В чем измеряется успех на Украине?

Когда в 2003 году, всего через шесть недель после начала вторжения США в Ирак, президент Джордж Буш-младший произнес речь «Миссия выполнена» с борта авианосца «Авраам Линкольн», она быстро превратилась в предостережение от объявления победы в непредсказуемой войне. Вашингтон вывел бóльшую часть войск только восемь лет спустя, и то их уход больше напоминал поражение, чем победу.

Через двадцать лет после кризиса в Ираке мы наблюдаем ситуацию на Украине. И в ней риск не в том, чтобы преждевременно объявить о победе, а в том, чтобы не давать ей вообще никаких определений.

Вот уже больше года западные сторонники Украины предоставляют ей оружие, боеприпасы, финансовую и политическую поддержку.

Но союзники Киева не спешат давать определение тому результату, которого стремятся достичь. Всю ли территорию, включая Крым, должна освободить Украина с помощью военной силы? Или достаточно заключить перемирие между Киевом и Москвой, оставив за последней контроль над Крымом и Донбассом? Или ВСУ нужен шанс на еще одно наступление перед прекращением огня и началом переговоров, которые каким-то образом — хоть и неясно как — должны будут заставить российские силы покинуть территорию Украины?

Неоднозначность позиции Запада, оставляющего открытым вопрос о значении победы, имела смысл лишь на ранней стадии конфликта. При широком спектре возможных исходов двусмысленность позволяла гибко трактовать победу и поражение: даже в случае успеха Москвы на поле боя это все равно можно было бы представить как общее стратегическое поражение России, которое изолирует ее в глазах остального мира. А еще было удобно избегать сигналов об ограничениях западной поддержки и деморализации украинских сил какими-то недостижимыми целями или сроками. Отсюда частые разговоры Запада о помощи Киеву всем, что потребуется, и столько, сколько потребуется, — звучит убедительно, пока не спросишь, что это все значит.

На второй год ситуация становится куда определеннее. Украина хоть и остается мишенью для российских ракет, а сражения на передовой по-прежнему отличаются невообразимой жестокостью, сократилось количество вариантов развития конфликта. Киев не падет, российская армия не захватит всю Украину. Но несмотря на более-менее прояснившуюся ситуацию с непредвиденными обстоятельствами на поле боя, в отношении самой сути победы стратегической ясности по-прежнему нет.

Западная общественность получает от своих лидеров противоречивые сигналы. Чаще всего чиновники говорят им, что украинцы сами должны для себя определить этот момент. Однако на деле важнейшим фактором для достижения победы является тип, количество и сроки поставок западного оружия и боеприпасов на Украину, что дает Атлантике рычаги влияния на исход конфликта. И всякий раз, когда Украина выдвигает собственное определение победы — скажем, возвращение к границам 1991 года, включая Крым, включая при необходимости и силовой сценарий, — многие западные лидеры (за исключением стран Центральной и Восточной Европы) отказываются соглашаться по всем пунктам, предположительно, из-за опасений, что борьба за Крым, который Россия присоединила в 2014 году, может привести к совершенно непредсказуемой эскалации.

Возникает опасный политический вакуум в самый разгар конфликта, который до сих пор велся в основном с помощью информационных картин и нарративов. Если союзникам Украины не удастся дать определение победы, это сделает Россия. Без четкого понимания победы — как, собственно, и поражения — Москва может отрицать успехи Киева. Без четкой цели все больше западных граждан будут воспринимать конфликт как затяжную, неопределенную борьбу, что в итоге подорвет моральный дух Украины и самого Запада. Поэтому им важно обеспечить ориентир для победы на нынешнем этапе конфликта.

Сохраняющаяся двусмысленность также подпитывает поляризованные дебаты между сторонниками быстрых переговоров и теми, кто поддерживает полную военную победу Украины. Реальность такова, что ни один из этих сценариев нельзя назвать наиболее вероятным. Вместо устойчивого мира переговоры приведут, скорее всего, к временному прекращению огня. К тому же, Си Цзиньпин заверил российского коллегу в том, что Китай поддерживает его в борьбе с Западом, так что на Украине Владимир Путин вряд ли отступит.

В то же время готовность и способность Вашингтона и Брюсселя продолжать оказывать Киеву тот же уровень военной поддержки носят вполне определенный характер. Прямо сейчас западные страны вооружают Украину, чтобы дать ей наилучшие возможности для весенне-летнего наступления. После этого ожидаются спорные переговоры в конгрессе США о будущей поддержке и президентские выборы. Тем временем Европа столкнется с необходимостью пережить еще одну зиму с высокими тарифами на энергоносители. Поддержка Киева не прекратится, но пик поставок западного оружия, возможно, уже пройден. То есть 2023 год — это лучший шанс для ВСУ продвинуться как можно дальше. Но даже при благоприятных обстоятельствах полная военная победа, означающая освобождение всей территории Украины, представляет собой очень сложную задачу. Более правдоподобным и, вероятно, наилучшим сценарием является разрушение сухопутного моста между Россией и Крымом, что изолирует российские силы на юге и сделает их положение там невыгодным.

Чтобы правильно оценить как чрезмерно оптимистичные, так и слишком пессимистичные ожидания, Украине и Атлантике следует ориентироваться на промежуточную победу, которую реально было бы достичь именно в этом году. Вместо двусмысленных ответов на вопрос о значении понятия «победа» западным лидерам следует публично заявить, что целью на эту весну и лето станет как минимум возвращение к рубежам до 2022 года, и для ее достижения Украине будут поставлять все необходимое оружие и технику. На пути к восстановлению абсолютной территориальной целостности четкий ориентир для промежуточной победы станет точкой опоры в глазах западной общественности. Он заполнит дискурсивный вакуум конкретной целью, которую народ может поддержать.

Если Украина сможет продвинуться еще дальше, это будет огромным и долгожданным успехом. Если нет, то границы до 2022 года станут важной предварительной вехой.

Разумеется, возврат к границам до начала СВО не столь желанен для Украины и ее сторонников, как полное военное поражение России или вывод войск путем переговоров. Тем не менее это полезный, реалистичный и понятный для всех ориентир. Он поможет укрепить общественную поддержку на Западе. И вообще, промежуточная победа всяко лучше, чем полное отсутствие ее понимания.