Трагедия Камалы Харрис

Когда президент Джо Байден несколько недель назад снялся с гонки за президентское кресло, мои первые мысли были об Англии. Партийное “цареубийство”, доселе чуждое Америке, было отличительной чертой английской политики на протяжении веков. Теперь, когда почетный спикер Пелоси, по сути, хвастается тем, что Байдена свергли в результате партийного переворота, стоит хорошенько поразмыслить над опытом наших заокеанских сородичей на этом поприще — и над тем, как их ноу-хау скажется на нашей политике.

После покушения на царя Александра II в 1881 году премьер-министр от консерваторов Бенджамин Дизраэли заметил, что “убийство никогда не изменит мировой истории”. Впоследствии его однопартийцы не раз презрели эту мудрость — особенно в 1990 году. История падения Маргарет Тэтчер хорошо известна, и жестокость политической расправы с ней во многом поражает. Но исполненное драматизма свержение Тэтчер, посеявшее семена евроскепсиса, по сути, мало чем отличается от происходящего в американском политическом организме.

Во-первых, предстоит разгадать ребус с “престолонаследием”. Как известно, политический нож в спину Тэтчер вонзил бывший член кабинета Тэтчер Майкл Хезелтайн. Метя в премьер-министры, Хезелтайн и организовал правительственный переворот, свергнувший Железную леди. Но слишком велика оказалась неприязнь к Хезелтайну со стороны верных партийцев и тэтчеритов. В результате бразды правления взял в руки кроткий бухгалтер Джон Мейджор. Фраза, брошенная Хезелтайном при уходе из кабинета министров в 1986 году, стала пророческой для его четырехлетней ссоры с Тэтчер: “Я знаю наверняка: тому, у кого есть нож, никогда не носить короны”.

Однако, в отличие от Хезелтайна, Нэнси Пелоси к этому даже не стремится. Если принять репортаж Сеймура Херша за чистую монету (а предусмотрительнее, конечно, держать ухо востро) то получается, что действующего президента из гонки за Белый дом выдавило объединение парламентских сил, спонсоров и бывших партийных лидеров. Пелоси, самый влиятельный спикер Палаты представителей за всю историю США, фактически низвела президента до назначенца законодательного органа и короновала его наследницу с послужным списком, удивительно похожим на свой собственный. Иными словами, Пелоси фактически переписала Конституцию США.

Но что насчет нашего главного героя, нашей современной леди Макбет? Корону Камала Харрис, может, и наденет, но сможет ли она изменить ход истории? Да, в краткосрочной перспективе Джону Мейджору и ему подобным удалось еще глубже встроить Великобританию в Европу. Череда резко неолиберальных правительств, включая “новых лейбористов” Блэра и Брауна, изменили страну еще больше. К моменту восхождения Дэвида Кэмерона и его коалиции с либеральными демократами уже почти никто не боялся, что тэтчеристское по сути противодействие дальнейшей европейской интеграции снова выплывет на поверхность и станет политической угрозой неолиберальному проекту. Но интриги Кэмерона недооценили неумолимый ход истории, и Великобритания высвободилась от европейской бюрократии, проголосовав в 2016 году за Брексит. Неолиберальные деятели лишь замедлили колесо истории, но так и не смогли довести начатое до конца.

Последующие потрясения в Консервативной партии — и, соответственно, во всей Великобритании — вот то, что теперь предстоит и нам. Обезглавленная партия тори раскололась и сгинет окончательно, если не сможет объединиться вокруг популярных в народе организующих принципов. Но одними тори кризис не ограничивается — язва поразила всю страну. За восемь лет Британия пережила шесть премьер-министров, потеряв к тому же всенародно любимую королеву. Карл III, у которого недавно обнаружили рак, одновременно олицетворяет собой неразрешимый британский кризис и усугубляет его еще больше. Мажоритарная избирательная система, обеспечивающая неизменный правоцентристский курс, трещит по швам под натиском Партии реформ и “Зеленых”, которые набирают значительную долю голосов при скромном представительстве в парламенте. Военная мощь Великобритании канула в Лету, и за вычетом лондонского Сити страна превращается в экономические задворки. Клятва премьер-министра Стармера восстановить центристскую стабильность рухнула всего через несколько недель после начала его премьерства, когда пагубные последствия неолиберальной миграционной политики выплеснулись на улицы.

Задача Камалы Харрис, как и Стармера, заключается в том, чтобы упрочить провальную неолиберальную политику, приведшую Запад к коллективному кризису. Харрис будет поручено загнать силы глобальной перестройки обратно в ящик Пандоры. На посту президента она столкнется с перспективой крупного конфликта на всех континентах, кроме Австралии, расширением БРИКС и иными угрозами западной финансовой гегемонии. Более того, немалая часть сограждан будет считать ее узурпаторшей. И к этому кризису она подойдет с той же властью и легитимностью, что Риши Сунак и Тереза Мэй — то есть, считай, вообще без них.

В миг кризиса, требующий от американской исполнительной власти полной мобилизации и воли, стране грозит перспектива, что ее возглавит креатура законодательной власти в лице Нэнси Пелоси. Харрис, которая будет заложницей малейших прихотей спонсоров, глав ведомств и руководства Конгресса, станет в конституционном смысле слабейшим президентом США со времен Бьюкенена. Как и Бьюкенена, история обречет ее бессильно наблюдать за вереницей кризисов, но не избавит от народного осуждения.

И в этом трагедия Камалы Харрис.