Страны мира размышляют о том, что сделала администрация Байдена за первый год руководства страной. Сосредоточение российских войск на границе Украины и усиливающаяся агрессивность Китая — это всего две из великого множества международных проблем, с которыми сталкивается Белый дом. Главный американский дипломат госсекретарь Энтони Блинкен побеседовал о дипломатии США с редактором The Wall Street Journal по Европе, Ближнему Востоку и Африке Торолдом Баркером (Thorold Barker). Ниже приводятся отредактированные выдержки из интервью.
Баркер: Президенты Байден и Путин только что провели виртуальную встречу. Как вам кажется, угроза эскалации конфликта после этого усилилась или уменьшилась?
Блинкен: Ничто не заменит прямой разговор президента с президентом Путиным. Я надеюсь, он повлияет на будущие расчеты президента Путина.
— Путину что-то нужно в обмен на деэскалацию? Он хочет каких-то гарантий, что Украина не вступит в НАТО, что этот вопрос не будет включен в повестку?
— Мы предельно ясно заявили, что двери НАТО по-прежнему открыты для тех, кто стремится к членству и соответствует критериям. Здесь на карту поставлено даже нечто большее, чем Украина. Речь идет об основополагающих принципах функционирования международной системы, как такая система должна функционировать. Когда одна страна пытается диктовать другой, какие решения ей принимать, с кем строить свои отношения, это неприемлемо. Изменение границ другой страны силой — это тоже неприемлемо.
— Украина, Китай и Тайвань, Иран. Эти три страны подвергают США проверке, отчасти из-за Афганистана?
— Думаю, все это происходит само по себе, по отдельности. Когда Россия вторглась в Грузию, в Афганистане и Ираке было более 100 000 американских военнослужащих. Но это не помешало ей войти на территорию Грузии.
Прекращение самой долгой американской войны, отказ отправлять уже третье поколение американцев воевать и погибать в Афганистане — это высвобождает колоссальные ресурсы и позволяет сосредоточить внимание на других вызовах.
— Насколько в данный момент велико желание американского народа при необходимости снова действовать за рубежом?
— Достаточно велико. Если мы не станем действовать, если откажемся от лидерства, это место займет кто-то другой. Возможно, это будет противоречить интересам и ценностям американского народа. А может, никто это место не займет, что в равной степени плохо. В этом случае возникнет вакуум, который заполнится хаосом и законом джунглей. Американцы интуитивно понимают и чувствуют это.
Большинство из нас признает, что когда речь заходит о вопросах, которые оказывают воздействие на жизнь каждого из нас, скажем, об изменении климата, о COVID-19, о последствиях новых технологий, то даже такая сильная и влиятельная страна, как США, не может в одиночку справиться с такими вызовами.
Климат. На нашу долю приходится 15% общемировых выбросов. Даже если мы наведем порядок у себя дома, нам придется иметь дело с остальными 85%. COVID. Это уже стало клише, но оно исключительно верно, и мы поняли это в очередной раз. В безопасности мы будем только тогда, когда все будут в безопасности. Даже если все в США сделают прививку, вирус будет возвращаться и больно нас кусать, так как появляются его новые штаммы, которые постоянно множатся.
Поэтому мы должны делать то, что делаем, то есть, возглавлять общемировые усилия в борьбе с COVID-19. Вот почему я считаю, что в глубине души большинство американцев хочет, чтобы мы по-прежнему взаимодействовали с миром, чтобы мы были лидером, чтобы нас уважали во всем мире. Именно этим мы и занимаемся последние 10 месяцев.
— США в последние месяцы заметно усилили поддержку Тайваня. Насколько далеко вы готовы зайти, защищая независимость Тайваня?
— Пекин явно решил, что его не устраивает нынешнее положение дел вокруг Тайваня, которое существует уже давно. Мы 40 с лишним лет неплохо справлялись с этой проблемой, сохраняя стабильность, сохраняя мир. Это давало возможность Тайваню и тайваньцам преуспевать, быть сильной демократией, сильной экономикой, содействовать всеобщему благу. Мы уже давно и предельно ясно заявляем, что, действуя в контексте политики «одного Китая», будем соблюдать и исполнять Закон об отношениях с Тайванем. Это значит, что мы будем делать все для того, чтобы Тайвань имел возможность защитить себя.
Если Пекин вдруг попытается силой и в одностороннем порядке изменить существующее положение дел, он допустит очень серьезную ошибку.
— Вы говорили, что у нас нет цели как-то сдержать или принизить Китай, что мы стараемся поддерживать и отстаивать основанный на правилах международный порядок. Как выглядит этот основанный на правилах международный порядок с учетом быстрого усиления Китая, его отличающихся от наших взглядов на свободу личности, с учетом участия государства в экономике и прочего?
— Это один из главных, если не главный вызов нашего времени. Китаю нужен мировой порядок. Он извлекает пользу из него. Но проблема в том, что Китай отдает предпочтение глубоко антилиберальному мировому порядку.
Мы очень заинтересованы в отстаивании мирового порядка и делаем все возможное, чтобы страны соблюдали установленные правила, нормы, соответствовали стандартам. Но мы слышим из Пекина, что это конструкция западного порядка, что этот порядок создан Западом.
Это не так. Он закреплен в Уставе ООН, во Всеобщей декларации прав человека, а Китай подписал оба эти документа. У нас нет цели сдержать Китай, затормозить его развитие, прекратить торговлю и инвестиции, разорвать связи. Не в этом дело.
Наша цель — отстаивать международный порядок, когда ему бросают вызов, ведь от него выигрываем мы все, в том числе Китай. Если этот вызов бросает Поднебесная, мы ему противодействуем. При этом мы действуем намного эффективнее, когда выступаем заодно с союзниками и партнерами, которые также страдают от действий Китая.
— Но если вы поддерживаете мировой порядок или существующий мировой порядок, а у Китая на этот счет совсем другая точка зрения, то разве мы не обречены на некое расхождение, разрыв?
— Здесь есть разные аспекты, но мы должны рассматривать это в широком контексте. Не думаю, что существует какое-то простое определение, характеризующее наши отношения или направление их развития. Конечно, в них присутствует сильный элемент соперничества, но это нормально, если у нас примерно равные условия борьбы. Есть в этих отношениях и элементы сотрудничества, которые очень нужны, так как существуют проблемы, отражающиеся на всех нас, и Китай нужен нам для их решения. Прежде всего, это климат. Но здесь все чаще проявляются элементы вражды. Во всех этих аспектах мы в полной мере сотрудничаем с другими странами и партнерами, и мы будем решать данные проблемы намного эффективнее.
Есть еще один аспект, который настолько важен, что мы сосредоточились на нем в первые 10 месяцев. Вопрос в том, как наиболее эффективно противостоять вызовам, которые бросает Китай. Ответ прост: надо инвестировать в себя, в нашу конкурентоспособность.
— Надо ли компаниям выводить цепочки поставок из Китая? Не инвестировать так много, чтобы меньше зависеть от него?
— Надо поступать по-умному в отношении цепочек поставок. Наша цель не в отказе от сотрудничества. Но есть определенные и очень важные сферы, которые имеют стратегическое значение, и вот там мы должны быть настороже. Если говорить о китайских инвестициях, там нет разницы между так называемыми частными предприятиями и государством. Если частное китайское предприятие вкладывает инвестиции, государство всегда может получить к ним доступ. И здесь мы должны быть настороже.
— Переговоры с Ираном зашли в тупик. Очевидно, они добились немалых успехов в получении материалов, необходимых для создания бомбы. Мы уже ввели против них очень и очень суровые санкции. Что делать дальше?
— Мы по-прежнему считаем, что самый эффективный и оптимальный способ для решения созданной Ираном ядерной проблемы — это дипломатия и возвращение ко взаимному выполнению подписанной с Тегераном ядерной сделки.
Но мы не позволим Ирану переливать из пустого в порожнее на переговорах и тянуть время, одновременно реализуя свою ядерную программу.
Подпишись: