеркасской с одной стороны, а с другой – офицера горнорудного департамента Ее Величества, который был прикомандирован к Юзу [Джон Джеймс Юз – британский промышленник, учредитель «Новороссийского общества каменноугольного, железного, стального и рельсового производств», основатель Юзовки (ныне Донецк), прим. ред.]. Здесь она окончила школу, потом университет по специальности «физика СВЧ», попав с таким багажом по распределению в Армейский институт в Мытищах, а уже оттуда – в его рижский филиал.

– Так в восьмидесятом году я попала в Ригу, – рассказывает Марина Георгиевна, – я была абсолютно уверена, что это на три года, потому что мне очень хотелось домой. Но очень удачно, очень успешно и интересно пошла работа. Понимаете, это такое удовольствие: видеть все твои мысли, все твои решения, как они реализуются, что я очень увлеклась работой. Ну замуж там вышла, тоже за сына распределенцев. Свекры прошли войну от звонка до звонка, дед как инженер истребительной эскадрильи, а бабуся в прожекторной роте от Москвы до Берлина, начинала в ополчении. Их в Ригу перевели в пятьдесят четвертом…         

Когда союзная республика превратилась в независимую Латвию, желание уехать стало еще больше, чем раньше. Но родители мужа Марины Георгиевны были уже старенькие, и переезд был им уже не по силам, а там и самим уже надо было доработать до пенсии. Поэтому, несмотря на все произошедшее, семья осталась в Риге, «завязла» корнями. Для Марины Георгиевны же изменилась не только страна, в которой она живет, но и профессия – армию из Латвии вывели, о прошлой работе на оборонку пришлось забыть. И так возник вариант пойти преподавателем, донося свои знания.

– Надо было что-то как-то решать со своей жизнью. На пенсию рано – в проститутки поздно, – смеется. – И я в полном перепуге пошла преподавать физику. А у меня же не было педагогики ни в университете, ни тем более в оборонке. И я подумала, ну черт побери, меня же Шаталов* учил! Просто делай, как тебя учили, и все будет хорошо! Ну и вот я делала, как меня учили.

(Виктор Федорович Шаталов (1927 – 2020) – советский педагог-новатор, автор уникального метода обучения с применением игровых форм, ветеран Великой Отечественной войны, прим. ред.)

С тех пор Марина Георгиевна воспитала не одно поколение студентов, которые потом сыграют не последнюю роль в нашей истории, но это будет сильно потом, спустя немало лет. Пока же мечта вернуться в Донецк оставалась для «завязшей» дончанки отложенной, но не отмененной. А исторический процесс на осколках распавшейся страны неукоснительно продолжался…

***

Три снаряда из гаубицы

«Заметила одну особенность: доселе незнакомые люди, объединенные одной целью, мгновенно становятся близкими. Я об этом, конечно, раньше читала, но не очень верила. Теперь убедилась. Да, именно так и есть».

Наступил 2014 год. В Киеве был в самом разгаре Майдан, и Марина Георгиевна, вспоминая те дни, когда следила за развитием событий по телевизору, признается, что боялась звонить в Донецк и узнавать, потому что не знала, «на кого нарвешься».

– Дело в том, что я очень обрадовалась этому Майдану… Потому что я была уверена, что Донецк это не примет, что Донецк поднимется, и что, поднявшись, Донецк не остановится. И тогда ура-ура-ура, у меня опять есть дом, есть куда вернуться!.. Пока живы были мои родители, я, конечно, ездила регулярно. Летела как на крыльях – домой-домой-домой, приезжала и выдерживала десять дней. Потому что в Донецке был какой-то невыразимый жлобярник, извините за это слово. Я его не выносила, я его не могла перенести. А кроме всего прочего, я же видела, я же понимала, что происходит, и один раз, пережив весь этот бардак, все это издевательство от чужих, от латышей, я понимала: если я приеду домой, и повторится то же самое второй раз, но уже от своих, я не выдержу.     

Как женщина и ожидала, ее родной Донбасс поднял восстание, которое Марина Георгиевна приняла с воодушевлением. То, что за его победу придется платить кровью и огнем, она тоже понимала. Но понимание не облегчало ни ужаса, ни боли, когда вчерашние «побратимы» пришли в Донбасс убивать.

– Первые полгода, когда вот на Донецк пошли танки, я видела по телевизору, как тетки иконами, извините, танки пытаются остановить, как танки по людям едут, я была в полном ужасе. Мне было больно, страшно, безумно тяжело от бессилия. А потом настал такой вот день, когда пришли три снаряда гаубичных, из дальнобойных гаубиц, во двор школы, в которой я училась, в дом, в котором я выросла, и в роддом клиники Вишневского, где сына родила. И тут я поняла, что я должна поехать. Вот должна, что бы ни было.

Распознав знак судьбы в тройном попадании по самым важным для нее местам в родном городе, наша героиня принялась собираться в дорогу, в одиночку, на машине. Но просто так, конечно, уехать, сказав, куда и зачем, не могла.

– Я что-то такое фантазийное наврала мужу, – вспоминает спустя 10 лет с улыбкой Марина Георгиевна. – Я ему врала, он понимал, что я вру, но делал вид, что верит. Ну а я понимала, куда еду, собрала медикаментов, сколько возможно, по знакомым пробежалась, и на все деньги, что были, докупила медикаментов уже в Москве, и, значит, вот приехала. Ну и с тех пор так и началось…

Тайное рано или поздно, но становится явным. Благополучно вернувшейся из первой поездки осенью 2014 года, благо без последствий, и собиравшейся ехать снова, нашей собеседнице надо было объясниться с мужем. Сделать это помог случай при почти кинематографических обстоятельствах.

– Я дома разговаривала по телефону. Что-то людям говорю и понимаю, что муж слышит о чем. Ну, думаю, все, хватит врать, тем более, что нужно ехать опять собираться. И я ему и рассказала, куда я ездила, зачем я ездила. А он развернулся и ушел молча в свою комнату… Я ему говорю: «Слушай, солнышко, а что, скандала не будет?». А он сказал совершенно замечательную фразу: «Бороться с твоей неконтролируемой инициативой – это все равно, что затыкать задницей вулкан».

«Вечером рассказывала обо всем, произошедшем со мной за день, Витке.

Она выслушала, не перебивая.

– Ясно. Никогда из тебя не получится приличной старушки...

Это был самый лучший комплимент, услышанный мною за всю жизнь!»

Дай миллион, но я тебе его не верну

Раскрыв все карты и посовещавшись, супруги пришли к соломонову решению – в семейный бюджет идет зарплата мужа, а свои заработанные деньги Марина Георгиевна тратит на Донецк и его нужды. Более того, терпеливейший любящий супруг, главный энергетик крупного предприятия в Риге, еще и взял «халтурку» для дополнительных средств жене на бензин. Поездки стали планироваться регулярно, раз в три месяца.

– За три месяца мне удавалось подсобрать ну такую приличную сумму, там три-четыре тысячи евро, и мне, конечно, помогали мои бывшие ученики-студенты. Причем я же не могла никаких не то, что сборов объявить, я должна была думать о том, что, не дай Бог, мне еще и не подставить их – в Латвии за это тюрьма. […] Я о своих бывших студентах знала, что сейчас они довольно обеспеченные люди, я им звонила, говорила: «Дай мне миллион, но деньги я тебе не верну» – «А зачем?» – «На медикаменты для Донецка» – «А, да, конечно!». Этот парень потом прозвонился своим одноклассникам, тоже моим ученикам, и они присылали… Я и сейчас их не назову ни за что!

Кроме бывших учеников, отплативших наставнице лучшей монетой, помогали личные знакомые, друзья и из России, и из Западной Европы, также сопартийцы по сетевой игре «Годвилль», в которую Марина Георгиевна с удовольствием играла. Всем, кто это делал на протяжении 8 лет – именно столько, с 2014 по 2022 включительно, Марина Георгиевна, закупая медикаменты, принимая на борт посылки от друзей и знакомых, ездила в Донецк с загруженной под завязку машиной – женщина по сей день несказанно благодарна. Что уж говорить о тех дончанах, которым эти люди каждый чем-то своим – кто одеждой, кто угощениями, кто опять же лекарствами или просто памятными подарки для души – помогли пережить эти самые страшные годы.

«Вечером наконец нашла Ролика. Фа передала для него пакет, я тоже собрала коробку с медикаментами. Только вот Фа не сказала ничего, кроме позывного. Пришлось сначала звонить в Москву».

«Сегодня у меня еще одно очень важное дело. Мне нужно прийти к Боне с цветами от имени одного справного сибирского мужика, и сообщить, что он ею очарован! Правда, сибиряк требовал, чтоб это был букет ландышей. А где ж я ап эту пору возьму ландыши???»

«Букет ромашек с астромериями тоже получился ничо так, вполне даже стильно».

«Волонтер (от лат. voluntarius – добровольный) – человек, добровольно занимающийся безвозмездной общественно полезной деятельностью. Вот не надо меня называть таким словом. Какая нафиг общественно полезная деятельность? Вот ты, читатель, примерь на себя. Ты волею судьбы долго живешь далеко от дома. Когда ты едешь домой, ты, конечно же, стараешься привезти подарки всем-всем-всем! А если к тому же дома беда? Ты, конечно же, оббежишь всех своих друзей с просьбой помочь тебе собрать с собой побольше всего нужного, чтобы хоть чуточку облегчить удары беды, пришедшей в твой дом. И что – ты от этого "волонтер"? Глупости какие... Спасибо вам, рижские друзья мои, за мою забитую до отказа машинку!».

Рукописи не горят

«Графоманией», как Марина Георгиевна говорит, она никогда не страдала, ничего записывать не думала. Появлением ее дневника, впечатавшего в себя атмосферу Донецка первых лет боев, мы обязаны ИМХО-клубу (IMHOclub) и лично его тогдашнему председателю Юрию Алексееву – известному журналисту и одновременно давнему другу Марины Георгиевны.

– С Юркой мы дружили еще с юности, ну где-то с восьмидесятого года, и он же тоже из физиков. В девяносто первом году я пошла преподавать, а он в журналисты – и очень быстро стал профессионалом с европейским именем. Он меня, понимаете, чуть ли не пинками заставил, и после каждой поездки, пока меня Юрка понукал, я вот время от времени писала.

Именно на полях ИМХО-клуба – прибалтийской дискуссионной площадки, где публиковались даже первые лица государства – и появлялись записки самоотверженной и неунывающей «Рижской кошки», правда, анонимно, от имени клуба. Имя автора, поскольку за это можно было получить 15 лет тюрьмы, не раскрывалось.

«Ах, да. Для всех читателей. Да, у меня совершенно "односторонний" рассказ. А как иначе-то? Круг общения совершенно конкретен, симпатии определены. Отдельно для тех, кто потом напишет, что, мол, это журналистская заказуха – спасибо! Это просто обалденный комплимент для технаря!».

В 2017 году Юрия Алексеева арестовали латвийские силовики, обвинив сразу по нескольким статьям. Больше писать было некуда – после случившегося Марина Георгиевна объективно побоялась отправлять новые главы в ИМХО-клуб. На ресурс были неоднократные атаки хакеров, санкционированные лично властями, записки исчезали – а черновиков она не вела, писала сразу, как душа диктовала. Но, к счастью, большую часть материалов удалось спасти, восстановив – сделали это друзья Марины Георгиевны по «Годвиллю», по крупицам собирая с других ресурсов. Благодаря им и читаем сегодня этот пострадавший, но дошедший до нас документ. Но чем бы не страдали по-черному политики, простые граждане Латвии, рижане, не раз и не два помогали Марине Георгиевне, добавляя от себя что-то к ее очередному грузу, добровольно, не боясь, в свою очередь, навлечь на себя гнев «демократии».

«Звонит некто, говорит, что от Алексеева и надо встретиться. Ну, надо так надо! Думала – по работе. Некто оказался соседом, договорились встретиться через 20 минут. Пришел дядька с сыном лет 25 и шпицем. Кошка шипит, шпиц в обмороке. Дядечка протянул мне тысячу (!) евро и велел завтра отдать сыну машину, чтоб отогнал в сервис. Честно – я остолбенела. Но ненадолго. Как только пришла в себя – тут же купила дорогущий американский препарат "Лирика", который применяется при фантомных болях и ампутационных судорогах».

«Еще. Огромное спасибо всем рижанам, кто помог мне загрузить машинку полезностями. Поименно вас перечислять не стану, но знайте, что благодарность и моя, и тех, кто благодаря вашей щедрости получил необходимые лекарства – безгранична».

А Юрий Алексеев, пробыв несколько лет под следствием, за два дня до заседания, где его должны были показательно судить, сумел ускользнуть от силовиков и ныне живет в безопасности, на территории Белоруссии. И мы еще раз благодарим его за редакторский поступок – то, что сегодня мы можем читать «Дневник рижской кошки».

Город кованых роз

Годы прошли своим чередом, если так можно говорить о периоде Минских соглашений, которые никак не останавливали ВСУ в желании убивать и калечить мирных людей. Марина Георгиевна исправно навещала Родину с большими грузами, к границе Ростовской области и ДНР подъезжая уже порой с забитым под потолок салоном. Думать постоянно о следующей поездке и медикаментах для нашей героини стало буквально инстинктом:

– За эти 8 лет, понимаете, у меня случилось такое вот искажение сознания, – веселым голосом рассказывает она. – Если я смотрела на какую-то блузку, она мне очень нравится, думаю, ага, цена? Это ж сколько – 8 пачек актовегина? Не-ет…

Каждый приезд был чередой долгожданных встреч с любимым городом, с одноклассниками, оставшимися жить в Донецке, с подопечными из разных подразделений, в том числе известнейшими «Пятнашкой», «Сомали», отрядом «Гром», с командирами, уже известными историческими личностями. Все они встречаются нам на страницах дневников, а несколько сцен с их и не только их участием, отразившие в моменте, как в янтаре, фрагменты жизни дончан, мы приведем в следующих строках.

«Потом – на Гладковку, к маме одноклассников-близнецов Иры и Юры, от Иры из Москвы отдать лекарства и, увы, палочку. Что-то сдавать стала Людмила Ивановна... Эх... Юра в Донецке, работает в Водоканале. Героические мужики – донецкие коммунальщики. Не менее чем те, кто воюет. В окопе ты хоть с автоматом и ответить можешь, а гаечными ключами да сварочным аппаратом отстреливаться не получится, тем не менее водичку и электричество городу обеспечить нужно.

– Юрка, как вы справляетесь?

– Да так. Укры долбят, мы чиним. Укры опять долбят – мы опять чиним... Тут главное – не останавливаться!».

«В столовой к нам подошла хрупкая красавица-блондинка в форме, на костылях. Смутно вроде знакомая... Лена ее представила – наш командир. Боня. Опа! Оказывается, я везла свои коробки-кошелки в отряд Илоны Баневич. Фантастическая женщина! Это какой характер и силу духа надо иметь, чтобы с успехом командовать боевым – весьма и весьма боевым! – отрядом. Кроха, 50 кило веса, и то если только с берцами. Цепкий, жесткий взгляд, немного хрипловатый голос... По случаю (как раненая выздоравливающая) с великолепным маникюром. Ну а все остальное о Боне уже давным-давно сказано: укры назначили за ее голову награду. Не дождетесь!».

«Вообще, меня поразило количество младенцев в Донецке. Рожают как скаженны! Причем не соплюшки по случайному залету, а взрослые семьи рожают второго, третьего, четвертого... У тех, кому могла себе позволить задать вопрос, интересовалась: почему? Ответ был один: "А вдруг не успею?"».

Юная вдова, пробывшая официально замужем пять недель, ждет ребеночка.

– Как ты решилась?

– Нормально. От голода ни один ребенок в Донецке не умер, и без памперсов мы как-то выросли. Зато у меня будет ребенок от нормального, сильного, смелого мужика. Вырастет и будет гордиться отцом. Да и его родителям будет для чего жить и чему радоваться. Главное, человек появится и будет жить. Вырастим!».

Пора домой!

И вот наступил 2022 год. День признания ДНР и ЛНР Россией, 21 февраля, Марина Георгиевна вспоминает так:

– Я была дома в Риге. И по телевизору прошло сообщение, что Россия признала ДНР и ЛНР. Я конечно была очень рада! Опять же, случилось неожиданное! Подошел муж и испросил: ты на когда запишешься в ветеринарку? Я говорю зачем, у меня кошки здоровы! – Ты что, думаешь уезжать, а кошек бросить? Надо ж чипы поставить!..

Буквально накануне этих исторических событий, в начале февраля, Марина Георгиевна съездила в последнюю до признания республик поездку. И то, что ей тогда рассказывали знакомые ополченцы, что она сама слышала и чувствовала, она рассказала нам:

– Я говорила с ребятами, они сказали, что вот, напротив нас стоит ТАКОЕ. Что если оно двинется, нас хватит на три-четыре часа. И города не будет. И если Россия не успеет подойти за эти три-четыре часа, то не будет не только города, но ни одного живого человека. И мы надеялись, конечно, мы очень надеялись, что Россия защитит. Но, понимаете, мы не были уверены… мы надеялись, и это было такое счастье! Я уехала, по-моему, числа 4-5 февраля, а 6-7 началась артподготовка. И Донецк долбили ТАК, что ну… это было ужасно. Это, понимаете, первый раз пошла организованная эвакуация из Донецка. Мужики приходили с женами и детьми к автобусам, загружали их, прощались навсегда. Потому что они понимали, что они остаются умирать. И если бы Россия не вошла, то так и было бы.

Готовиться бежать из Латвии Марина Георгиевна на самом деле начала еще до этих событий. Ранее она, по собственным словам, ощущала, что земля под ногами начинает гореть. Ее даже дважды вызывали в местную «охранку», как она ее называет, «поговорить». И женщина начала потихоньку процедуры по переезду. К апрелю 2022 года Марина Георгиевна уже была дома – выбирала в Донецке квартиру вместо проданной рижской. И купила практически в том же дворе, где и выросла. Вскоре переехал и супруг, доработав свой контракт с предприятием в Риге, и те самые два кота. Но это было еще время, когда обстрелы продолжали терзать Донецк с новой силой.

– Коты очень быстро все поняли! Они быстро поняли, когда от нас, они быстро поняли, когда к нам, и они поняли, когда к нам опасно. Если коты спят и хвост не шевельнется, а все грохочет – то все нормально. А если коты рванули в кладовку, то, значит, опасно.

Вокруг нового дома Марины Георгиевны – сразу несколько «любимых» целей ВСУшников – что к ним только во двор не залетало. Однажды был HIMARS…

– Дело в том, что у меня сломан позвоночник, и мне в общем-то больно. А тут «Хаймарсом» ляпнули, это было перед самой Авдеевкой, буквально через 3-4 дня Авдеевку взяли, конец февраля. Я выскочила прямо в пижаме, ну похватала, что было там, перевязочные пакеты, жгуты, «обезболку», кровеостанавливающие, понеслась вниз. И я со своей сломанной спиной, в пижаме, не замерзла, не простудилась, я успела до приезда скорой достаточно много сделать! Ой, мне было так страшно! Не потому, что мне страшно, а я же не врач! А вдруг я что-то неправильно сделала! Но потом я выясняла, сказали, что нет-нет-нет, делала все правильно, все очень хорошо.

И несмотря на эти эпизоды – а их до взятия Карловки в конце прошлого лета было, увы, немало, да и сейчас обстрелы все равно случаются – Марина Георгиевна всем сердцем счастлива, что она наконец-то дома. Живут с мужем на пенсию, Марина Георгиевна продолжает преподавать как репетитор, помогает детям готовиться к экзаменам, по возможности не беря за это много денег.

– Понимаете, эти несчастные дети, жертвы дистанционного обучения. Детки умные, детки способные учиться и детки жадно учащиеся! Но, боже мой, какие у них дырки!.. Вот катастрофические я бы сказала. Восстанавливать нужно, понимаете! Когда человек в 9, 10, 11 классе, у него на пороге ОГЭ, а он не знает закон Ома и не знает, как раскладывается разность квадратов. Совершенно самые базовые вещи!

И хотя, как она признается, у нее больше нет прежних финансовых возможностей закупать медикаменты, Марина Георгиевна никому не отказывает в помощи – узнать, где достать тот или иной препарат, подвезти на процедуры, на обследование – благо ее машина по-прежнему с ней. Со многими героями своих записок, с которыми дружила до этого много лет, с которыми ее познакомила и накрепко связала дружбой донбасский конфликт, она общается до сих пор – с командиром-снайпером Илоной Баневич, известной под позывным «Боня», которую комиссовали по ранениям, чему Марина Георгиевна, переживая за ее здоровье, очень рада, с начмедом Стрекозой – раз в месяц они вместе посещают оперу, с другими… Она дома и этим все сказано.

– А вообще я счастлива. Я несказанно счастлива, что я дома! Понимаете, дома – это так здорово, дома – это так классно! Это вы не представляете, какое это удовольствие – выйти на балкон с сигареткой утречком, летом, и поздороваться с одноклассником. А нам 67 лет!..

«Ой, уже десять, до начала комендантского часа нужно успеть домой, то есть к Ире и Арику. Комендантский час в Донецке соблюдается строго. К одиннадцати часам город пустеет, остаются только патрульные машины и спецтранспорт – скорая, аварийка и прочее. Ничего, закончится же когда-то эта дурацкая война! И снова можно будет гулять по ночным улицам, наслаждаясь вечерней прохладой и пряным ароматом роз».