Восстание «красных повязок». Современная картина
Вступление
После смерти Хубилая или первого императора империи династии Юань, Юань Шицзу в 1294 году, империя занимала огромную территорию всего Китая, Тибета и Монголии, зависимыми от империи были и корейское государство, и многие пограничные страны Юго-Восточной Азии. А земли, которые входили в кочевую монгольскую империю, созданную Чингисханом, уже фактически не подчинялись Ханбалыку (г. Пекин).
Кочевая империя монголов, как и другие, менее обширные аналогичные «государства», просуществовали недолго. Но власть чингисидов сохранилась во многих странах от Волги до Желтого моря.
Так же как и в других землях, подчиненных монголами, в империи Юань началась усобица между правящими монгольскими кликами. Одновременно вспыхнула с новой силой никогда не прекращающаяся борьба китайцев против захватчиков.
Я уже писал в предыдущих статьях на ВО, посвящённых китайским войнам монголов, о том, что в Китае установилась жёсткая этническая вертикаль, где китайцы из бывшей империи Южная Сун были самого низкого социального статуса. И это несмотря на то, что Сун была самым развитым государством в Китае, и в экономическом, и в социальном плане. Из-за монгольского завоевания почти половина населения завоеванных земель попала в рабство. Китайцам запрещалось носить оружие, иметь коней и сопротивляться монголам.
Если монгол избивал китайца, последний мог только написать заявление, но он не имел никакого права оказывать сопротивление. Китайцы не могли охотиться, а вернувшись из похода, были обязаны тотчас же сдать оружие. Все эти нарушения карались смертью.
Многочисленные войны империи Юань закончились со смертью Хубилая. Следует сказать, что для правящего этноса, монголов, они уже не приносили той выгоды, как войны Чингисхана и Мункэ.
Во-первых, после захвата сверхбогатых земель на западе, в Средней и Передней Азии, и в Китае, юаньским монголам приходилось воевать в сложных климатических условиях Юго-Восточной Азии с бедными (по сравнению с той же Сунн) государствами. А военные усилия приходилось прилагать, если не такие же, то как минимум не меньшие, чем ранее.
И это все в период, когда после всемонгольского завоевания Сун власть великого хана из Каракорума, а потом из Ханбалыка, стала номинальной. В завоевании Сун, по косвенным данным, участвовали даже русские из Золотой Орды. Никто больше в Китай воинских сил из других земель, где господствовали чингисиды, не присылал. Более того, наследники Чагадая повели бескомпромиссную борьбу против Великого хана и императора Юань, отвоевав у него Турфанское княжество уйгуров.
В таких условиях монгольские роды, поселившиеся в Китае, сосредоточили свои усилия не на военных походах, а на нещадной эксплуатации китайского населения. Попытка верховной власти скорректировать эту ситуацию вызывала сопротивление со стороны монгольских найонов, которые одновременно требовали и поддержки.
«Юань Ши» сообщает:
«Батур Гурун доложил Хубилаю, что его простой народ, 1185 дворов, обеднел и нуждается, Хубилай пожаловал его серебром на 15150 лян».
Император Хуэйцзун
Так случилось, что последние годы существования империи Юань были связаны с императором Тогон Тэмур (Ухагату-хан) или Хуэйцзун (1320–1370 гг.) Он вступил на престол мальчиком, в то время как вся власть сосредоточилась в руках Баяна. Баян опирался на гвардию, состоявшую из монголов, тюрок, аланов, русских и пр.
Это был сторонник монгольских традиций и, как сказали бы сегодня, консерватор. Он провозгласил порядок возврата к традициям Хубилая, когда четко соблюдались правила и «правящий народ» был в почете, а любые действия китайских чиновников жестко контролировал Великий хан. Понятно, что это была стандартная ошибка консервативного мышления, когда идеал виделся в институтах, неприменимых к новым историческим реалиям. А их реанимация только усугубляла ситуацию в управлении.
Кочевники с момента основания Юань быстро оседали и перенимали китайские традиции, и началось это именно в конце правления Хубилая, который и сам активно перенимал китайские традиции, правда, будучи еще монгольским богатырем, чего не скажешь про последнего императора Юань.
Баян не доверял китайским чиновникам, часто казнил их, обвиняя в организации восстаний, хотя китайские чиновники верноподданнически поддерживали государственную систему Юань.
Он предлагал даже истребить всех китайцев определенных фамилий для устрашения других. Он постоянно ужесточал законодательство против китайцев: никакого сопротивления монголам и никакого оружия, даже плетей с железными наконечниками, а против малейшего неповиновения проводил репрессии. Опасения Бояна были понятны, так как китайцы подавляли монгольских захватчиков своей численностью. Как монгол, не доверял Боян и сэму, хотя и они, и китайские чиновники были лояльны захватчикам. Это сильно подрывало силы империи.
Одновременно эта политика монгольского министра вступала в противоречие и с монголами, которые приняли китайские традиции, и прежде всего с императором, воспитанном в конфуцианстве. Он обвинял и императора, и сэму, и даже монголов его двора, в преклонении перед конфуцианством и китайской культурой.
Сложно сказать, насколько его консерватизм отражал его монгольский дух, но вот его нападки на преданных чиновников императора вносили раскол в правящую верхушку, перед лицом крайнего недовольства народа правительством Юань. Это не устраивало молодого императора, который силами своей разноплеменной свиты, включая монголов, отрешил от власти Баяна. Он покончил жизнь самоубийством в 1340 году, император переподчинил себе гвардию и стал полноправным правителем, на место Баяна назначив его племянника Токто.
Токто последовательно отстаивал государственные интересы. Конфуцианская система управления, рассматриваемая правящей верхушкой как основополагающая в Юань, была восстановлена. Наследник Аюширидар, сын корейской принцессы, получил конфуцианское образование.
Конечно, император оставался монголом. Он любил охоту, восхищался боевыми конями. Несмотря на отличное образование, делами он занимался от случая к случаю, проводя время в праздности и разврате, участвуя в оргиях. Что вызывало приливы гнева и стыда у его сына Аюширидара.
Традиционно артисты китайской оперы и театра пользовались большим авторитетом в Китае. Популярны они и сегодня. Знаменитая труппа театра. Эпоха империи династии Юань. Стенная роспись. Зал принца Минъина. Храм гуаншэн. Уезд Хундун. Провинция Шанси
В управлении наблюдалось отсутствие системности, чего бы мы никогда не сказали ни об управлении Чингизхана, ни об Угэдэе, Мункэ или Хубилае. А неконтролируемые расходы власти расшатывали не только финансы страны, но и саму страну.
Монгольские императоры, постоянно выкачивающие средства из покоренных, долгое время не могли навести порядок в ирригационной системе грозной китайской реки – Хуанхэ, разлив которой и послужил причиной грандиозного восстания.
В 1350 году было принято решение начать ремонт дамб, для чего силой согнали 150 тысяч крестьян и 20 тысяч солдат, которые жили в ужасных условиях, постоянно избиваемые стражей за малейшие провинности.
И в 1352 году, в Хаочжоу (Фэньяне, провинция Анихуэй) началось восстание на дамбе. Если в конце XIII века восстания «разбойников», как они именовались в официальных документах империи Юань, были многочисленными, но локальными: от 200 до 400, то по-другому сложилась ситуация на Хуанхэ.
Всё больше народа вступало в борьбу с монголами. А давление монголов на широкие массы через китайских чиновников сплетали воедино борьбу за национальную независимость и за социальные и экономические свободы, недаром в народной песне этого времени пели:
«До бога высоко, до императора далеко, мало людей, да много чиновников, и всякий раз бьют по три раза. Что мы можем еще, кроме как поднять восстание».
Начало восстания на севере
В Китае действовала антимонгольская организация «Белого лотоса», именно её сторонники встали во главе восстаний на севере Китая, на юге и в центре страны.
Крестьянин Хань Шаньтун готовился к восстанию против монголов, и вот подвернулся повод. Его дед был главой тайной организации «Белого лотоса», которая вербовала в свою секту всех недовольных. Монголы запретили её, как экстремистскую, говоря современным языком, ещё в 1308 году.
Хань Шаньтун проповедовал, что появится Будда Майтрейя, и будут перебиты «все татары и туркестанцы».
В 1351 году было согнано 150 тысяч крестьян для ремонта дамбы на Хуанхэ. Хань Шаньтун и Люй Футун решили, что момент настал. План был таков: они сделали из камня фигуру одноглазого человека с надписью на спине:
«Каменный человек с одним глазом свергает реку Хуанхэ, везде в поднебесной поднимает восстание».
Скульптуру они закопали на дамбе и стали распространять слух о том, что каменный человек с одним глазом поднимет восстание. В конце апреля камень нашли землекопы, слух о нём пошел по всей стране, и в мае вспыхнуло восстание.
Хань Шаньтун объявил, что он вернулся из Японии, и является наследником династии Сун, а Люй Футун был объявлен потомком сунского полководца.
Восставшие войска получили наименования тигриные, а их вождем становился дракон, который должен был разрушить Юань и восстановить Сун. Они изобразили эту картину на огромном флаге повстанцев.
Воины принесли в жертву белую лошадь и черного быка, смешав их кровь с вином, они пили и клялись на крови.
Вскоре сюда прибыли войска под командованием самого Токмо. Он окружил повстанцев и разгромил их. Хань Шаньтун, по одной версии, погиб от врагов, по другой – был отравлен соперничающими с ним повстанцами.
А командующий Люй Футун смог выбраться из монгольского окружения и поднять на борьбу крестьян, захватив город Инчжоу (совр. Булян). Вскоре он объединился с силами, которыми руководил сын Хань Шаньтуна. Восставших было сто тысяч, чтобы отличаться от врагов, они стали носить красные повязки на голове, получив имя Красной армии или армии «красных повязок». Это был цвет Будды Майтрейя.
Повстанцы действовали в северной части бывшей империи династии Сун или в южной части империи династии Цинь: это было движение северных китайцев!
На этапе 1351–1354 гг. против повстанцев в основном сражались войска местной знати: чжурчжений, киданей и китайцев. Их отряды носили название «войск справедливости».
Полководец империи – киданин Чахан Тэмур решил, что победить восставших лучше силами китайцев. В 1357 году император объединил отряды знати в армию, во главе которой поставил местного землевладельца, китайца Ли Сыцзи, контроль со стороны империи осуществлял Чахан Тэмур. Хотя компрадорская (говоря современным языком) знать и сама понимала угрозу со стороны армии «красных повязок».
В то время как повстанцы создали или воссоздали в 1355 году империю династии Сун на северных землях, освобожденных от монголов. Повстанцы прибегли к монгольской тактике, совершая длительные и стремительные набеги, не всегда захватывая территорию. Дошли они даже до Корё, где захватили Сеул. Их походы сопровождались безудержным грабежом и резней врагов.
В 1358 году они совершили налеты на столицы империи Юань, «зимнюю» – Ханбалык и «летнюю» – Шанду. Взяв Шанду, они устроили резню «татарам и туркестанцам»: монголам и сэму, выходцам из Средней и Передней Азии.
Император Тогон Тэмур был готов бежать из Ханбалыка на север, но столицу спасла армия китайской знати под руководством Чахан Тэмура и Ли Сыцзи.
Император Тогон Тэмур (1271–1368 гг.) Портрет. XV в. Национальный дворец-музей. Тайвань
Наконец, проблема восстания встала перед монгольским императором и его окружением в полный рост. Занятые праздным времяпрепровождением и борьбой за власть в Юань, они как будто не замечали угрозы восстания Красной армии. Но две атаки Красной армии на столицу отрезвили власти.
Штурм «красных повязок» от Даду был отбит, после чего Чахан Тэмур перешёл в наступление против повстанцев.
Продолжение следует…
Ващенко Э.
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: