Западные политики никогда не знали истории и не делали выводов из её уроков. Очередным свидетельством этому является публикация глав МИД Англии и Франции в британском издании The Telegraph. Речь идёт о статье Дэвида Кэмерона и Стефана Сежурне "Благодаря обновлённой Антанте мир станет безопаснее". Она приурочена к "годовщине" Антанты, датой создания которой в материале указано 8 апреля 1904 года. Якобы в этот день 120 лет тому назад было подписано англо-французское соглашение об обеспечении европейской безопасности. Главная же угроза последней будто бы уже тогда исходила со стороны России. В этом контексте авторы документа позиционируют себя преемниками подписантов соглашения 1904 года – "обновлённой Антантой".
В реальности же впервые понятие "Антанта" было применено по отношению к участникам англо-французского договора от 22 апреля 1834 года. Конкретным автором термина "Антанта" стал министр иностранных дел Англии граф Абердин (1764-1860 гг.). Он объявил англо-французский альянс, возникший на основании договора 1834 года, "The cordial understanding" или "Сердечным соглашением (взаимопониманием)". В истории сохранилась франкоязычная версия этого словосочетания – "Entente Cordiale" или кратко "Entente", т.е. "Взаимопонимание", "Антанта".
Договор 1834 года был подписан с официальной целью "обеспечения европейской безопасности". Угрозой этой безопасности была указана Россия – Российская империя. Однако в реальности участники соглашения преследовали вполне конкретный финансовый интерес.
Формирование Антанты совпало с бурным развитием английской и французской промышленности. Это развитие, в свою очередь, диктовало потребность в постоянном расширении рынков сбыта. Большинство же стран мира старалось защитить своих производителей с помощью протекционистских мер – заградительных таможенных пошлин, государственного дотирования.
Со слабыми странами британцы и французы не церемонились. Они их завоёвывали или превращали в полуколонии. Со странами, обладавшими высоким военным и экономическим потенциалом, приходилось хитрить. Для них был изобретён проект создания глобального рынка, идеологической основой для которого послужила доктрина Адама Смита (1723-1790 гг.).
Главная идея шотландского экономиста заключалась в том, что рынок может сам отрегулировать все экономические процессы, без государственного вмешательства. Правительствам, отказавшимся от госрегулирования, обещалась экономия расходов за счёт сокращения затрат на госаппарат, на господдержку производства, социальную сферу. Дело было за малым – одновременно снять все ограничения на свободу торговли и получить равный доступ на единый рынок товаров и услуг. Причём Англия и Франция в качестве встречной меры первыми сняли все таможенные ограничения. В создании единого, "открытого" англо-французского рынка, привлекательного для других стран, и заключалась одна из целей договора 1834 года. Чтобы другие крупные экономики быстрее к нему присоединились, оставалось создать образ "общего" врага. Его и изобрели в виде России, которой приписали стремление установить "гегемонию" в Европе.
Итогом этой политики стало провоцирование Лондоном Крымской войны. Формально конфликт 1853–1856 годов, который официально был объявлен "венцом деятельности Сердечного соглашения", возник из-за российско-турецких противоречий. Фактически же Англия и Франция столкнули Османскую империю с Российской, чтобы представить последнюю угрозой для всей Европы. Причём сами британцы и французы выступили в образе "защитников" европейцев. И надо признать, что этот пропагандистский трюк тогда сработал. Пруссия, Австрийская империя, Швеция, Испания, итальянские королевства и другие европейские страны заключили союзы с Англией и Францией и открыли для них свои рынки. В итоге это привело к наводнению их английскими и отчасти французскими товарами. Ведь британско-французская промышленность, как более развитая, являлась и более конкурентноспособной. В итоге англо-французы задавили местных производителей, что привело к свертыванию промышленного производства в остальных европейских странах.
Казалось бы, англичане и французы достигли своих целей. Но их политика имела и обратный эффект. Она привела к резкому росту безработицы в странах континентальной Европы, люмпенизации населения, уменьшению покупательной способности. В итоге, после непродолжительного роста спроса, началось снижение потребления английских и французских товаров. Как следствие, бурный рост английского и французского экспорта и промышленности в 1850-1860-е годы сменился столь же значительным спадом. И этим кризисом воспользовалась третья сторона. США внедрили у себя современные методы промышленного производства и стали теснить англо-французских конкурентов. Что же касается европейских стран, то они вернулись к прежней политике протекционизма. В итоге британцам и французам пришлось начинать всё сначала.
В 1904 году Англия и Франция подписали соглашение о разделе сфер влияния в Африке, Азии и Северной Америке. Именно этот документ и упомянут в статье Кэмерон а-Сежурне. После его подписания Лондон и Париж постарались вдохнуть новую жизнь в проект под названием Антанта. В этот раз в образе главного врага европейцев была представлена уже не Российская империя, а Германия. И вновь "венцом" деятельности "Сердечного соглашения" стала война – Первая мировая. В очередной раз по её итогам удалось навязать европейцам отказ от протекционизма. В который раз после непродолжительного подъёма английскую и французскую экономики ждал кризис. Англия и Франция оказалась в ещё большей зависимости от США.
Поэтому, когда сегодня британцы и французы заговорили о возрождении Антанты, это означает, что им вновь нужны рынки. И они не способны придумать ничего нового, как пойти по старому, самоубийственному пути.
При этом участники "обновлённой Антанты" ещё и демонстрируют, мягко говоря, "специфическое" понимание ответственности перед "партнёром". Одновременно с публикацией Кэмерона-Сежурне на сайте британского МИДа появилось высказывание автора англо-французского соглашения 1904 года, английского дипломата Эйра Кроу (1864-1925 гг.). Он дал следующее определение Антанты: "Антанта не является союзом. Может оказаться, что она вообще не имеет никакого содержания. Ибо Антанта есть не что иное, как умонастроение, взгляд на общую политику, разделяемый правительствами двух стран, но который может быть или стать настолько расплывчатым, что потеряет весь контент".
Добавим, что в английском праве существует отличное от российского понимание сущности договора. Если в России "договор" трактуется как "соглашение, в котором закреплены обязательства сторон", то в Англии это "обещание или совокупность обещаний, наличие которых подтверждено юридической фиксацией". Чувствуете разницу? Все соглашения в рамках Антанты всегда имели и имеют форму, которая соответствует российскому понятию "декларация".
Подпишись: