Профессор, доктор биологических наук, член Европейской академии Михаил Гельфанд уверен, что достижению коллективного иммунитета от коронавируса мешают политические и психологические проблемы. Полностью беседу с ученым можно послушать в подкасте «Росбалта» «Включите звук».
— Россия прошла очередной пик заболеваемости коронавирусом. Можно ли прогнозировать, что в ближайшее время число зараженных коронавирусом упадет до привычных цифр 20-30 тысяч человек в день?
— Распространение «омикрона», по-видимому, упадет. Мы это наблюдаем, а предсказывать появление других штаммов — дело довольно безнадежное. Кроме того, они неминуемо появятся.
— Я читал, что уже обнаружен какой-то «супер-омикрон», который в разы опаснее своего предшественника.
— Слухи про это ходят, но нужно обсуждать какие-то научные источники. Может быть, модификация «омикрона», может быть, совсем новый штамм. В любом случае штамм — это модификация предыдущего. Появление новых видов коронавируса люди, которые занимаются эволюционной биологией, предсказывали еще прошлой зимой.
Ситуация, когда часть населения вакцинирована и переболела, а часть нет, сама по себе биореактор для естественного отбора. Плюс есть люди с подавленным иммунитетом, внутри которых новые варианты вируса быстро отбираются. Несколько таких случаев известны.
— Есть уже подтвержденные данные о том, что последствия «омикрона» легче, чем последствия, допустим, «дельты» или других штаммов?
— Про последствия не знаю. Если мы говорим про то, что называется «постковид», то с «омикроном» еще слишком мало времени прошло, чтобы это аккуратно отслеживать.
Что есть? Вакцинированные пациенты существенно мягче болеют «омикроном». Они заражаются, но случаев тяжелого течения у них меньше. Люди, которые легко переболели, тоже могут испытывать потом сложности с сердечно-сосудистой системой или с работоспособностью, но, тем не менее, человек, который болел тяжело, у него «постковид» проходит тяжелее. Поскольку сейчас в большинстве стран люди либо переболели, либо вакцинировались, то при очень высокой заболеваемости, которую мы наблюдаем, все-таки можно ожидать, что «постковидные» последствия в среднем проходят мягче. У тех, кто не болел и не вакцинировался, у них все плохо.
— Я много слышал противоречивые точки зрения по поводу того, можно или нельзя достичь коллективного иммунитета в той или иной стране. На ваш взгляд, это что-то вроде «идеального газа» в физике или все-таки это реально достижимое состояние общества?
— Если мы имеем в виду коллективный иммунитет, который снижает эпидемиологическую вспышку, когда люди болеют, но не происходит таких волн, то законов природы, которые бы этому препятствовали, я не знаю.
Насколько это реалистично при том, что в любой стране имеется категория людей, которые считают все это «мировым заговором» и что никакого ковида нет, это уже вопрос по коллективной психологии.
Коллективный иммунитет достигается. Это простые арифметические формулы. Вопрос в том, при какой доле иммунных людей в популяции он появляется и реалистично ли, чтобы эта доля появилась.
Следующий вопрос, с какой скоростью общество может реагировать на появление новых штаммов и с какой частотой они будут нас настигать. Опять-таки частота появления новых штаммов зависит от соотношения иммунных и неиммунных популяций.
Год назад госсекретарь США сказал, что когда мы вакцинируем Америку, то займемся Африкой, чтобы она не осталась источником заразы для нас. Не потому, что мы такие хорошие, а из соображения сохранить жизнь наших налогоплательщиков. Вряд ли он это сам придумал, при всем уважении. Советником по науке в это время у него был Эрик Ландер — очень хороший эволюционный биолог. Я подозреваю, что это первый случай в истории, когда соображения эволюционной биологии повлияли на государственную политику.
Биологический коллективный иммунитет возможен. Это ситуация, когда в популяции не распространяются новые волны при том, что вирус циркулирует. Возможно ли это в реальной политической и психологической реальности, я не знаю.
— В одном из интервью вы сказали, что в России нет честной дискуссии о вакцинации. Что вы имели в виду?
— Отдельный интересный вопрос, о чем у нас в России есть честная дискуссия? Не в соцсетях, а публичная. Хотел сказать — футбол, но засомневался. В фигурном катании точно нет (смеется).
У нас есть три вакцины: нормально работающий «Спутник», есть «ЭпиВакКорона» и «КовиВак». Поскольку мы впереди планеты всей, то дискуссия про достоинства и недостатки «Спутника» была абсолютно провалена. Его начали применять до окончания клинических испытаний, и было нарушено все, что можно нарушить. Это очень обидно. Если бы все было сделано по правилам, то была бы хорошая признанная международная вакцина. Она и так приличная, но поехать куда-нибудь в Европу со «Спутником», скорее всего, не получится.
Другая история. «ЭпиВакКорона» не работает. На данный момент это уже медицинский факт. Или работает очень плохо. Ее продолжают людям колоть. Человек считает себя защищенным, ведет себя соответственно. Если он заболевает, то никто не разбирается, чем он был привит. Человек говорит: «Я привился и заболел»
Глава Роспотребнадзора г-жа Анна Попова — соавтор патента вакцины «ЭпиВакКорона». Более кошмарного конфликта интересов я себе не могу представить. Регулятор является держателем патента на то, что он регулирует.
Беседовал Петр Годлевский
Подпишись: