Дела против слишком увлекшихся политикой функционеров КПРФ — не такая уж новость. Но именно сейчас они пошли косяком и организуются в формах, которые агитпроп считает наиболее удобными для скармливания публике. Обвиняют не в приевшейся всем коррупции, а в деяниях, которые нашу общественность предположительно должны всерьез возмутить.
История Рашкина и лося у всех на слуху, но она — дорогой в исполнении эксклюзив. А в качестве типового и повседневного теперь продукта выступает, видимо, дело Самсонова — главы владивостокского отделения КПРФ и приморского краевого депутата. Его уличили в «действиях сексуального характера», а именно в том, что три года назад он будто бы показал одиннадцатилетнему мальчику фаллоимитатор.
Трудно вообразить более тяжкое злодеяние. Хуже только рассказать неприличный анекдот при малолетнем. Кстати, за анекдот про хирурга и росгвардейца только что получил три года условно отставной полковник Шендаков. При Брежневе за анекдоты не судили, при Сталине отправляли в лагеря. Так что считайте это чем-то вроде золотой середины. Но не будем отвлекаться.
Так вот, с Артемом Самсоновым, который, кстати, отрицает даже и знакомство с пострадавшим, все выполнено серьезно: обыски (интересно, что искали и что нашли?), массированные допросы свидетелей, заключение в изолятор, перевозка заболевшего подозреваемого прямо из суда под конвоем в больницу, а главное — широчайшее освещение в масс-медиа. Страна одновременно узнала и о существовании коммуниста Самсонова, и о том, чем он якобы занят в свободные минуты. Что остается делать, кроме как возмущаться по поводу него и его партии?
Что же до главы КПРФ Москвы и думского депутата Валерия Рашкина, который не укладывался в узенькие рамки зюгановской оппозиционности, пытался опереться на «умное голосование» сторонников Алексея Навального и заработал в глазах властей репутацию человека пропащего, то он, наконец, признал вину в убийстве лося.
Ужасное злодеяние нашло своего исполнителя. Правда, Рашкин утверждает, что не только его поимка с тушей, но и сама эта охота были специально подстроены, и лишь принцип презумпции невиновности компетентных инстанций мешает нам с ним согласиться.
Чтобы понять причины нового отношения режима к КПРФ, еще недавно столь ценимой за предсказуемость и послушность, посмотрим, каково народное восприятие Валерия Рашкина, отображенное в опросе ВЦИОМа.
Скандал с лосем был раскручен всей мощью агитпропа, и число тех, кто знает, что Рашкина задержали с тушей (56% опрошенных), заметно больше, чем тех, кто знает его как депутата Госдумы от КПРФ (39%). И общее отношение к нему среди этих знающих явно окрасилось впечатлениями от поимки: 12% собеседников ВЦИОМа заявили, что положительно относятся к его деятельности, 27% опрошенных — что отрицательно, а остальным она безразлична.
Но по-настоящему интересное начинается, когда смотришь на расклады по возрастным группам. Люди младше 35-ти лет вдвое реже сообщали, что слыхали о деятельности Рашкина, чем те, кому больше 60-ти. Это вроде бы понятно, ведь речь о функционере КПРФ, воспринимаемой как партия пожилых и малоимущих.
Однако вот что принципиально ново. Из тех, кто знает о Рашкине, пожилые (старше 60-ти) охотно подстроились под телевизионные обличения и вчетверо чаще с осуждением, чем с одобрением, отзываются о всей его деятельности. А вот молодые (младше 35-ти) то ли не смотрят телевизор, то ли не воспринимают его пафос всерьез, но в этой группе деятельность Рашкина одобряют в полтора раза чаще, чем осуждают.
Симпатизантами коммуниста-оппозиционера оказались не исторические сторонники КПРФ, а молодежь. Что-то сдвинулось.
Критики «умного голосования» говорят, что слишком, по их мнению, успешное выступление КПРФ на думских выборах в сентябре объясняется тем, что оно привлекло людей именно и только к данной партии. Но это явно не так. За пределами Москвы пропаганда УГ была заблокирована, а в столице всем его кандидатам засчитали поражения.
Прилив интереса рядовых россиян к КПРФ был стихийным и интуитивным, хотя и закономерным. После того как несистемная оппозиция в первые месяцы этого года была разгромлена, а потом и ликвидирована, компартия (вместе с вытащенными из рукава «Новыми людьми») стала выглядеть чем-то вроде противовеса всем устаревшим и нелепым квазипартиям, от ЛДПР до ЕР.
Вышедший сегодня доклад фонда «Либеральная миссия» описывает случившееся так: «Очищенный от аномальных голосов (фальсификаций) результат ЕР не превышает 32% при крайне низкой явке; в то же время результат КПРФ при удалении фиктивных голосов составил 25%; она обгоняет „Единую Россию“ не менее чем в четверти регионов. Таким образом, КПРФ из нишевой ретро-партии превращается в реального конкурента „партии власти“, который буквально дышит ей в затылок. Радикально изменился и ее электоральный профиль: расширение электората КПРФ произошло за счет избирателей более молодых возрастов, с более высоким социальным статусом (руководители, предприниматели, специалисты), в то время как в электорате „партии власти“ преобладают служащие, пенсионеры и неработающие. Успех КПРФ неверно интерпретировать как свидетельство роста левых настроений. В качестве системной партии она абсорбирует протестные настроения в различных социальных стратах… Коммунистическая партия превращается в главную угрозу и главного врага Кремля…»
К этим мыслям надо добавить важное уточнение. Да, судя по шельмованию коммунистических функционеров незюгановского толка, Кремль действительно увидел вдруг нового своего врага в КПРФ — или, точнее, в живых течениях внутри нее. Он ведь вообще с предельной серьезностью относится ко всему, что движется. Однако если компартия сейчас и угроза, то не сердцевине системы, а только второстепенным ее звеньям, одним из которых является та же ЕР.
Избиратели в сентябре качнулись к КПРФ, но, реально смотря на вещи, особого значения этим выборам они не придавали и своему вердикту на них тоже. Поэтому почти нет сейчас и проявлений солидарности с гонимыми функционерами вроде бы поддержанной народом компартии. Люди обозначили свое мнение, однако не готовы высовываться и настаивать на нем. Печально, но трудно осуждать.
Сергей Шелин
Подпишись: