Граф в президентском кресле
Неудачный полёт в Смоленск президента Польши Леха Качиньского усадил в президентское кресло спикера сейма Бронислава Коморовского. Пан Бронислав к тому моменту был в политике старожилом: первый раз милицейской дубинкой по голове за «политику» он получил ещё в 1968 году, будучи старшеклассником...
Род Коморовских — графский, происхождением из Литвы. Ну как Литвы? Великого Княжества Литовского: их родовое имение Ковалишки сегодня находится в Белоруссии. Но родился будущий пан президент под Вроцлавом — на западе Польши. Попали туда родители по программе переселения: когда Бреслау стал Вроцлавом, немецкое население здешних краёв убыло на историческую родину, а на оставшиеся вакантными места переселили поляков.
Жили Коморовские достаточно скромно (да что греха таить — бедно!): в ПНР графское происхождение было скорее минусом, чем плюсом. В жилах пана Бронислава течет итальянская, немецкая, испанская, русская, татарская и литовская кровь, а имя ему дали в честь дяди, расстрелянного немцами за участие в деятельности антифашистского подполья в Вильно. Коморовский-старший прекрасно знал несколько иностранных языков, был специалистом по странам Магриба, мать будущего президента была сотрудницей Института философии и социологии. Мировоззрение семьи было националистическим, но... Не чисто польским, а с уклоном в характерную для ВКЛ многонациональность.
Ещё харцерская (пионерская — на наши деньги) дружина, в которой состоял юный Коморовский, была... малость оппозиционной: в ней царил дух поклонения перед межвоенной Польшей и Армией Крайовой. Поэтому пан Бронислав вырос с чувством, что когда-нибудь ему предстоит участвовать в восстании или попасть в тюрьму. Случай представился в 1968 году. Власти ПНР запретили постановку пьесы Мицкевича «Дзяды»: некоторые цитаты из Мицкевича в интерпретации режиссёра Деймека получили антисоветское звучание. Варшавские студенты вышли протестовать, шестнадцатилетний Бронислав попытался поддержать протестунов и был отдемократизирован дубинкой по голове.
А уже в 1971 году Коморовского в первый раз арестовали — за участие в демонстрации в честь годовщины рабочих протестов на Побережье. Интересна реакция Коморовского-старшего на это событие: «Арестовали Бронека? Прекрасно, большое, огромное спасибо за это известие. Наконец вы стали что-то делать...». Надо сказать, в его устах «что-то делать» звучало своеобразно: пан Коморовский-старший сражался с РККА с оружием в руках в рядах Армии Крайовой. В 1944 году попал в плен и мог быть расстрелян, но... за взятку бабушкиным кольцом он оказался в камере, откуда набирали в Армию Людову, и войну он закончил в войсках у Берлинга. Что любви к России отцу будущего президента не добавило. Ну и к ПНР — само собой...
С 1976 года аресты стали нормальным фоном жизни пана Бронислава. Но реально повезло ему в 1981 году, когда после введения военного положения он попал в лагерь для интернированных. Почему повезло? Ну, хотя бы потому, что там оказалась вся элита будущей некоммунистической Польши: Мазовецкий, Бартошевский, Геремек, Дравич... В поставленном в лагере спектакле «Дзяды» Коморовский играл в одной труппе с Тадеушем Мазовецким. Как впоследствии признался сам пан президент, именно по лагерной дружбе Мазовецкий впоследствии пригласил его в свой аппарат...
Время для Бронислава в конце 80-х было тяжёлое: он работал учителем и на небольшой заработок кормил семью, в которой подрастало пятеро детей. При этом по политическим воззрениям был радикалом: отрицал любой компромисс с коммунистической властью, не принимал даже решения «круглого стола», который признали почти все серьёзные оппозиционеры. Но, когда Мазовецкий предложил ему должность заведующего аппаратом министра, он согласился. И... стал превращаться из революционера в государственного чиновника.
Это было непросто. В октябре 1989 года в Радоме радикальная «Конфедерация независимой Польши» заняла ряд общественных зданий с требованием вывода советских войск из Польши. И Коморовский, который лично был готов подписаться под всеми требованиями «Конфедерации», исполнил поручение. «Господин приказал, слуга должен исполнить. С этого момента Государство — мой господин. А я должен ему подчиняться...» — напишет он впоследствии.
В правительствах Мазовецкого, Белецкого и Сухоцкой гражданский и ни дня не отслуживший в армии Коморовский был заместителем министра обороны. Он отвечал за декоммунизацию Войска польского — большинство офицеров там были членами ПОРП. Бывшего радикала Коморовского критиковали за недостаточно радикальный ход военной реформы: большая часть старого офицерского корпуса (включая портрет маршала Рокоссовского, висевший в кабинете министра обороны) осталась на своих местах, что не добавило пану Брониславу популярности у молодых офицеров, рассчитывавших на досрочное продвижение... Впрочем, в верхах умеренность Коморовского оценили: он был председателем парламентской комиссии по национальной обороне, а в 2000–2001 годах — министром обороны. Должность пришлось оставить после прихода к власти социалиста Квасьневского. Но пост заместителя председателя парламентской комиссии по национальной обороне он сохранил.
Как ни странно, к политическим партиям Коморовский относился достаточно прохладно. Только в 1993 году вступил в «Союз свободы» Мазовецкого, потом некоторое время был заместителем председателя Консервативно-крестьянской партии (ККП). Партия вскоре распалась, а пан Бронислав вступил в ГП с момента её образования в 2001 году. Впрочем, как отсутствие членства в партиях, так и неудачи партий, в которых будущий пан президент членствовал, не мешали ему избираться в сейм. Регулярно — с 1991 года: стабильность — признак мастерства!
Крутое пике в карьере «слуги государства» произошло после того, как президентский Ту-154М с Лехом Качиньским и компанией познакомился с березой, растущей на смоленском аэродроме. Бронислав Коморовский в этот момент был спикером сейма, и обязанности президента до проведения выборов были возложены на него. А потом, 20 июня 2010 года, прошли выборы, где «Бронек» схватился за пост президента с братом покойного Леха — Ярославом Качиньским. Стоит отметить, что бороться за кресло президента Коморовский не планировал (кстати говоря, так же как и Ярослав Качиньский), просто от участия в предвыборной гонки от ГП отказался Дональд Туск. Он заявил, что атрибуты власти президента, к которым в Польше относятся «престиж, почёт, президентский дворец, люстра и право наложения вето», его не привлекают. Дело в том, что Польша — парламентско-президентская республика, так что у премьера, на пост которого и метил Туск, власти значительно больше, чем у президента, а ему нужна была именно власть.
А Коморовского вполне устраивала пресловутая «люстра» (вкупе с почётом и престижем). Избирательная кампания бурной не была: обоих основных кандидатов связывал траур, к тому же Коморовский — человек спокойный, к агрессии и резкостям не склонный. Но Качиньского он победил: в первом туре за него проголосовали 41,2 процента избирателей, против — 36,7 процента голосов — за Качиньского. Во втором туре Коморовский обошёл Качиньского сильнее: Польшу устраивал его центризм (по словам Туска, Коморовский не просто центрист а «лидер центра, а в нём — самой середины»). Географически за Качиньского были сельскохозяйственные и относительно отсталые Юг и Восток Польши, за Коморовского — промышленные и развитые Запад и Север. Против Качиньского сыграл и культ погибшего брата, который он всеми силами навязывает. Как шутят поляки, отношение к покойному Леху было бы значительно лучше, если бы не старания его брата. В общем, уже скоро пан Бронислав с удовольствием демонстрировал гостям президентского дворца ту самую люстру, о которой столь пренебрежительно отозвался Туск...
Некогда радикал, Коморовский со временем стал сторонником компромиссов. Своим учителем он считает Тадеуша Мазовецкого, который пригласил его в первое некоммунистическое польское правительство. А ещё он считает себя счастливым человеком: за свою жизнь он сумел поспособствовать ликвидации в Польше социализма, избавлению от вассалитета по отношению к СССР (правда, обзаведясь вассалитетом в отношении к США и ЕС, но то такое...), строительству демократии (в которой ему достались весьма вкусные должности). При этом пана Бронислава радует то, что при этом не исчезли польские ценности. Ну как ценности... К таковым в очередном изводе Речи Посполитой относят в основном твёрдые позиции католической церкви.
Надо сказать, политическое мировоззрение Коморовского — типично «пястовское»: бегство с Востока, возвращение в Европу. При этом — нормализация отношений с Россией, Украиной, Литвой и Белоруссией. Ради этого он готов пожертвовать польскими имперскими амбициями. Правда... всё вышеперечисленное возможно только при отказе от имперских амбиций со стороны России. А поскольку этого явно не наблюдается, то «в Киеве ключ от нашей части Европы», считает пан Бронислав. Ну и к Литве Коморовский весьма неравнодушен, ведь его род берёт начало в ВКЛ...
В общем, проблемам Центральной и Восточной Европы человек, севший в 2010 году в кресло польского президента, весьма внимателен. Например, все страны, ранее входившие в состав Речи Посполитой, он хотел бы видеть в составе федерации. А это, напомню, помимо Польши, Литва, Украина, Белоруссия и часть России. Ну и Польша — как региональный лидер... Как всё вышеуказанное согласуется с отсутствием имперских амбиций и европейским мировоззрением пястов? Так это... где поляки, а где логика?
Впрочем, есть и такая пястовская черта характера в убеждениях Коморовского, как непременное участие Польши в евроатлантических структурах: ЕС и НАТО. Принадлежность Речи Посполитой к Европе для него что-то естественное, впитанное с молоком матери. А пророссийскость, напротив, нечто совершенно неестественное. Рассказывают, что в бытность ПНР (точнее, сразу после войны) Коморовский-старший неоднократно спорил со своим братом на бутылку, что случится третья мировая война и генерал Андерс въедет в Варшаву на белом коне. Регулярно проигрывал, но не переставал спорить: для него это было само собой разумеющейся вещью, которой не могло не произойти!
Собственно говоря, именно вступление в НАТО примиряет Бронислава Коморовского с первым президентом Польши Квасьневским. Квасьневский — коммунист и для потомственного диссидента Коморовского — враг. Но тот факт, что при первом президенте Польша оказалась в НАТО, заставил его позабыть о происхождении пана Александра. Впрочем, пан Бронислав вообще деликатный и мягкий человек. Он утверждает, что человеческие качества собеседника для него важнее, чем его политические взгляды. Что даёт огромный простор для компромиссов. В этом плане он полная противоположность братьям Качиньским (ну, тому, что остался в живых, само собой, но и Лех был не лучше), весьма жёстким в идеологическом плане.
Отсюда его отношение к некоторым спорным моментам истории. Например, к восстанию 1863 года, которое многие польские историки оценивают скептически. Для пана президента главное в нём — единение поляков любого происхождения и вероисповедания под одним знаменем. Для такой разделённой страны, как Польша, это более чем актуально. И Коморовский это прекрасно понимает. Отсюда и его нехарактерный для поляков, привыкших оценивать свою историю в трагических тонах, исторический оптимизм. И даже, вдумайтесь, призыв праздновать День Независимости, а не скорбеть. Понимания призыв не нашёл... Да, кстати, наряду с призывом к польскому единству у пана Бронислава регулярно проскакивают призывы к единству поляков, литовцев, белорусов и украинцев — литовское (или белорусское?) происхождение рода даёт себя знать. Так что записывать Коморовского в русофилы было бы неосторожно...
Фёдор Ступин,
