По мнению большинства экспертов, следящих за демографическими процессами и сверяющих данные текущего учёта с результатами переписей, в 2023 году самой многолюдной державой планеты стала Индия. Численность её населения превысила 1 425 миллионов человек, что позволило Индии обогнать КНР. К тому же, в отличие от Китая, вступившего в стадию демографической стагнации, Индия обладает ещё значительным потенциалом роста. Если продлить существующие тренды до середины века, индийское население имеет шанс преодолеть планку в 1,7 млрд. человек.
Столь мощный рост, соединённый с очевидным техническим прогрессом (совсем недавно космический аппарат «Чандраян-3» совершил успешную мягкую посадку на поверхность Луны и доставил туда первый индийский луноход) заставляет совсем по-другому смотреть на место Индии в мировом политическом концерте. Это давно уже не «крупнейший алмаз в чьей-то короне», а сильный самостоятельный игрок, обладающий потенцией глобального лидерства. Особое внимание подъёму Индии уделяют сегодня американские и британские эксперты, педалируя соперничество крупнейшей державы южной Азии с Китаем.
Их логика лежит на поверхности: раз США не смогли удержать первое место в экономике, уступив его КНР, то пусть реванш возьмёт Индия. В обострившемся соперничестве Вашингтона и Пекина атлантисты представляют Индию козырным тузом, который ляжет в колоду «мировых демократий» и позволит побить амбиции «пекинского авторитарного режима».
С учётом перечисленных выше обстоятельств представляют интерес следующие вопросы: какие глубинные причины обусловили рокировку демографических гигантов планеты? Насколько демографический рост Индии будет коррелировать с ростом экономики? Опередит ли Индия китайского «дракона» и возглавит ли рейтинг крупнейших экономик мира? В какой степени рост населения позволит Индии решить проблемы бедности и войти в клуб развитых стран, подкрепив лидерство в объёмных показателях достойным уровнем жизни?
Индия и Китай: соревнование длиной в тысячи лет
То, что Индия опередила Китай по числу своих граждан, было воспринято как информационная сенсация, однако в историческом смысле такое событие не является чем-то уникальным. Две азиатских цивилизации оспаривают статус населённейшего региона мира с давних времён, причём изначально перевесом обладал именно Индийский субконтинент.
Так, согласно метаанализу целого ряда демографических исследований, проведённого под эгидой ООН, признано, что население Южной Азии преобладало над населением Восточной вплоть до шестнадцатого века. Выходит, что в негласном демографическом соревновании именно Индия, а не Китай, как привыкли считать наши современники, имеет исторический приоритет.
Две тысячи лет назад на Индийский макрорегион приходилось 33 % человечества, что существенно больше, чем в наши дни. (Сегодня эта цифра близка к 23 %, в том числе на государство Индия, ныне принявшее официальное название Бхарата, приходится чуть менее 18 % землян.) Чем же объясняется такая плотность населения, на протяжении долгих эпох неизменно рекордная по сравнению с любым другим макрорегионом планеты?
Она была достигнута благодаря возникновению одной из древнейших аграрных цивилизаций, умело использовавшей географические преимущества тропического климата в сочетании с водными ресурсами великих рек Инда и Ганга. По данным выдающегося русского генетика Н.И. Вавилова, на сложившийся здесь Южноазиатский тропический центр происхождения культурных растений приходится около трети всех одомашненных видов, включая рис, гречиху, сахарный тростник, огурец, лимон, иные широко распространённые ныне культуры, без плодов которых трудно представить себе рацион современного человека.
Тропическая флора Индостана обладает исключительным видовым разнообразием, поэтому предки индусов сумели подобрать достаточное количество подходящих кандидатов на одомашнивание, из которых селекционировали много продуктивных сельскохозяйственных культур. Кроме того, близость древнейшего на Земле центра земледелия – Передней Азии – с которым Индская (Харрапская) цивилизация поддерживала тесные связи через Шумер, позволяла ещё в глубокой древности интродуцировать в Индии культуры из соседнего региона и перенимать разработанные первыми ближневосточными земледельцами аграрные технологии. При этом, в отличие от засушливого Ближнего Востока, природа во многих районах Индии представляет удачное для урожайности сочетание долгого вегетационного сезона с большой годовой суммой температур и обилия осадков. Таким образом возникла самая обширная в античном мире продовольственная база, позволяющая прокормить большое количество людей.
Другим важным фактором рекордного народонаселения Индии следует признать развившиеся здесь духовные традиции самоограничения, нашедшие воплощение в индуизме, джайнизме и генетически связанном с индийской культурной традицией буддизме. Развившаяся в индийском обществе культура скромного потребления, широко почитаемые идеалы аскезы, распространённый отказ от потребления мяса привели к тому, что созданная трудом индийских аграриев продовольственная база могла прокормить больше людей на условную единицу произведённого продукта, нежели в Европе, Центральной Азии или Магрибе.
Таким образом, на протяжении большинства периодов во всей истории глобального демографического соревнования Индийскому макрорегиону принадлежало лидерство. Китай вырывался вперёд лишь на трёх сравнительно кратковременных отрезках этой «гонки»: предположительно в годы династии Тан (VIII век); около 1600 года накануне маньчжурского нашествия; и примерно с середины XVIII века до наших дней. Последний, наиболее длительный период китайского первенства пришёлся на эпоху колонизации Индии, которая нанесла колоссальный демографический урон всем народам южной Азии.
Британский колониальный геноцид: самый масштабный в мировой истории
Если считать геноцидом сокращение численности одной этнической группы из-за хищнических действий другой группы (неважно, формулировалась при этом задача сокращения или нет), то трагедия колониальной Индии представляет собой самый масштабный по числу жертв геноцид в человеческой истории. Сравниться с ним, да и то лишь в какой-то мере, может разве что трагедия африканской работорговли или вымирание индейцев на всём пространстве обеих Америк.
При этом речь идёт не только о прямых военных потерях индусов во время колониальных войн и освободительных восстаний, не только об обнищании страны из-за колониального грабежа. Главной причиной катастрофы стало разрушение всего экономического механизма Индийского макрорегиона, уничтожение целых отраслей хозяйства, переориентированного с внутренних нужд местного населения на потребности завоевателей. Хрестоматийная цитата лорда Бентинка о том, что «равнины Бенгалии белеют костями хлопкоткачей», знакомая всем выпускникам советской школы по «репосту» Карла Маркса, как раз иллюстрирует крах хлопчатобумажного производства, в котором были заняты десятки миллионы людей.
До прихода британцев звание «фабрики мира» могла по праву носить Индия, производившая около четверти мировой промышленной (ремесленной) продукции, в том числе до половины мирового текстиля. Английские колонизаторы присвоили индийский хлопок, загрузив даровым сырьём фабрики Ланкашира и Манчестера и лишив пряжи соответствующую индийскую отрасль.
Пытавшихся сохранить местное производство кустарей британцы разорили, обнулив таможенные барьеры для сотканной на механических станках английской ткани. Подобный крах потерпели и многие другие, прежде развитые в Индии отрасли: производство мебели, посуды, оружия и т.д. Из-за вопиюще несправедливых экономических отношений внутри Британской империи разрыв в уровне жизни между жителями Индии и Великобритании с 1820 по 1947 год увеличился почти вчетверо.
Результатом безжалостной трансформации сложившегося хозяйственного комплекса Индии в интересах европейских пришельцев стал хронически повторяющийся голод, сопровождавшийся массовой смертностью.
Так, например, совершенно достоверно подсчитано, что с 1910 по 1920 год население Индии не росло, хотя в целом население планеты за этот период, несмотря на Первую мировую войну и эпидемию испанки, увеличилось почти на 5%.
Последним хорошо документированным жестоким голодом стал Бенгальский голод 1943 года, когда, несмотря на миллионы погибших, британская администрация не прекратила экспорт зерна и как ни в чём не бывало продолжала вывозить рис из вымирающих от дистрофии провинций.
Общие демографические потери Индии за весь период британского господства можно смело оценивать в диапазоне от 100 до 200 миллионов человек – как уже говорилось выше, ни с чем не сравнимая цифра!
Сразу после обретения независимости Индия вступила в задержанную колониальным гнётом вторую фазу «демографического перехода», характеризующуюся высокой рождаемостью на фоне быстро снижающейся смертности.
Энергичные меры, принятые национальным правительством в области здравоохранения и социальной защиты; дружеская помощь, оказанная Индии новыми партнёрами, в том числе Советским Союзом, привели к преодолению хронического голода и резкому сокращению инфекционных заболеваний. С середины ХХ века население Индии росло высокими темпами и к началу 2023 года страна вернулась на то место в демографическом рейтинге мира, которое принадлежало ей на протяжении большей части статистически обозримой истории.
Политический успех или объективный процесс
Правда, рядом СМИ и экспертов возвышение Индии в сфере народонаселения освещается в русле уже упомянутой выше парадигмы противостояния «либеральной» Индии и «коммунистического» Китая, и подаётся как успех более гибкой и демократичной политики индийского руководства. Такое восприятие далеко от истины. При всём уважении к обеим великим и самобытным цивилизациям, следует признать, что обе азиатские сверхдержавы практиковали весьма жёсткие методы ограничения рождаемости.
В частности, в Индии широкое распространение получила подталкиваемая экономическими стимулами стерилизация, причём увеличение доли мужских стерилизаций носило плановый характер и включалось в программы развития штатов на первое и второе десятилетия нашего века. Трудно осуждать за такие радикальные меры страну, пережившую многовековой опыт хронического голода и предпринимающую титанические усилия по преодолению нищеты, детской смертности и вызванных антисанитарией инфекционных заболеваний, однако рекомендовать подобные меры регулирования в качестве образца для подражания тоже язык не поворачивается.
То, что Индия вышла вперёд в популяционном состязании с Китаем, объясняется прежде всего тем, что Китай быстрее прошёл демографический переход, закономерно связанный с урбанизацией, модернизацией, снижением детской смертности и повышением уровня жизни.
Достаточно упомянуть, что доля городского населения в Китае превысила 50% ещё в 2012 году, а в Индии до сих пор 64% граждан проживает в сельской местности. Кроме того, средние душевые доходы китайского гражданина более чем в два с половиной раза превышают таковые у индуса (ВВП по ППС на душу населения в КНР в 2022 году составил порядка 21,4 тыс. долл., а в Индии – 8,3 тыс. долл.). На этом фоне вполне закономерным выглядит то, что в Китае раньше произошла трансформация традиционного патриархального общества, практикующего высокую рождаемость.
О том, что главной причиной опережающих темпов роста населения Индии по сравнению с Китаем является вовсе не курс правительства, убедительно свидетельствует и региональный анализ. Внутри самой Индии наблюдается очень значительная дифференциация демографических показателей по штатам.
Так, самый значимый показатель воспроизводства, - суммарный коэффициент рождаемости или СКР (позволяющий понять, сколько детей будет приходиться на одну женщину при сложившейся тенденции), - очень сильно варьирует в зависимости от региона. Например, в штате Сикким СКР выглядит чересчур низким даже по европейским меркам (1,1 – что означает абсолютное преобладание однодетных семей) и может быть сопоставлен только с рекордно низкими показателями Дальневосточной цивилизации (Сингапур, Южная Корея и т.д.). Зато в штате Бихар СКР держится на уровне 3,0, будучи недосягаемо высоким для любой развитой страны.
Очевидно, что если на такую вариабельность размера семей и влияют политические решения, то здесь проявляются отнюдь не фундаментальные различия индийской и китайской политических систем, а скорее особенности локальных законов и социальных мер в отдельных штатах Индии. Хотя, ещё более верно то, что главную роль здесь играют урбанизация, уровень жизни и специфика локальной этнической культуры.
Легендарная страна опровергает стереотипные легенды
Сложившаяся демографическая мозаичность Индии опровергает целую серию устойчивых обывательских мифов, сложившихся во второй половине ХХ века. Одно из таких расхожих представлений: южане рожают больше, чем северяне. В Индии, наоборот, наблюдается скорее противоположная картина. Как раз в южных штатах, - Керала, Карнатака, Тамил Наду, - стандартные семьи уже стали двухдетными и меньше (СКР = 1,7-1,8), в то время как в северных штатах, - Уттар-Прадеш (что переводится с хинди как «Северная территория»), Бихар, - этот показатель остаётся близким к трём.
Ещё один популярный стереотип, связывающий особо высокую рождаемость с религиозной традицией ислама, тоже не подтверждается опытом Индии. Так, в единственном штате страны, где преобладает мусульманское население, - Джамму-и-Кашмир, - суммарный коэффициент рождаемости составляет всего 1,4, значительно ниже не только среднего индийского, но и ниже знакомого нам среднего европейского. Также невысок СКР (1,6) в Западной Бенгалии, втором штате по доле исламского населения, граничащем с близкородственной мусульманской страной Бангладеш. Кстати, исламские государства Европы, - Албания и Босния, - в последнее время тоже превратились в демографических аутсайдеров своей части света, поэтому говорить о каком-то имманентном демографическом преимуществе, которое даёт исламская традиция, не представляется возможным.
При этом региональная вариабельность рождаемости в Индии достаточно явно соотносится со степенью урбанизации: как правило, чем выше доля деревенского населения, тем выше рождаемость и наоборот.
Бросающееся в глаза исключение составляют два малонаселённых горных региона, Сикким и Ладакх, где рождаемость приняла экстремально низкие значения даже по современным меркам, хотя большинство населения Сиккима и Ладакха по-прежнему живёт в сельской местности. Вероятно, главной причиной такого падения служит принципиальная стратегия ограничения рождаемости, издавна распространённая среди народов гималайского высокогорья. Например, в этом регионе традиционно практиковалось многомужество.
Старший сын хозяина земельного участка мог жениться по выбору, но для всех прочих наследников по мужской линии предлагалась единственная альтернатива: либо присоединяться к семье старшего брата в качестве второго (третьего и последующего…) мужа его супруги, либо идти в монахи.
Таким образом регулировалась людская нагрузка на продовольственные угодья; раз плодородный участок посреди бесплодных гор мог прокормить лишь одну семью, то рожать потомков на этой территории дозволялось лишь одной женщине. При этом число её мужей не лимитировалось: сколько бы их ни было, больше одной беременности в год всё равно не наступит. Такая экономическая полиандрия – лишь один, хотя и самый яркий элемент в многосторонней стратегии демографического самоограничения гималайских народов. Очень вероятно, что вошедшая в плоть и кровь установка на фертильное самоограничение, совпав с современными глобальными трендами малодетности, даёт столь заметный эффект снижения рождаемости даже при сельском образе жизни.
Крутая горка демографического перехода и зигзаг пандемии
В целом же для всех штатов Индии характерно довольно быстрое движение по пути от многодетности к малодетности, представление о котором даёт таблица, где представлены наиболее типичные штаты с разным уровнем СКР:
Несмотря на устойчивую тенденцию к снижению, рождаемость в Индии в конце десятых годов более чем в два с половиной раза превышала смертность, обеспечивая ежегодный годовой прирост в диапазоне 14-17 миллионов человек. Годы пандемии (2020-2022) на этом фоне нельзя считать характерными; как и повсюду в мире, в Индии наблюдался всплеск смертности. Общую смертность от коронавирусной инфекции здесь можно оценить в 8 миллионов человек, при этом максимум избыточных смертей, около четырёх миллионов, пришёлся на 2021 год.
В то же время на тренды рождаемости пандемия не повлияла. Поскольку с 2023 года, по мере выработки популяционного иммунитета, ковид перестаёт быть значимой причиной смерти, можно ожидать, что естественный прирост в Индии вернётся от достигнутого в 2021 году минимума (9,8 млн. чел.) к уровню в 13-14 миллионов человек в год.
Демография как локомотив экономики
Высокие темпы роста населения на протяжении последних семидесяти лет обеспечивали устойчивое повышение доли Индии в глобальной популяции. Если в 1950 году на неё приходилось 14,3% жителей Земли, то в 2003 году – уже 16,6%, а в 2021 году – 17,7%. Увеличивающийся демографический потенциал предполагает параллельное увеличение ВВП страны и её веса на международной арене.
В случае с Индией такая корреляция действительно налицо. Так, полвека назад она находилась всего лишь на десятом месте по валовому производству товаров и услуг, а ныне прочно заняла третью позицию, уступая лишь Китаю и США. Поскольку прирост населения в США существенно уступает индийскому, а в КНР вообще прогнозируется стагнация численности, можно ли ожидать, что Индия в скором времени станет первой не только не только в демографических, но и в экономических рейтингах?
При долгосрочном прогнозировании необходимо учесть следующие обстоятельства. Уже сегодня суммарный коэффициент рождаемости в Индии опустился ниже уровня простого воспроизводства (2,00 против необходимых 2,16-2,20 при существующем в Индии уровне смертности в детских и средних возрастах). Максимум рождаемости в абсолютных цифрах был достигнут ещё в 2001 году (28,8 млн. рождений) и с тех пор плавно сократился на одну пятую. Таким образом, надо понимать, что грядущее сокращение населения в Индии неизбежно, оно уже заложено в формирующейся возрастной структуре.
Дополнительным фактором снижения рождаемости выступает половая диспропорция, фиксируемая уже в младенческом возрасте. Если биологической нормой считается соотношение 106-107 новорожденных мальчиков на 100 девочек, то в современной Индии это соотношение превышает 110, а в некоторых штатах (Пенджаб, Харьяна) приближается к 120.
Такой перекос принято связывать с избирательной абортивной практикой, когда некоторые семьи после пренатального определения пола стремятся избавиться от девочек и оставить мальчиков. Подобная диспропорция в некоторой степени коррелирует с религиозными предпочтениями населения, чаще встречаясь в штатах со значительной долей сикхов, и реже – в штатах с заметными христианскими общинами. Как бы то ни было, заложенный в последние десятилетия дефицит девочек приведёт и уже приводит к дополнительному сокращению рождаемости.
Однако на суммарную численность населения Индии сокращение абсолютных цифр рождаемости, начавшееся с начала XXI века, подействует с отложенным эффектом. До середины столетия ожидается продолжение инерционного роста. Лишь около 2050 года размер уходящего поколения, скорее всего, превысит количество новорожденных.
На этом переломном рубеже индийская популяция имеет шанс достичь своей максимальной отметки в диапазоне 1650-1700 миллионов человек. То есть население страны обладает ещё значительным потенциалом роста, способным дополнительно укрепить обретённое мировое первенство.
Ещё больший потенциал роста имеют трудовые ресурсы Индии, так как сегодня размер вступающей в трудовую жизнь возрастной когорты (примерно 24-25 миллионов в год) очень значительно, в два с половиной раза, превышает размер когорты, достигающей преклонного возраста (около 10 миллионов шестидесятилетних и 8 миллионов в возрасте 65 лет).
Учитывая существенный рост продолжительности жизни (в наши дни среднестатистический гражданин Индии имеет шанс дожить до 72 лет, в том числе мужчина – до 70 лет) и продление активного трудового возраста, можно смело утверждать, что трудовые ресурсы страны на протяжении тридцати предстоящих лет будут устойчиво увеличиваться.
Наибольший же социально-экономический эффект в предстоящую четверть века должно дать снижение так называемого коэффициента социальной нагрузки: соотношение граждан нетрудоспособных и трудоспособных возрастов. Если десять лет назад дети до 15 лет составляли примерно 30 % индийского населения, а десять лет спустя эта цифра имеет шанс приблизиться к 22 %, это существенно сократит необходимость социальных расходов и высвободит больше рук родительского поколения для производительного труда.
Так называемая третья фаза демографического перехода, когда снижение рождаемости, влекущее сокращение доли несовершеннолетних, совпадает с ещё довольно низким удельным весом стариков, во всех странах считается золотым веком экономического развития, позволяющим задействовать в экономике наибольшую часть населения. Таким образом, и при сравнении с Китаем, и при сравнении с США, население которых уже пребывает в четвёртой фазе демографического перехода, индийская экономика находится в выигрышном положении – как за счёт продолжающегося абсолютного увеличения трудовых ресурсов, так и за счёт ожидаемого сдвига возрастных пропорций в пользу трудоспособного населения.
Перспективы индийского ВВП: «серебро» реально, «золото» вероятно
Каким же образом будет реализовано это демографическое преимущество Индии в экономическом соревновании? Какое место будет занимать индийская экономика к середине века?
Ещё в 2014 году аналитическая компания PricewaterhouseCoopers вычислила, что в 2050 году ВВП Индии, рассчитанный по паритету покупательной способности, превзойдёт американский и составит 42,2 трлн. долларов (против $41,3 трлн. у США). При этом «серебряный» и «бронзовый» призёры соревнования будут примерно в полтора раза отставать от Китая.
Сходные прогнозы тремя годами раньше (в 2011 году) давал Всемирный Банк, предполагавший, что к середине века Индия не обгонит, но вплотную приблизится к США (34,7 и 37,9 трлн. долл. 2011 года соответственно), при этом Китай будет производить товаров и услуг на $ 53,8 трлн. Насколько способны повлиять на эти прогнозы новые вводные, учитывающие изменившуюся демографическую компоненту? Ведь ещё в 2014 году никто не предвидел, что Индия так быстро обгонит КНР по численности населения, это событие ожидалось ближе к 2030 году.
Прежде всего, надо учесть, что хотя демографический фактор и играет важную роль в темпах экономического роста, но всё-таки его роль не является первостепенной. Так, согласно прогнозам PwC (PricewaterhouseCoopers), индийская экономика за период 2022-2050 годов должна прибавить 280 % к нынешнему уровню. При этом трудовые ресурсы увеличатся чуть более чем на 20 %, то есть обеспечат менее одной десятой ожидаемого прироста.
Вряд ли в глобальном соревновании эта одна десятая приобретёт критическое значение. Скорее, это будет лишь добавочный стимул, наряду с такими более важными как развитие образования, повышение производительности труда, освоение новых технологий, привлечение инвестиций. Точно так же сокращение китайских трудовых ресурсов на 5 % (ожидаемое ранее) или на 10 % (вытекающее из современных тенденций) не станет критической поправкой к спрогнозированному PwC стопроцентному приросту ВВП КНР.
Самые свежие оценки, сделанные Всемирным Банком и учитывающие реальное изменение трендов за последние годы, весьма радикально пересматривают прогнозы десятилетней давности. Правда, эти перемены не столько касаются соревнования КНР и Индии, сколько понижают шансы США. Негативные последствия пандемии гораздо сильнее затронули развитые рынки Северной Америки и Европы, и намного мягче отразились на развивающихся рынках Азии.
С учётом этих обстоятельств ВБ ожидает, что Китай уже в 2030 году будет превосходить США почти вдвое (49,7 трлн. долл. против 26,9 трлн. долл. 2022 года), а ВВП Индии, сегодня составляющий порядка 40% от китайского, к концу десятилетия достигнет 49% или 24,7 трлн. долл. Это означает, что индийская экономика получает шанс превзойти американскую по объёму производимых товаров и услуг уже в начале четвёртого десятилетия нашего века. Иными словами, выход Индии на второе место в мире теперь ожидается на пятнадцать-двадцать лет раньше, чем предполагали расчёты 2011-2014 годов.
Впрочем, пересмотр среднесрочных прогнозов, сделанный под влиянием такого преходящего и трудно предсказуемого фактора, как пандемия, не может считаться достаточно надёжным. Ближайшие два-три года позволят внести коррективы в последние оценки ВБ и дать более точные предсказания. В любом случае, до середины века Индия безусловно обгонит США и займёт второе место в списке крупнейших экономик.
Как будет развиваться её соревнование с Китаем, сказать гораздо сложнее. Если сбудутся последние демографические прогнозы ООН и к концу столетия население Индии будет вдвое превосходить население КНР, можно не сомневаться, что и в экономическом плане Индия станет державой номер один.
Масштабы технологического обмена и плотность экономических связей в XXI веке таковы, что к его концу разрыв в душевой производительности между странами-соседями не сможет достигать двойного превосходства. Однако взятый за основу для таких выводов, довольно пессимистичный для Китая, демографический прогноз был также сделан под влиянием краткосрочных трендов пандемии, что делает его непригодным для планирования в вековом горизонте.
Кроме того, сегодня мы не можем точно предсказать, как глубоко зайдёт падение рождаемости в КНР и в Индии; достигнет ли когда-либо рождаемость этих стран южнокорейского или сингапурского «дна» или, подобно скандинавским и англосаксонским обществам, падение остановится на менее низком уровне и даже перерастёт в некоторый, пусть и скромный, но подъём?
Демографы ещё не очень хорошо представляют, какие тенденции ждут мир после четвёртой фазы демографического перехода; станут ли эти тенденции общемировыми или же будут существенно различаться в разных локальных цивилизациях. Поэтому заглядывать настолько далеко, в 2100 год, и заранее распределять там места экономического рейтинга – удел скорее дерзкой футурологии, нежели объективной науки.
Подпишись: