Уроки одной финансовой атаки на СССР

Россию не в первый раз пытаются развалить экономическими методами

Поверхностный анализ экономики и истории — огромнейшая беда для современного общества. Опубликованная агентством Bloomberg статья «Россию не постигнет судьба Советского Союза» — наглядное тому подтверждение. Причем, что характерно, на первый взгляд и название правильное, и факты упоминаются почти верные, но вот выводы... Впрочем, не будем забегать вперед, уподобляясь авторам упомянутого материала. Разберем все по порядку: какой на самом деле была экономика СССР? Стоит ли чему-то у нее учиться? И, наконец, что действительно поможет России избежать судьбы более не существующего государства?

Что в СССР было не так

По мнению автора (нашего с вами соотечественника, кстати), СССР допустил всего четыре серьезные ошибки. Во-первых, он излишне зависел от экспортной выручки за нефть. Во-вторых, слишком много этой самой нефти поставлялось по бартеру партнерам в Восточной Европе и слишком мало — западным странам за деньги. В-третьих, огромная доля полученных доходов уходила на закупку зерна ввиду неэффективности собственного сельского хозяйства. В-четвертых, роль идеологии и политики в СССР оказалась слишком высокой, что не позволило своевременно и адекватно реагировать на все изменения не только в мире, но и внутри самой страны.

Сейчас Россия не ограничивает себя идеологией и потому-де получает больше денег от экспорта углеводородов, меньше зависит от импорта продовольствия и проводит более прагматичную внешнюю и внутреннюю экономическую политику, рассуждает автор. Причем получается так, будто все это результат субъективных решений одного человека. Вот решил Путин, что России выгодно девальвировать рубль, и, не раздумывая, так и сделал, несмотря на негативные последствия этого шага для социальных программ и жизненного уровня граждан. Это, мол, конечно, лучше, чем бездействие советского руководства перед лицом глобальных вызовов своего времени, но все равно является рискованной тактикой, хотя и позволяет стране благодаря решительности президента надеяться выдержать надвигающийся экономический шторм.

Знакомая картинка, правда? Большинство отечественных СМИ давно рисует нам то же самое и без подсказок от американских коллег. С одной разницей, что заслугу приписывают не президенту, а Центральному банку, который, кстати, принимает решения независимо от государственной власти. Но суть не в этом; суть в том, что и та и другая версии очень далеки от реальности, а в действительности все выглядело сильно иначе.

Экономика экономике рознь

Начать стоит с того, что в мире в принципе не существует двух одинаковых экономик. Хотя каждая страна решает одну и ту же задачу — повышение уровня своего благосостояния, делать это ей приходится по-своему, с учетом индивидуальной специфики. Например, у Норвегии и Саудовской Аравии есть нефть, а у Швейцарии или Габона ее нет. Судан в пять раз больше Украины по территории, но при этом многократно уступает ей по площади и плодородию пахотных земель. Емкость внутреннего рынка Китая значительно больше, чем в Бельгии, так как по населению он ее превосходит в 130 раз. По этим и сотням других параметров каждая экономика является практически штучным образцом и требует вдумчивости и крайней осторожности при сравнении.

Советский Союз не являлся исключением. И дело даже не в идеологии; объективные обстоятельства вынуждали СССР конструировать собственную уникальную экономическую модель, весьма ограниченно подходящую под западные оценочные линейки, тем более в их современном толковании. Да и само выражение «советская экономика», мягко говоря, некорректно, так как ее структура и показатели сильно менялись на протяжении всей истории существования СССР.

В период с 1928-го по 1940 год советская экономика увеличилась более чем на 60%. Если учесть, что в те же годы в Штатах из-за Великой депрессии объем ВВП упал на 33%, то Советский Союз в это время был мировым чемпионом по тому показателю. Но потом в результате войны страна потеряла 25% национального богатства. Частично или полностью были уничтожены 1700 городов и поселков городского типа, 70 тысяч сел и деревень, 32 тысячи заводов и фабрик. А после фултонской речи Черчилля в 1946 году, ознаменовавшей начало холодной войны, внешнеторговый оборот СССР с Западом упал на 35%, что нанесло экономике добивающий удар. Естественно, ни о каком первенстве речи уже не шло.

Фактически советская экономика, о которой сегодня любят говорить как о чем-то цельном и едином с момента образования Союза и до последних его дней, была заново создана в период с 1950-го по 1975 год. Этого и не учитывает уважаемый аналитик, выступающий от лица агентства Bloomberg. Как и многие другие, он рассматривает показатели 1980-х — начала 1990-х как константу, характеризующую советскую экономику на протяжении всего ее существования, и не берет в расчет важнейшие этапы ее становления, на которых меж тем был допущен ряд стратегических ошибок.

Недостатки как продолжение достоинств

В 1964 году зампредседателя Совета министров СССР Дмитрий Полянский делает доклад, в котором говорит о явных свидетельствах начала структурных перекосов в советской экономике. За семь лет темпы ее роста сократились вдвое. В промышленности доля неиспользуемых основных фондов (или, проще говоря, простаивающих производственных мощностей) увеличилась за аналогичный срок на 9%, а в сельском хозяйстве и того хуже — на 21%! Но самое главное, тогда обозначился фундаментальный перекос между так называемой группой А (тяжелая промышленность) и группой Б (легкая промышленность и товары народного потребления). В докладе отмечалось, что еще в 1963-м группа А вдвое обгоняла группу Б по темпам роста (10% в год против 5%), вследствие чего по тяжелой промышленности СССР имел 65% от показателей США, а по легкой — только 45%.

Хотя формально тогда было решено наверстывать упущенное по обоим показателям, фактически имевшихся ресурсов хватало лишь на один, потому в дальнейшем дисбаланс между ними продолжал увеличиваться. В итоге это привело к формированию серьезного дефицита потребительских товаров, что, в свою очередь, стало влиять на общую производительность труда. Если в 1962-м рост производительности составлял 5,5%, то в 1964-м уже только 4,2%, а к середине 1980-х он упал ниже 1%. Это тянуло за собой прогрессирующее отставание от плановых сроков, увеличение объемов незавершенного строительства и производства и падение эффективности экономики в целом. Из-за одной только «незавершенки», которой уже к 1963-му стало в полтора раза больше, чем было в 1958-м, в экономике с каждой пятилеткой становилось все меньше и меньше оборотных средств — ведь они просто замораживались из-за «недостроев» и «недоделов».

Так что популярная ныне теория о том, что США развалили СССР за счет обвала мировых нефтяных цен, скажем прямо, достаточно далека от истины. Конечно, внезапно возникший дефицит внешнеторгового бюджета свою негативную роль сыграл, однако он оказался лишь последней соломинкой, переломившей хребет и без того перегруженного верблюда.

Про нефтяной экспорт и деньги

Если не вдаваться в детали, то, в общем, внешняя торговля СССР распределялась по двум контурам: страны СЭВ (Совет экономической взаимопомощи) и весь остальной, прежде всего западный мир. Несмотря на серьезное падение в начале холодной войны, впоследствии внешнеторговый оборот Советского Союза уверенно рос: так, с 1951-го по 1975-й его общий объем увеличился в 17,3 раза. Мы торговали со 115 странами, в том числе с 13 социалистическими, 76 развивающимися и 26 промышленно развитыми (капиталистическими).

При этом совершенно неверно говорить, что внутри СЭВ мы торговали по бартеру, а с западными странами — за деньги. Торговля со странами социалистического лагеря тоже велась за деньги. Они назывались переводными рублями и имели золотое содержание (0,987 грамма). Разница с остальной торговлей заключалась в том, что внутри системы СЭВ широко применялся механизм двустороннего клиринга, что требовало денег только для взаиморасчета по итогу отчетного периода, то есть выплачивалась только разница между общей стоимостью экспортированных и импортированных конкретной страной товаров. И эта торговля всегда была взаимовыгодной. Каждая из стран использовала свои наиболее сильные стороны и компенсировала слабые. Например, сельскохозяйственно развитая Венгрия с Болгарией поставляли в СССР продовольствие, а получали транспорт и промышленное оборудование. И так далее.

Что касается высокой доли нефти в советском экспорте, определенная доля истины тут есть. С одной стороны, нельзя сказать, что СССР торговал только нефтью или только сырьем. Если посмотреть на структуру экспорта с 1950-го по 1975-й, то мы увидим, что основными товарными группами являлись, во-первых, машины и оборудование (рост до 18,7%), а во вторых, руды, концентраты, металлы и изделия из них (14,3%). Но, с другой стороны, высокие цены на нефть быстро довели долю топлива и электроэнергии в экспорте до 31,4%.

Отсюда, кстати, и «произрастает» перекос в структуре промышленности. Именно группа А приносила стране основную часть экспортной выручки, и она же, как ни странно, потребляла почти половину всего поступавшего в СССР импорта (33,9% зарубежных поставок приходилось на машины и оборудование, то есть средства производства, и еще 11,5% — на отсутствующие у нас виды руд и металлов из них). Тем временем группа Б претендовать на лидерство в структуре экспорта явно не могла, а дефицит ее продукции легко компенсировался за счет закупок за границей (так, продовольствие занимало существенные 23% от совокупного импорта, но лишь треть поставок осуществляли капстраны). Потому вместо инвестиций в расширение собственного сельского хозяйства СССР продолжал вкладывать в группу А и базовую инфраструктуру все больше и больше. Развивать ударными темпами и то и другое стране было не по карману. Тот же БАМ в ценах 1984 года обошелся стране в 9,6 млрд рублей. Для справки: вся выручка от экспорта нефти СССР в 1975 году составила 7,5 млрд рублей.

Но кое-что советские лидеры все же упустили. К середине 1970-х в руках капиталистических стран оказалось сразу два очень важных для Союза «краника»: нефтяной экспорт, а точнее та его доля, что шла на Запад и приносила СССР 1/3 всей его внешнеторговой выручки, и зерновой импорт, основная часть которого поступала из США и Канады и, соответственно, оплачивалась валютой (той же внешнеторговой выручкой).

Как нас проели

Кто-то умный в ЦРУ сумел правильно сопоставить три момента. Во-первых, наращивание темпов капитального строительства и прогрессирующий объем «незавершенки» вынудит СССР продолжать финансирование проектов даже в условиях дефицита доходов. Долгострой в стране превратился в нечто вроде бездонной бочки. Во-вторых, по мере снижения эффективности внутреннего производства зависимость от экспортной выручки за нефть становилась критической. Торговля внутри СЭВ обеспечивала участников необходимыми товарами и услугами, повышала уровень производства и потребления, но генерировала слишком мало свободных денег, которые было бы можно инвестировать в другие проекты. В-третьих, возникновение перебоев с зерном автоматически тянуло за собой снижение объемов и производительности мясомолочной промышленности. Дефицит ботинок еще как-то пережить можно, а вот недостаток продовольствия будет замечен сразу.

План сработал. Падение мировых цен на нефть сократило поступление свободных денег в экономику Советов еще сильнее. Все три фактора заработали в минус. СССР пытался компенсировать потери путем наращивания объемов добычи и экспорта все той же нефти, но это стало съедать дополнительный объем и без того дефицитной валюты. И ладно бы, если бы все стало катастрофически плохо сразу же, в один момент. Что тогда, что сейчас мы, пожалуй, остаемся лучшими в мире по способности мобилизоваться в критической ситуации. Но, к несчастью, упадок экономики происходил слишком медленно. Поэтому СССР и не выкрутился: создавалось ощущение лишь временных трудностей, которые вполне можно преодолеть. Да и масштаб экономики был слишком большим, чтобы понять, где проявляются последствия чьего-то личного разгильдяйства, а где систему подкосили фундаментальные ошибки в стратегии управления.

Серьезным подспорьем в развале советской экономики оказалось, например, то, что из политических соображений СССР раздал от $130 до $160 млрд кредитов развивающимся государствам. Это примерно 21,97% ВВП Советского Союза за 1975 год. Когда стране понадобились деньги, почти ничего из одолженного вернуть не удалось.

Свой негативный вклад в ситуацию внес и традиционный перекос между уровнем производства и потребления в разных республиках в составе СССР. Уже в 1985 году РСФСР отдавала на обеспечение своих менее продуктивных соседей по Союзу 15,5% дохода, а к 1990 году эта доля достигла 32,5%. Кроме нее, стабильным донором являлась разве что Белоруссия (в среднем 25%) и в отдельные годы Казахстан (12,7%). Все остальные регионы стабильно жили не по средствам. Украина потребляла на 6,6% больше, чем производила сама. Узбекистан в 1989-м тратил втрое больше, чем зарабатывал. В 1990-м Грузия потребляла $41,9 тысячи на человека в год при ее собственном производстве в $10,6 тысячи. Стабильно высокий социальный перекос наблюдался в Прибалтике. Потребление в Эстонии превышало внутреннее производство в 1,68 раза, в Латвии — в 1,63 раза, в Литве — в 1,67 раза. И они свято верили, что все до копейки «свое» они полностью заработали сами. Имея, скажем, в 1990 году объем потребления на человека лишь в $11,8 тысячи в год (при производстве в $17,5 тысячи) РСФСР выглядела нищей попрошайкой в глазах сытых латышей (потребление — $26,9 тысячи, собственное производство — $16,5 тысячи).

Словом, благосостояние остальных регионов страны обеспечивалось донорством экономики РСФСР, и невозможность отказаться от него по целому ряду причин, включая идеологические, вела к продолжению проедания ресурсов.

Задание на дом

Как видно из сказанного выше, сводить крушение Союза только к примитивному «упали нефтяные цены, поэтому у СССР кончились деньги» — все равно что называть карьерный самосвал обыкновенной садовой тачкой. Дело было не в самих деньгах, а в стратегических решениях, лежавших в основе конструкции, и принципах функционирования советской экономики в целом. Чтобы не наступить на те же грабли во второй раз, следует выучить некоторые уроки.

Во-первых, идеология не должна мешать экономике. Точнее, политические соображения обязаны вытекать из экономических при обязательном сохранении полного паритета в отношениях. Пока что пример нынешних взаимоотношений с Украиной показывает, что этот урок руководством страны усвоен. Сначала деньги, потом стулья.

Во-вторых, стране, безусловно, необходимы танки, баллистические ракеты, подводные лодки и прокатные станы, но развивать тяжелую промышленность все равно следует при сохранении баланса с легкой, так как обеспечение населения жильем, продовольствием и товарами потребления является не менее важным влияющим фактором, чем баланс по ядерным боеголовкам. В этом вопросе в целом положение удовлетворительное. Однако нам необходимо активнее развивать технологичность промышленности и производимых в России товаров. Это хорошо, что у нас есть крупнейший в мире завод по производству сапфирового стекла. Но нам хорошо бы и смартфоны делать — тоже свои. Не ради того, чтобы непременно собственные, а для недопущения отставания в передовых технологиях и по соображениям госбезопасности.

В-третьих, для России критично важной является продовольственная безопасность, особенно по базовым направлениям, включая зерно. Пример урожая прошлого года показал, что без жестких заградительных мер в виде экспортных пошлин сами производители пока о максимизации собственной прибыли думают гораздо больше, чем о любых других вопросах.

В-четвертых, если отбросить частности и красивую обертку, то следует заключить, что аналитики из ЦРУ сунули лом не просто в общий советский экономический механизм, а нанесли четко выверенный, точечный удар в наиболее уязвимое место. И цена на нефть тут — лишь инструмент. Истинной целью операции являлись оборотные средства всей экономики страны в целом. Лишившись их, она просто задохнулась и рухнула под собственным весом. Впрочем, с тех пор ничего особо и не изменилось. Целью нынешней экономической войны все так же являются финансы, а именно — оборотный капитал в экономике. Таким образом, нам необходимо препятствовать его оттоку, но при этом сохранять обеспечение им предприятий. На данный момент это самый плохо выученный урок в России.

Ну и, в-пятых, необходимо стимулирование экономического развития регионов и снижение, тем самым, разрыва по уровню жизни в разных точках страны. Дотационные регионы — это требующий развития ресурс, который может и должен обеспечивать себя. Вот вам и второй плохо выученный урок из всех перечисленных.

Что ж, три из пяти — наверное, не так уж плохо. Но, согласитесь, даже по пятибалльной шкале жить хотелось бы не просто «удовлетворительно», а, в конце концов, хотя бы «хорошо».