В России появится орган власти, ответственный за идеологию

С новым компетентным органом власти — напрашивающееся название «Государственный комитет по ценностям», или, для краткости, «Госкомценность», — дело, конечно, пойдет куда веселее. Помимо иных важных полномочий эту структуру предлагается наделить функцией «проведения организационно-кадровых мероприятий, включая согласование кадровых назначений».

Ну, то есть задумает пробраться во власть кто-то нам духовно-нравственно чуждый, а не тут-то было. Как пелось в старой советской песне: «Пусть помнит враг, укрывшийся в засаде: мы начеку, мы за врагом следим!..» Мигом обрежут зарвавшемуся отщепенцу крылышки.

Кстати, уже в одном этом пункте видна приверженность нашей власти политическим традициям. Помнится, во времена СССР ответственная миссия контроля за номенклатурными кадрами была возложена на отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС.

Однако нельзя не видеть и приметы нового. «Госкомценность» возьмет на себя одновременно функции идеологического отдела ЦК — очевидное доказательство того, что, вопреки стенаниям либералов, отечественная история развивается не по кругу, а по спирали. Налицо явная экономия государственных средств: один бюрократический аппарат вместо двух.

Хотя совсем без трат, конечно, не обойдемся. «Для осуществления полномочий органа межведомственной координации требуется дополнительное финансирование из федерального бюджета», — признает минкультовский проект.

Но игра стоит свеч, ибо враждебные вихри, утверждается в проекте, веют над нами со все возрастающей силой: «Угрозу традиционным ценностям несут деятельность экстремистских и террористических организаций, действия США и их союзников, транснациональных корпораций, иностранных некоммерческих организаций...»

В общем, цель проекта ясна. И цель, безусловно, благородна. Но вот относительно средств возникают вопросы. Во-первых: какие именно ценности мы собирается оборонять и культивировать?

Примеры таковых, справедливости ради, приведены: «К числу традиционных ценностей относятся: жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность...» И еще много другого, столь же замечательного (см. проект). Но формула «к числу... относятся» предполагает, что список не исчерпывающий. Что есть и другие ценности, которые мы тоже в обиду не дадим.

Тем более что далее поясняется, что речь идет о ценностях, «выработанных в ходе тысячелетней истории России». А за нашу тысячелетнюю историю выработалось много чего. Возьмем, например, пытки в пенитенциарной системе. Традиция эта возникла в незапамятные времена и, как свидетельствуют скандалы, периодически сотрясающие ФСИН, до сих пор никуда не делась.

Собственно, даже в методах заплечного дела обнаруживается, так сказать, перекличка эпох: такой распространенный у нас способ убеждения непослушных зэков, как введение в их прямую кишку шваберной рукояти, — это же не что иное, как отдаленный «потомок» посажения на кол! Его облегченная, гуманизированная благодаря просвещению и прогрессу версия.

Будет мы сохранять такую «традиционную ценность», возьмем с собою в светлое завтра? Непонятно. С одной стороны, а именно со стороны Конституции, пытки у нас строго-настрого запрещены. Но с другой: Конституция — не догма. После недавней правки в ней появилось много чего интересного. Почему бы не появиться и швабре?

Впрочем, если оставаться на почве Конституции — и считать ее незыблемой, — то возникает «засада» другого сорта. Если исходить из ценностей, зафиксированных в Основном законе, то получится, что с нашими заклятыми геополитическими недругами мы находимся, как это ни парадоксально, в одной цивилизационно-идеологической лодке.

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью — гласит российская Конституция. — Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства...» Нет для нас, согласно Конституции, «ни эллина, ни иудея», ни верноподданного, ни инакомыслящего. Но те же самые высшие ценности провозглашаются в конституционных актах западных стран.

А вот парадокс номер два: с теми, кого мы называем «друзьями», «братьями» и «стратегическими партнерами», у нас налицо, напротив, непримиримые идеологические расхождения.

Возьмем, скажем, конституцию «братского» Китая. В первых строках там вовсе не про права и свободы, а вот про это: «Китайская Народная Республика является социалистическим государством демократической диктатуры народа... Руководство со стороны Коммунистической партии Китая является самой сущностной особенностью социализма с китайской спецификой. Запрещается любым организациям или частным лицам подрывать социалистический строй».

А это конституция дружественного нам Ирана: «Исламская Республика — это система правления, основанная на вере в: 1. Единого Бога... в то, что Он устанавливает законы шариата и что человек должен покоряться Его воле. 2. Божественные откровения и их основополагающую роль в толковании законов. 3. Страшный суд и его конструктивную роль в человеческом совершенствовании на пути к Богу... 5. Преемственность имамов (имамат) и их опеку над обществом и основополагающую роль этого принципа в продолжении исламской революции...»

Короче говоря, идеология — дело тонкое. Как говорил незабвенный Михаил Жванецкий, «тщательней надо, ребята». Иначе, не ровен час, запутаемся, заплутаем, потеряем ориентиры. Начнем бороться с вроде бы чуждыми идеалами, а окажется, что искоренили, увлекшись, свои. А насадили — диктатуру китайского либо иранского образца.

Ну и с ценами, конечно, тоже что-то надо делать. Соловья, как говорят в народе, баснями не кормят. Как показал опыт Казахстана — да, собственно, хватает в этом отношении и нашего собственного исторического опыта, — не адекватные доходам цены очень плохо совмещаются с «успешной реализацией государственной политики в сфере традиционных ценностей». Можно даже сказать, совершенно с этой политикой несовместимы.