Размышления об отправке 3-й Тихоокеанской эскадры. В чем ошиблось Морское министерство

Как известно, 2-я Тихоокеанская эскадра часть пути от Либавы до Мадагаскара следовала отдельными отрядами. Она разделилась в Танжере: пять новейших броненосцев, «Адмирал Нахимов» и ряд других кораблей пошли в обход Африканского континента, в то время как отдельный отряд под командованием контр-адмирала Фелькерзама, в составе «Сисоя Великого», «Наварина», трех крейсеров, семи миноносцев и девяти транспортов, пошел через Средиземное море и Суэцкий канал. Встретиться они должны были в Мадагаскаре, точнее – в военном порту Диего-Суарес (Diégo-Suarez), и туда же должны были прийти угольщики, необходимые для продолжения похода.


Главные силы прибыли к берегам Мадагаскара 16 декабря 1904 года. И тогда же З. П. Рожественский узнал о гибели 1-й Тихоокеанской эскадры. Русский командующий был совершенно уверен в том, что в сложившихся условиях совершенно необходимо как можно быстрее идти во Владивосток.

Однако все вышло совсем по-другому, и 2-я Тихоокеанская эскадра продолжила свой поход лишь 3 марта следующего 1905 года.

Что послужило причиной задержки в два с половиной месяца?

О техническом состоянии кораблей

Безусловно, переход вокруг Африканского побережья требовал проведения ряда профилактических работ на кораблях 2-й Тихоокеанской эскадры. Как ни странно, но с особым отрядом Фелькерзама дела обстояли еще хуже, чем с остальными силами: у «Наварина» пришли в неисправность холодильники, на «Алмазе» – были ненадежны паропроводные трубы, и все это требовало обстоятельного ремонта.

Положение усугублялось еще и тем, что русские были, по сути, выдворены из территориальных вод Франции. З. П. Рожественский рассчитывал на ремонтные мощности Диего-Суареса (Diégo-Suarez), который, хотя и находился на краю географии, но все-таки представлял собой военный порт. Но ему и Фелькерзаму пришлось идти в бухту Нуси-Бе (Nosy Be), где эскадра могла рассчитывать только на себя. Это стало необходимым из-за протестов Японии, которая при британской поддержке заставила правительство Франции пересмотреть свою позицию.

Разумеется, текущий ремонт кораблей никак не мог задержать эскадру слишком уж надолго. Сам З. П. Рожественский считал возможным покинуть «гостеприимные» берега Мадагаскара уже в декабре 1904 года.

Узнав о технических проблемах Отдельного отряда, он перенес выход на 1 января 1905 года. Затем, более детально ознакомившись с состоянием кораблей Фелькерзама, еще раз сдвинул сроки выхода на 6 января. Но это было и все.

Очевидно, к этой дате корабли 2-й Тихоокеанской эскадры вполне были готовы идти через Индийский океан?

Можно рассуждать о том, что если бы не ряд проблем организационного характера, с которыми столкнулся З. П. Рожественский, то выйти можно было бы и раньше. Кроме того, есть свидетельства (Семенов) о том, что на кораблях Фелькерзама до соединения эскадры текущий ремонт делали, что называется, спустя рукава, так как были уверены, что после гибели 1-й Тихоокеанской продолжения похода не будет, а значит – и торопиться некуда.

Таким образом, может быть 2-я Тихоокеанская эскадра могла бы выйти и раньше 6 января, но во всяком случае технические причины не задерживали ее свыше этого срока.

Официальная история свидетельствует, что были сделаны распоряжения для съемки с якоря, заготовлены предписания для угольных пароходов и т.д., то есть, не случись иного, 6 января наша эскадра продолжила бы свой путь.

О снабжении эскадры углем

Выход 2-й Тихоокеанской эскадры 6 января оказался сорван решением компании Hamburg-American Line, с которой был заключен договор на поставку угля для эскадры.

Главный уполномоченный этой компании совершенно неожиданно заявил, что в связи с «вновь объявленными» Великобританией правилами нейтралитета, а именно – запретом снабжения идущих на театр войны кораблей в колониях Индийского океана, в Малаккском проливе, Южно-Китайском море и Дальнем Востоке, компания отказывается снабжать углем русскую эскадру иначе, кроме как в нейтральных водах, а потому ни о какой перегрузке угля в океане не может идти и речи.

Получив 6 января такой «сюрприз», З. П. Рожественский сразу же сообщил о нем в Санкт-Петербург. Немедленно были начаты переговоры с германским правительством и с представителями Hamburg-American Line, но протекали они долго и трудно, так что прийти к необходимому консенсусу удалось только в конце февраля.

Все же не будет ошибкой предположить, что 2-я Тихоокеанская эскадра могла бы уйти с Мадагаскара куда раньше конца февраля – начала марта. Безусловно, решение Hamburg-American Line было как гром среди ясного неба. Получив угля на боевые корабли и транспорты, наша эскадра не могла принять его больше, а на германских угольщиках оставалось 50 000 т угля, на которые рассчитывал З. П. Рожественский. Без этих пятидесяти тысяч тонн русский командующий не мог продолжить поход.

Но все дело было в том, что германские угольщики не были единственным источником, из которого он мог получить этот уголь.

З. П. Рожественский сообщил в Санкт-Петербург, что собирается продолжить поход не позднее, чем через неделю, и просил, в случае неуспеха переговоров с Hamburg-American Line, зафрахтовать другие угольщики в Сайгоне и Батавии. Это было вполне возможно, если бы в Петербурге приняли такое решение.

И можно полагать, что 13–16 января З. П. Рожественский вполне мог бы вывести вверенные ему силы в Индийский океан.


Тут можно возразить, что впоследствии попытка приобретения угля для снабжения 2-й Тихоокеанской эскадры, подошедшей к берегам Аннама, потерпела фиаско.

Но нужно понимать, что это произошло в результате интересного «коммерческого маневра» англичан, которые воспретили торговцам вывозить уголь иначе, как с удостоверением местных властей о том, что он не предназначался для русских кораблей. Однако запрет этот появился лишь после того, как корабли З. П. Рожественского вышли в Индийский океан и миновали Сингапур.

В то время, пока они стояли еще у Мадагаскара, купить уголь в Сайгоне или Батавии было еще вполне можно.

Кроме того, нужно понимать, что эскадра сожгла немало угля за 2,5 месяца пребывания у Мадагаскара, а если бы она пошла вперед в середине января, то этот уголь остался бы в ее распоряжении.

Но ничего этого сделано не было: проблема заключалась в том, что в Северной нашей столице не видели никакого резона в скорейшем движении 2-й Тихоокеанской эскадры во Владивосток.

О позиции Морского министерства

Уже 7 января 1905 года З. П. Рожественский получил прямой приказ из Санкт-Петербурга: оставаться у о. Мадагаскар до получения дальнейших распоряжений. А они были такими: командующему предписывалось ожидать у Мадагаскара подхода отряда Добротворского, основу которого составляли бронепалубные крейсеры «Олег» и «Изумруд».

Что же до 3-й Тихоокеанской эскадры, то решение о том, дожидаться ее или нет, Санкт-Петербург оставил за З. П. Рожественским.

Отряд Добротворского присоединился к главным силам только 2 февраля, но эскадра и тогда не двинулась с места. Конечно, вновь прибывшим кораблям требовалось некоторое время на приведение себя в порядок. На том же «Олеге» щелочили котлы и произвели очистку днища. Но самое главное заключалось не в этом, а в том, что договоренности о снабжении 2-й Тихоокеанской эскадры углем во время ее дальнейшего перехода так и не были еще достигнуты.

То есть получилось совсем интересно.

Если бы в Петербурге в начале января по получении известий об отказе Hamburg-American Line немедленно озаботились бы наймом транспортов и закупкой угля в Сайгоне и Батавии, то такая негоция (сделка) имела бы все шансы на успех.

Если бы в Петербурге озаботились бы куплей угля позднее, в конце января – начале февраля, то и тогда этот уголь мог быть приобретен, и 2-я Тихоокеанская эскадра могла бы уйти в Индийский океан не позднее 7–9 февраля, по мере готовности к походу кораблей Добротворского.

Но вместо этого Морское министерство предпочло вести многосложные и длительные переговоры с Hamburg-American Line, что и задержало выход нашей эскадры до начала марта.

Почему Санкт-Петербург не действовал энергично?

По всей видимости, тому виной было две причины.

Одна, хотелось бы верить, что второстепенная, заключалась в том, что за уголь Hamburg-American Line было уже заплачено, и взыскать с ходу указанные суммы с немцев было бы не так просто. Соответственно, нужно было искать дополнительные средства на повторное приобретение угля.

Вторая же причина, она и основная, заключалась в том, как из-под адмиралтейского шпица виделось продолжение войны на море.

Попросту говоря, изначально 2-ю Тихоокеанскую эскадру отправляли на выручку 1-й, соединившись с которой, русский флот получал численное преимущество и вроде как мог овладеть морем. Но 1-я Тихоокеанская погибла. И З. П. Рожественский, и Морское министерство вполне справедливо считали, что 2-я Тихоокеанская эскадра не способна самостоятельно разгромить японский флот и завоевать господство на море.

Но выводы из этого факта были ими сделаны прямо противоположные.

З. П. Рожественский полагал, что его эскадре следовало как можно быстрее пройти во Владивосток имеющимися силами, и уже оттуда действовать на коммуникации неприятеля, избегая, по возможности, генерального сражения. Командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой вполне справедливо считал, что после схваток с кораблями Порт-Артура, после длительного базирования на импровизированной базе на островах Эллиот, главные силы японского флота находятся далеко в не лучшем техническом состоянии, хотя им и не нанесено было существенного урона в боях. Появление 2-й Тихоокеанской эскадры заставит японцев держать свои главные силы в кулаке, не позволит им осуществить сколько-то серьезный ремонт кораблей, и, в конечном итоге, затруднит перехват главных сил русской эскадры, «пиратствующих» на коммуникациях между континентом и Японией. А никаких иных задач З. П. Рожественский своим силам и не ставил, понимая их слабость перед японским флотом.

Однако Санкт-Петербург такая стратегия совершенно не устраивала. Им хотелось победоносного генерального сражения и господства на море. И, раз уж у 2-й Тихоокеанской не хватало для этого мощи, то ее следовало усилить кораблями 3-й Тихоокеанской эскадры. Именно теми, от которых при подготовке 2-й Тихоокеанской категорически отказался З. П. Рожественский.

Но 3-я Тихоокеанская вышла из Либавы только 3 февраля 1905 года.

Так зачем Петербургу было куда-то спешить в угольном вопросе?

Куда-то бежать, срочно закупать уголь имело смысл лишь в том случае, если бы Санкт-Петербург согласился и утвердил бы стратегию З. П. Рожественского. Этого сделано не было.

В результате, как уже было сказано выше, 2-я Тихоокеанская эскадра покинула Мадагаскар только 3 марта.

Немножко альтернативы

Представим себе на секундочку, что каким-то чудом Зиновию Петровичу удалось убедить высокие инстанции в необходимости скорейшего движения 2-й Тихоокеанской во Владивосток. В Санкт-Петербурге напряглись, нашли бы уголь, и где-нибудь в середине января наши корабли двинулись из Нуси-Бе (Nosy Be) в Камранг.

Что могло быть дальше?

По факту переход из Мадагаскара в Камранг занял 28 дней, так что следует ожидать, что, покинув Нуси-Бе где-то 15 января – 12 февраля русская эскадра оказалась бы в Камранге. Израсходовав 10–12 дней на восстановительный ремонт и боевую подготовку, 2-я Тихоокеанская могла двинуться на прорыв никак не позднее 22–24 февраля.

Как известно, в реальности она вышла в свой последний поход 1 мая и, спустя 13 дней, 14 мая вступила в сражение, ставшее для нее роковым.

Соответственно, если бы эскадра вышла бы от берегов Аннама 22–24 февраля, то 7–9 марта она бы уже находилась в Корейском проливе.

Если же совсем размечтаться и представить себе, что З. П. Рожественскому удалось бы покинуть Мадагаскар 1 января, как он и собирался, то его эскадра вошла бы в Корейский пролив не позднее 23 февраля.

К чему могло привести такое смещение сроков?

О состоянии японского флота в начале 1905 года

Уважаемый naval_manual в одной из своих статей, посвященных Русско-японской войне, указал время и сроки ремонта главных сил Объединенного флота:

«Микаса» – 45 дней (декабрь 1904 г. – февраль 1905 г.);
«Асахи» – 13 дней (ноябрь 1904 г.);
«Сикисима» – 24 дня (декабрь 1904 г.);
«Фудзи» – 43 дня (декабрь 1904 г. – февраль 1905 г.);
«Касуга» – 36 дней (декабрь 1904 г. – январь 1905 г.);
«Ниссин» – 40 дней (январь – февраль 1905 г.);
«Идзумо» – 21 день (декабрь 1904 г. – январь 1905 г.);
«Иватэ» – 59 дней (декабрь 1904 г. – февраль 1905 г.);
«Якумо» – 35 дней (декабрь 1904 г. – январь 1905 г.); 13 дней (март-апрель 1905 г.);
«Адзума» – 19 дней (декабрь 1904 г.), 41 день (март-апрель 1905 г.);
«Асама» – 20 дней (декабрь 1904 г.);
«Токива» – 23 дня (ноябрь-декабрь 1904 г.), 12 дней (февраль 1905 г.).

Безусловно, японцы располагали первоклассной, по большей части британской боевой техникой, и были хорошо обучены обращению с нею.


Но условия ее эксплуатации были тяжелейшими.

С самого начала 1904 года японские крейсера постоянно выходили в море, расходуя ресурс. Много ходили и эскадренные броненосцы, но даже когда они просто стояли у Эллиот, то все равно оставались в постоянной готовности к перехвату Порт-Артурской эскадры, если бы та пошла на прорыв.

Хрестоматийным примером последствий такого отношения к материальной части является крейсер «Новик». Детище германских верфей едва ли можно было упрекнуть в плохом качестве постройки, а то, что корабль во все время осады Порт-Артура был практически всегда готов к выходу и выходил в море по первому требованию, свидетельствует о хорошей подготовке его кочегаров и машинной команды.

Но работа на износ привела к тому, что после сражения 28 июля 1904 года при Шантунге энергетическая установка крейсера «посыпалась» – выходили из строя холодильники, лопались трубки в котлах, в машинах наблюдались «побеги пара», а расход угля возрос с положенных 30 до 54 тонн в сутки, хотя потом разными мерами и удалось его снизить до 36 тонн. В ночь после боя «Новик» не смог следовать за «Аскольдом», состояние крейсера было таково, что в какой-то момент пришлось остановить две машины из трех, а серьезные неполадки наблюдались в 5 котлах из имеющихся 12.

Так вот, японцы, при всех своих несомненных талантах, сверхлюдьми не были, и главные силы Объединенного флота в конце 1904 года требовали неотложного ремонта. В то же время, зная о серьезнейших приготовлениях к походу 2-й Тихоокеанской эскадры, японцы ожидали ее чуть ли не со дня на день, допуская возможность ее появления даже и в 1904 году. Соответственно, решено было, начиная с начала ноября 1904 года отправлять по нескольку кораблей в ремонт с тем, чтобы к решительному бою восстановить боеспособность хотя бы части главных сил Объединенного флота.

То есть в реальности броненосные корабли Х. Того и Х. Камимуры получили большую передышку между гибелью 1-й Тихоокеанской эскадры и сражением в Цусиме. Хейхатиро Того приказал своим главным силам возвращаться в Японию 11 декабря 1904 года, так что 15 декабря «Микаса» бросил якорь в Куре. Основная масса его кораблей прошла ремонт в январе-феврале 1905 года, причем «Якумо» и «Адзума» в дальнейшем ремонтировались еще и в марте-апреле. Остальные броненосцы и броненосные крейсера 1-го и 2-го боевых отрядов получили возможность с конца февраля и до мая 1904 года восстановить свои боевые навыки, путем проведения интенсивных учений. На том же «Микасе», вернувшемся в строй 17 февраля 1905 года, проводились регулярные стволиковые стрельбы и т.д.

Не приходится сомневаться, что боевая подготовка, проводимая в период с февраля по май 1905 года, не только восстановила боеспособность японских кораблей, которая была в известной степени утрачена из-за необходимости вынужденного простоя в ремонтах, но и подняла ее на новую высоту.

А вот если бы русская эскадра появилась в Корейском проливе не в середине мая, а в конце февраля – начале марта, то такой возможности бы у японцев не было. Далеко не факт, что все корабли 1-го и 2-го боевых отрядов, вообще, прошли бы ремонт и были способны вступить в бой – вспомним, что «Якумо» и «Адзума» повторно ремонтировались в марте-апреле.

Возможно, также, что известия об ушедшей из Мадагаскара 2-й Тихоокеанской эскадры, если бы таковое произошло в 1-й половине января 1905 года, заставило бы японцев ограничить объемы работ на ремонтирующихся кораблях. Но во всяком случае, даже если бы японский флот и сумел восстановить боеспособность технически, то времени на боевую подготовку у него уже почти не оставалось бы.

И – кто знает? Возможно, в этом случае русская эскадра смогла бы, согласно ожиданиям З. П. Рожественского, «дойти до Владивостока с потерею нескольких судов».

Выводы

В сущности, перед русским флотом стоял интересный выбор.

Можно было попытаться прорваться во Владивосток не позднее февраля – начала марта 1905 года, отказавшись от 3-й Тихоокеанской эскадры, в надежде на то, что японцы не успеют восстановить боеспособность своего флота после осады Порт-Артура.

К такому варианту склонялся З. П. Рожественский.

Можно было дождаться 3-ю Тихоокеанскую, что в некоторой степени усилило бы наш флот, но при этом также и дало японцам время хорошо подготовиться и встретить русских на пике своей боевой формы.

К такому решению пришло в итоге Морское министерство.

На мой взгляд, З. П. Рожественский оказался в этом вопросе абсолютно прав.

В статье «О качестве стрельбы русской эскадры в Цусимском сражении», я пришел к выводу, что результативность огня 3-й Тихоокеанской эскадры оказалась околонулевой.

И действительно, из учтенных по времени попаданий 254-мм снарядов нет ни одного, 120-мм – 4 штуки, но часть из них, предположительно, попала в японцев с «Жемчуга» или «Изумруда», 229-мм – одно попадание. Возможно, конечно, какое-то количество 152-мм и 305-мм снарядов попало в японцев с «Николая I».

Но даже если это было так, едва ли один старый броненосец мог усилить 2-ю Тихоокеанскую эскадру в такой степени, чтобы компенсировать длительную боевую подготовку японцев в период ожидания воссоединения русских эскадр. Да и, вообще, точность флагмана Небогатова под большим сомнением.

Как известно, в течение 14 мая японцы почти не обращали внимания на корабли 3-й Тихоокеанской эскадры, а в той же третьей фазе они находились достаточно близко к японцам, для ведения результативного огня. Тем не менее в третьей фазе, за 1 час 19 минут в японцев попало всего только 9 учтенных по времени снарядов. В первой фазе сражения, длившейся лишь на несколько минут дольше, таковых было – 62.


Таким образом, присоединение кораблей Небогатова не усилило огневую мощь 2-й Тихоокеанской эскадры сколько-нибудь значительно.

Русская эскадра вступила в Цусимское сражение, собрав тот максимум кораблей, который мог ей дать Балтийский флот, а ее артиллерийская подготовка была весьма неплохой. Последнее подтверждается как статистикой попаданий в японские корабли, так и мнением британских наблюдателей, находившихся на японских кораблях, да и самими японцами.

Но ничто из этого не спасло русскую эскадру от разгрома.

Увы, но определяющими факторами стали: уровень материальной части и подготовка японских моряков.

Если бы прорыв 2-й Тихоокеанской эскадры состоялся в конце февраля – начале марта 1905 года, то японцы встречали бы русских далеко не в лучшем своем состоянии. Это, разумеется, не давало нашим морякам никакого шанса на победу, но, быть может, они и смогли бы «перетерпеть» сражение и пройти, хотя бы основной частью эскадры, во Владивосток.

А возможно, что и нет. Но во всяком случае более ранний прорыв давал нашему флоту шанс, которого в реальном Цусимском сражении у него не было.

P. S.
Об артиллерийской подготовке 2-й Тихоокеанской эскадры

В статье уважаемого А. Рытика «Цусима. Факторы точности русской артиллерии» указывается, что последние калиберные стрельбы русская эскадра провела на Мадагаскаре в январе, а стволиковые – в Камрани, 3–7 апреля 1905 года.

Отсюда был сделан вывод:


На самом деле, вопрос артиллерийских учений 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадр все еще не раскрыт в полной мере.

Так, например, мой уважаемый оппонент упоминает о том, что на Мадагаскаре стрельба велась в расстояния не более чем 25 кабельтов, в то время как многие офицеры 2-й Тихоокеанской эскадры указывали куда большие дистанции. Старший артиллерийский офицер «Сисоя Великого» лейтенант Малечкин в своих показаниях Следственной комиссии сообщал:


Старший артиллерийский офицер «Орла», Шамшев, указывал: «дистанция наибольшая – 55, наименьшая – 15 кабельтовов». Старший офицер «Адмирала Нахимова» Смирнов упоминает хоть и меньшее, но все же превосходящее 25 кабельов расстояние: «стрельба происходила на расстоянии 15–20 каб. для мелкой артиллерии и 25–40 каб. для крупной». Но тут можно предполагать, что для старых орудий «Нахимова» было какое-то послабление.

Известно так же, что какие-то артиллерийские учения на русской эскадре проходили даже и во время последнего перехода к Цусиме.


Впрочем, содержание этих учений мне неизвестно, и, быть может, они осуществлялись без стрельбы, хотя бы и стволиковой.

Безусловно, русская эскадра в завязке боя в Цусиме продемонстрировала выдающуюся меткость, что свидетельствует о весьма высоком уровне боевой подготовки. Поэтому, по моему мнению, говорить о «немногочисленных и растерянных» навыках русских комендоров совершенно невозможно. Но я соглашаюсь с уважаемым А. Рытиком в том, что проведение калиберных стрельб почти за 4 месяца до встречи с неприятелем, во всяком случае, выглядит и странно, и нелепо.

Тем не менее ответ на то, почему такое произошло, крайне прост.

Дело в том, что З. П. Рожественский изначально совершенно не собирался проводить на Мадагаскаре никаких масштабных артиллерийских учений. Как уже было сказано выше, он намеревался идти вперед, сначала еще в декабре 1904 года, затем – 1 января 1905 года, и, когда выяснилось, что корабли Фелькерзама не смогут исполнить приказа – 6 января 1905 года. Однако после этого его задержали, прямо запретив ему дальнейшее следование, а потом еще возникли проблемы с углем, которые все никак не мог уладить Петербург.

Во время вынужденного простоя на Мадагаскаре, в далеко не лучших условиях жизни, под воздействием известий о гибели 1-й Тихоокеанской эскадры, моральный дух эскадры стремительно падал, экипажи разбалтывались. З. П. Рожественский сделал то, что сделал бы на его месте любой командир: в полном соответствии с поговоркой «чем бы солдат не занимался, лишь бы… замучился», он закатил эскадре курсы «боевой и политической» подготовки.

Поступая таким образом, З. П. Рожественский совершенно ничем не рисковал. Да, большинство его кораблей расстреляло взятый с собой запас учебных снарядов, но он ожидал пополнения боекомплекта – их должен был доставить транспорт «Иртыш». Таким образом, учения на Мадагаскаре никаким образом не могли помешать З. П. Рожественскому провести еще одни калиберные стрельбы, скажем, где-нибудь у Камранга.

Однако, когда январские стрельбы уже отгремели, и 26 февраля в Нуси-Бе пришел «Иртыш» выяснилось, что никаких боеприпасов на нем нет. В показаниях З. П. Рожественского Следственной комиссии об этом сказано так:


В то же время, боевые снаряды в Российской империи были в большом дефиците.

Их не хватало 1-й Тихоокеанской эскадре, отчего ей пришлось использовать списанные уже чугунные снаряды. Их не хватало и во Владивостоке.

С учетом того, что З. П. Рожественский, конечно, никак не ожидал сокрушительного разгрома в Цусиме, а полагал, что сможет «перетерпев» японский огонь все же пройти во Владивосток, и в дальнейшем оперировать оттуда, он не мог позволить себе тратить имеющийся у него боекомплект на тренировки.

В результате в Камранге 2-я Тихоокеанская эскадра вынуждена была ограничиться только стволиковыми стрельбами.

Кто виноват в том, что 2-я Тихоокеанская не получила требуемого запаса – не вполне ясно.

Официальная история полагает, что имело место быть какое-то недоразумение, но так ли это? Сегодня сказать сложно.

Одно можно утверждать наверняка – З. П. Рожественский изначально не планировал большие учения на Мадагаскаре, а когда все же решил их провести – вовсе не предполагал, что другой возможности провести калиберные стрельбы учебными снарядами у него не будет.

Продолжение следует...