Под огнем в отсутствие персонала: спасение раненых на Украине

У входа в здание послышался шум, и раздался крик. Солдаты внесли на носилках двух мужчин, морщинистое лицо одного было искажено гримасой, а третий шел позади в окровавленных штанах. Через несколько секунд всех их положили на операционные столы, и в комнату ввалилась толпа медиков: они стали срезать окровавленную одежду, ставить капельницы и вполголоса разговаривать с пациентами. “Братишка, ты справишься, — крикнул третий солдат с позывным “Батя” своему другу с раной на груди. — У нас здесь еще много дел”.

Раненые солдаты 110-й бригады прибыли в пункт стабилизации с южного фронта Украины в Запорожской области. Это один из дюжины медпунктов, созданных украинской армией в нескольких километрах от линии фронта для оказания неотложной помощи и спасения жизней.

На протяжении последних двух месяцев украинские войска пытаются прорвать российскую оборону в ходе масштабного контрнаступления, чтобы вернуть территории, но натыкаются на плотные минные поля, мощный огонь российской артиллерии и атаки беспилотников.

Каждый километр дается большой кровью, а контрнаступление идет мучительно медленно из-за тяжелых потерь и окопавшихся в обороне русских.

В расположенные недалеко от линии фронта временные медицинские пункты, где состояние пациентов стабилизируют для дальнейшей эвакуации, постоянно поступают раненые в ходе боевых действий солдаты. Их количество просто “колоссальное”, как сказал медик из центра, где лечили троих мужчин из 110-й бригады.

Пункт оснащен четырьмя операционными столами и принимает раненых из нескольких бригад, участвующих в контрнаступлении, работая круглосуточно вот ужа два месяца.

Украинские военные разрешили журналистам New York Times посетить несколько пунктов вдоль южного фронта. Из соображений безопасности их попросили не конкретизировать местоположение, а к солдатам обращаться исключительно по позывным.

При подготовке новых бригады к контрнаступлению Украина создала обширную систему медицинской эвакуации с четырьмя линиями оказания помощи, охватывающую 20 городских больниц, множество пунктов стабилизации и до 50 прикрепленных к бригадам медицинских подразделений.

Главврач военного госпиталя в городе Запорожье доктор Роман Кузив — человек, разработавший эту систему, — достал мобильный телефон, чтобы показать базу данных по раненым в масштабах всего Запорожского фронта. Имена выделены определенным цветом в зависимости от тяжести ран. “Я вижу всех: желтые они, зеленые или красные”, — сказал он, добавив, что до сих пор система работала лишь на 20% мощности.

По его словам, цель в том, чтобы обеспечить каждому раненому солдату профессиональную медпомощь в течение 25 минут, чтобы спасти его жизнь. Это не всегда возможно. Боевой медик на линии фронта быстро оказывает первую помощь, но огонь российской артиллерии часто бывает настолько интенсивен, что раненых не удается эвакуировать по нескольку часов.

Под обстрел часто попадают и машины скорой помощи, которые доставляют солдат в пункты стабилизации, и тогда раненых приходится тащить на руках. По словам врачей, прошлой ночью по одному из пунктов прилетела ракета.

Несмотря на хаос, система неплохо справляется. Пункты стабилизации расположены в нескольких километрах от линии фронта в целях безопасности и обеспечения доступа к стабильному водоснабжению. Врачи выводят раненых из болевого шока и предотвращают кровопотерю, а затем отправляют в более оборудованные для хирургических операций места и городские больницы.

На следующем этапе, в 40 минутах езды по изрытой выбоинами дороге, хирурги фиксировали сломанные конечности и боролись за спасение ноги подорвавшегося на мине солдата. Кости раздробило, но кровеносные сосуды остались целы, сказал ответственный врач по имени Богдан. Пока хирурги оперировали, он подошел к ближайшему столу и прижал повязку к кровоточащей ране другого солдата.

В момент проведения операций неподалеку раздавались артиллерийские залпы, а медицинский персонал, водители и охранники работали день и ночь напролет. Бо́льшую часть времени сотрудники оставались под прикрытием, чтобы не попасть в поле зрения российских разведывательных БПЛА. Ночью из соображений безопасности они работали в темноте с использованием красных налобных фонарей.

Иногда раненные прибывали непрерывным потоком. По словам врачей, пулевых ранений в ходе этого контрнаступления было относительно немного по сравнению с минными и осколочными. Обливающийся по́том военный медик, который выносил раненых с позиций, нервно расхаживал по комнате, пока врачи занимались делом, а затем отправился обратно на передовую.

“Неподалеку упало около 10 снарядов, выпущенных из гранатомета”, — рассказал 51-летний “Батя”, описывая атаку на их позицию. Еще не оправившись от контузии, он схватил аптечку и выбежал помочь раненым. По его словам, в ближайшем бункере он наткнулся на первого раненого солдата с позывным “Ворчун” и перевязал ему лицо и руки, а затем нашел в окопе своего раненого в грудь друга “Шурави”. “Вероятно, в момент прилета он находился на открытом месте”, — сказал Батя, упав в кресло и обхватив голову руками.

Трое мужчин из 110-й бригады выжили, сказал тихий, невозмутимый глава пункта стабилизации “Ромашка”. Он позвонил на следующий пост и сказал: "Отправляю к вам шестерых, двое желтых, остальные зеленые".

На следующий день 110-я бригада приняла участие в штурме, понеся тяжелые потери. Ночью все четыре стола были заняты солдатами с тяжелыми травмами ног, которые пришлось ампутировать, сказал шведский военный медик- доброволец, пожелавший остаться анонимным. Утром части тел сложили по мешкам и вынесли для утилизации.

Некоторые врачи говорят, что в прошлом году видели более серьезные потери в боях; во время контрнаступления в Херсонской области прибывало по 250 человек за раз. Украинское правительство хоть и не разглашает статистику потерь среди военных, но западные официальные лица заявили, что число погибших и раненых перевалило далеко за 100 тысяч человек.

По словам доктора Андрея Комаринца, начальника медслужбы 110-й бригады, который руководит одним из крупных пунктов стабилизации, в первые месяцы после начала российской спецоперации у многих солдат не было бронежилетов и касок, из-за чего они часто получали смертельные ранения в голову и грудь. По его словам, теперь бронежилеты есть у всех, но появилась новая угроза — российские мины.

По его словам, потери были и среди членов его команды. “Сын нашего водителя погиб три дня назад под обстрелом. А на прошлой неделе умер один из наших боевых медиков”. По его словам, врач с позывным “Борода” был за рулем медицинской эвакуационной машины со всеми опознавательными знаками, когда она попала под огонь российского танка. Затем русские заминировали разбитый автомобиль и держали его на прицеле, поэтому его команда не смогла его вытащить.

Медики во многом полагаются на пожертвования, в основном от украинской диаспоры, для закупки дополнительного оборудования. “Аппарат УЗИ нам купили украинцы из Австралии. У нас есть машина скорой помощи, купленная американцами и доставленная при участии церкви. А двое парней из Нидерландов, которых я никогда не видел, прислали нам два матраса”. Но, по его словам, в армии не хватает врачей и особенно медсестер. “У нас дефицит рабочих рук”, — посетовал он.

Нервотрепка с хирургическими операциями часто проявлялась скорее в жестах, чем в словах. Администратор молча поднял толстую стопку медотчетов за последнюю неделю, по одному на каждого пациента. По его словам, в тот день они оказали помощь более чем 70 раненым и ожидали прибытия новых.

В ожидании пациентов “Ромашка” курил изящно изогнутую трубку и читал сообщения на смартфоне. В другом углу палаты медсестры резали арбуз. “Попробуй, очень сладкий”, — сказала одна из них.