События на Украине успели смешать множество карт, и колода Черноморского флота (ЧФ) — не последняя из них. Состоявшийся накануне 231-го дня рождения ЧФ его переход из положения нежеланного (для Киева) гостя в положение полноправного хозяина уже заставил серьезно изменить планы развития флота. Однако последовавшее резкое ухудшение отношений с НАТО сулит еще более серьезные перемены. Каким образом новые политические реалии скажутся на облике флота, пока не ясно, но уже сейчас очевидно, что объем стоящих перед ним задач резко возрастет — и это не может не повлиять на его планируемый состав.
План-2009
Перспективный облик ЧФ, о котором мы можем судить по заявлениям российского военно-морского руководства 2009-2012 годов, предусматривал, в первую очередь, создание «флота присутствия», предназначенного для защиты российских интересов в Средиземноморье и в африканских водах — как в Атлантике, так и в Индийском океане. Эталонным примером подобной активности может считаться регулярное антипиратское патрулирование в Аденском заливе и близлежащих морях. Здесь, на одной из самых оживленных морских трасс, постоянно находятся суда либо под российским флагом, либо принадлежащие российским компаниям. И присутствие в регионе ВМФ России наряду с кораблями ВМС стран НАТО приносило вполне ощутимую пользу — от снижения сумм страховых премий до освобождения уже захваченных пиратами судов.
Вахту у африканских берегов несут корабли Тихоокеанского, Северного, иногда Балтийского флотов. При этом расположенный ближе всех к месту событий ЧФ за пять лет российской антипиратской миссии ни разу не отправлял корабли на патрулирование по вполне банальной причине — острая нехватка современных боевых единиц. Фактически к 2010 году единственным боевым кораблем ЧФ, способным регулярно и в полном объеме выполнять задачи вдали от своих баз, остался крейсер «Москва». Он же один из самых «наплаванных» кораблей ВМФ России; география его походов из Севастополя простирается от Владивостока до никарагуанского Коринто.
Однако один, пусть даже весьма боеспособный, несмотря на свой 30-летний возраст, крейсер не может заменить флот, остальные крупные корабли которого имеют еще более почтенный возраст. План обновления предполагал в первую очередь замену устаревших сторожевиков и больших противолодочных кораблей ЧФ шестью фрегатами проекта 11356Р/М. Этот проект представляет собой развитие построенной на экспорт для ВМС Индии серии из шести (три + три по контрактам 1997 и 2006 годов) фрегатов типа «Тальвар», в свою очередь, созданных на основе широко распространенного в ВМФ СССР проекта 1135, сочетают достаточно современное вооружение и оборудование при освоенных основных узлах и агрегатах. Головной корабль новой серии, фрегат «Адмирал Григорович», зимой 2014 года спущенный на воду в Калининграде, должен прийти на Черное море уже в этом году.
Параллельно предполагалось модернизировать (фактически — воссоздать заново) подводные силы ЧФ, от которых к настоящему времени осталась единственная — Б-871 «Алроса» проекта 877В «Палтус», известного также как «Варшавянка». При этом сама Б-871 сумела пережить период острого безденежья главным образом благодаря шефству со стороны одноименной якутской компании, что отразилось на ее наименовании. Новые планы предусматривали постройку шести субмарин проекта 636 — глубоко модернизированного варианта «Варшавянки». Головная лодка — Б-261 «Новороссийск» — также должна прийти на Черноморский флот уже в этом году.
На следующем этапе анонсировалось укрепление десантных сил флота, в том числе с возможной передачей в состав ЧФ одного из двух строящихся для ВМФ России универсальных десантных кораблей типа «Мистраль» и замены морально и физически устаревших больших десантных кораблей советской постройки. Начало обновления легких сил — малых ракетных, малых противолодочных кораблей и катеров различных типов — было отнесено на конец 2010-х годов.
При этом все новые планы находились под постоянной угрозой срыва из-за нерешенного статуса главной базы флота (Севастополя) и политических затруднений с заменой корабельного состава даже после Харьковских соглашений 2010 года. Строительство базы в Новороссийске оценивалось в 80 миллиардов рублей, но полноценно заменить Севастополь она все равно не смогла бы как в силу менее удобного расположения, так и в силу характерных особенностей местной метеорологии со свирепыми осенне-зимними ветрами.
Особенно сильно сложности с базированием влияли именно на развитие сил охраны водного района и береговой обороны ВМФ: прикрываемая российскими силами ВМБ Новороссийск не годилась как главная база флота, а используемый в качестве таковой Севастополь не мог быть надежно защищен ввиду ограничений на развертывание Вооруженных сил России в Крыму. Отчасти это компенсировалось тем, что угроза для баз и в целом для побережья считалась незначительной. Вплоть до последних месяцев Черное море в принципе не рассматривалось как потенциальный театр военных действий.
Реальность-2014
Резкое изменение политической обстановки в регионе заставило переоценить задачи флота и перспективы его обновления, причем во всех потенциальных зонах применения — от океанской до прибрежной. Перемены начались еще до Крыма. Тревожным звонком стала Сирия, где российский флот впервые после окончания холодной войны, был вынужден выполнять задачи, характерные именно для периода глобального противостояния: доставка военных грузов союзникам в условиях резкого охлаждения политических отношений с НАТО, поддерживающего противоположную сторону конфликта. Летом 2013 года, на пике военных ожиданий, присутствие России в Средиземном море обрело организационную форму в виде вновь созданного Оперативного соединения ВМФ в Средиземном море, которое стали называть просто Средиземноморской эскадрой.
Охлаждение не переросло в вооруженное противостояние, но следует понимать, что в случае возникновения реального конфликта с Североатлантическим альянсом военный инструментарий Москвы в Средиземноморье был бы крайне ограничен. Ставка же на стратегические ядерные силы отнюдь не гарантирует невозможности локальных столкновений, в которых применение ядерного арсенала не может быть оправдано.
Таким образом, в течение сирийского, а затем и украинского кризиса круг потенциальных задач ЧФ и российской эскадры в Средиземном море постепенно менялся и в итоге пришел к следующему виду. В дальней морской и океанской зоне флоту необходим потенциал, достаточный для уравновешивания/блокирования/нейтрализации/вывода из строя при необходимости одной-двух авианосных ударных групп ВМС США, действующих при поддержке союзников по НАТО. В Черном море, в том числе и в прибрежных водах Крыма и Кавказа, внезапно на первое место вышел именно вопрос защиты побережья и баз, причем как в случае гипотетического военного конфликта, так и ввиду вполне вероятного роста активности спецслужб и террористических организаций.
Радикальных перемен в планах строительства Черноморского флота, впрочем, не произошло, в том числе и благодаря характеристикам кораблей нового поколения. Универсальные корабельные стрельбовые комплексы (УКСК) позволяют новым фрегатам при необходимости решать любые задачи — от обстрела береговых целей дальнобойными крылатыми ракетами до атаки на авианосец с помощью сверхзвуковых противокорабельных ракет. Во главе с «Москвой», которую в ближайшие годы ждет ремонт с модернизацией, и при поддержке авиации и легких сил шесть новых фрегатов представляют более чем серьезную силу на Черном море и могут стать ядром Средиземноморской эскадры. Кроме того, в перспективе ЧФ, скорее всего, получит не менее двух перспективных эсминцев, которые смогут заменить «Москву».
С подводными силами ситуация еще проще — для новых «Варшавянок» задача борьбы с ВМС потенциального противника определялась как основная еще до начала всяких обострений, и сегодня речь идет только о том, хватит ли ЧФ шести новых лодок или же это число требуется увеличить. Пока соображения на этот счет не высказывались, однако не исключено, что в новых условиях ЧФ получит больше субмарин, чем предполагалось ранее.
Более серьезные изменения ждут легкие силы флота — авиацию и силы береговой обороны. В настоящее время уже рассматривается вариант о вводе в состав ЧФ первых малых ракетных кораблей (МРК) типа «Буян-М», изначально строившихся для Каспийской флотилии. Эти корабли способны заменить МРК и ракетные катера советской постройки, причем использование такого же, как и на фрегатах, УКСК делает «Буяны-М» универсальными, если не считать практически отсутствующих (в силу упрощения и удешевления корабля) возможностей борьбы с подлодками.
Борьбу с подлодками, скорее всего, возложат на перспективные корветы проекта 22160, заказ на которые не так давно был увеличен специально для Черного и Средиземного морей.
Судьба десантных сил ЧФ флота остается под вопросом, причем не только по причине неясного пока мнения министерства обороны, но и в силу неясной до сих пор, несмотря на все гарантии, судьбы кораблей типа «Мистраль».
Наиболее радикально должна измениться авиационная и наземная группировка в Крыму, включая силы как ВМФ, так и других видов Вооруженных сил России. Некоторое представление о масштабах изменений уже дает развертывание в Крыму систем ПВО С-300ПМ2 и береговых ракетных комплексов «Бастион». Следующим этапом должно стать обновление российской авиации в Крыму, до последних событий представленной одним полком устаревших бомбардировщиков Су-24 на авиабазе Гвардейское и одним же вертолетным полком на морских машинах Ка-27, базирующимся в Каче. Наиболее вероятные претенденты на крымские базы — активно закупаемые министерством обороны истребители Су-30СМ и бомбардировщики Су-34. С морскими вертолетами дело обстоит сложнее, однако своевременный ремонт имеющихся может позволить потянуть время до появления новых машин этого класса.
Давать прогнозы и оценки пока рано, хотя очевидно, что меняющаяся ситуация меняет и назначение флота. Реализация новых планов даст в руки России надежный инструмент защиты собственного побережья как в непосредственной близости, так и на дальних дистанциях. Среди многочисленных ролей Черноморского флота вряд ли можно найти более хорошо изученную.
Илья Крамник
Подпишись: