Доктор БОТКИН: Нынешним врачам необходимы нравственные ориентиры
Заключительная часть беседы руководителя проектного центра "Новая реальность", политического эксперта Максима ШАЛЫГИНА с академиком РАН, председателем Комиссии РАН по научной этике Александром Григорьевичем ЧУЧАЛИНЫМ – посвященной 100-летию трагической гибели великого русского врача Евгения Сергеевича БОТКИНА.
КЛЯТВА (Факультетское обещание) РУССКИХ ВРАЧЕЙ (конец XIX — начало XX веков) была полностью основана на христианских ценностях.
Факультетское обещание призывало служить больному человеку, а не рассматривать его как средство для личной наживы
М. Шалыгин. Скажите пожалуйста, вы ведь до сих пор преподаёте?
А. Чучалин. Да, преподаю.
М. Шалыгин. Сегодня молодые врачи какую клятву приносят? Вот, именно в тех словах, о которых вы говорили про Боткина? О служении больному, об отсутствии стремления к личной наживе на больном человеке?
А. Чучалин. Вот, вы знаете, как раз за это бьюсь. Я-то читаю лекции. И у меня есть спецкурс по этой теме. Но ко мне приходят студенты – выпускники. Пятый, шестой курс. А, это, эту тему надо читать, конечно, много раз – повторять с первого по пятый-шестой курс. Этическое образование студентов и врачей – предельно, предельно слабое. Вот, это – одна из наших современных проблем.
М. Шалыгин. Это вы так ласково и деликатно назвали «нам на больных наплевать»?
А. Чучалин. Нет, понимаете в чем дело. Здесь есть определенные причины. Почему так сложились взаимоотношения – Врач и Общество – на сегодняшний день. Я считаю, что эта ошибка была допущена определенными руководителями страны и министерства здравоохранения, когда они ввели экономическую составляющую, оценивающую работу врача – услуга. Медицинская услуга. И все отчеты стали выстраивать именно по этому показателю.
М. Шалыгин. То есть, что в парикмахерскую сходил, что на прием к доктору – примерно одно и тоже. Что на карусели прокатился в парке. Тоже услуга.
А. Чучалин. Да. И это, знаете… даже еще когда Зурабов был, Михаил Юрьевич, он как экономист ввёл это понятие. Татьяна Алексеевна Голикова, к сожалению, это приумножила. Сейчас как бы эта ситуация меняется. Я на прошлой неделе (беседа записана 13 июля 2018 года) выступал перед депутатами Государственной Думы. Я эту тему поднял. С тем, чтобы полностью, характеризуя врачебную деятельность, не употреблять слово «услуга».
М. Шалыгин. А, как это называть?
А. Чучалин. Медицинская помощь. Это помощь.
М. Шалыгин. Ну, вы хватили… Они же у нас всё пытаются – все эти счетоводы-любители – через коды и деньги посмотреть и увидеть всё остальное. Вы в медицине предлагаете вводить медицинскую помощь, в другой отрасли надо будет оценивать качество, где-нибудь ещё – будет необходимо смотреть что выпустили, а не – сколько денег туда отправили. Этак вы разрушите всю современную систему… революционные вещи предлагаете!
А. Чучалин. Да. Мы говорим сегодня о докторе Боткине, 100 лет назад как он был расстрелян. И он своей жизнью, он отдал это, и в его, так называемой, «Лебединой песне Боткина»... «Лебединая песня» – это письмо написанное его брату Александру, приблизительно, это можно предполагать, где-то за 10-14 дней до гибели. Точного срока нет. Это письмо выпало из нагрудного кармана Евгения Сергеевича, когда был расстрел. Он как бы первый первой пулей…
М. Шалыгин. Его же добивали, он же не сразу умер. Это была страшная смерть.
А. Чучалин. Да. И из его нагрудного кармана это письмо улетело в угол и пролежало многие, многие десятилетия. Потому что трупы увезли, а вот вещи, там, письмо, какой-то хлам – всё это осталось в расстрельной комнате. А, вот, когда стали разрушать Ипатьевский дворец, Ипатьевский дом и подняли эти вещи – и вдруг обнаружили письмо Боткина. Всё остальное померкло. И все устремили взгляды на это письмо. И в этом письме, которое сегодня получило название «Лебединая песня доктора Боткина», он там пишет: «Я ещё не мёртв, но и не жив, меня ещё не похоронили». И там он обращается к своим детям, обращается к первым страницам Библии. Он просит Всевышнего, чтобы он поступил так, как это было у Абрама и Сары по их ребенку. Он как бы видел, что это – Судьба. И Таня, его дочь, она была ведома вот именно этими словами в письме. Она заняла самую активную позицию с тем, чтобы собрать максимум материала по поводу своего легендарного отца. Татьяна вышла замуж, по велению Евгения Сергеевича, за подпоручика Мельник. Фамилия Мельник. И когда они оказались, в конечном счете, в Париже, у них родился сын. Костя Мельник. Великолепный мальчик, очень одаренный, получил хорошее образование, окончил Сорбонну. И в правительстве Шарля де Голля он занимал высокий пост министра безопасности. А когда Шарль де Голль умер, то восемь месяцев он исполнял обязанности президента Франции. Русский человек. По крови, которая исходила из Евгения Сергеевича Боткина.
М. Шалыгин. Ну, это о многом говорит, конечно. Возвращаясь к письму Боткина – ведь оно написано без жалости к себе. Там ведь нет никакого жаления себя. Там есть обращение к детям, что вы поймите мой выбор – я, как врач, не могу поступить иначе.
А. Чучалин. Да. Никакого жаления себя. Вы знаете, в чём дело, я ещё раз хочу сказать о его отношении к детям. У них никогда не было конфликтов. Он для детей сделал очень много, он сына Дмитрия вытащил, ну, практически, с того света, обнаружив его в Австрии в тяжелом состоянии – брюшной тиф, тяжелое ранение, и он с трудом узнал своего сына.
Вот, сегодня, понимаете, я хочу, чтобы наши поколения – разные поколения, не только моё поколение, но и поколение, которое идет за мной, поколения студентов – чтобы мы гордились нашей историей. Гордились тем, что у нас был такой врач – Евгений Сергеевич Боткин. Страстотерпец. Врач Евгений, доктор Боткин. Так официально канонизирован Русской православной церковью в 2016 году.
Эта икона – святого страстотерпца праведного врача Евгения Боткина – у нас с вами в руках копия иконы, она выполнена, известными мастерами в палехе. Кукулиев. Это целая семья известных иконописцев. Важно сказать, икона живет в храме, внехрамовая – у неё теряется связь с жизнью. И, в отличии от живописи портретной, в иконе большое значение придается глазам. Какие глаза. И нужно передать через образ, и как вы поняли, Евгений Сергеевич Боткин – это был добрейший человек. И нам никак не удавалось прорисовать его глаза. Перед вами сейчас – это сотая копия того, что было сделано выдающимися мастерами. И это было серьёзное препятствие – именно так изобразить глаза.
А, Татьяна, дочь Евгения Сергеевича Боткина, она просила, чтобы на иконе были представлены символы отца. Ну, во-первых, он – православный врач, и в правой руке он держит православный крест. Он – врач, и вот этот небольшой ларец, который он держит в левой руке, это отображение того, что носил святитель Пантелеймон, один из святых врачей. Ну, и, наконец, то, что он – государственник, он в данном случае находится в кителе. В отличие от той иконы, которая находится в Нью-Йорке, и владыка, который участвовал в конференции в Тобольске, о которой мы уже говорили ранее, он был поражен и говорит: «Вы правильно сделали, что отказались от изображения наград на кителе доктора Бокина». Потому, что там такой, как бы портретный получается элемент – прорисованы все его награды.
И так Россия получила эту икону. Сегодня эта икона живет в Красноярске, в небольшой такой церкви, которая находится в поселке Большая Мурта. Там в ссылке находился Войно-Ясенецкий. И я на свои деньги, вместе с одним из своих коллег – мы в память Войно-Ясенецкому и построили церковь. И в этой церкви впервые встретились два врача – они при жизни не встречались, хотя оба были врачами Первой мировой войны – Войно-Ясенецкий и доктор Боткин.
М. Шалыгин. Александр Григорьевич, уж простите, но в наше время, к сожалению, когда человек говорит «на свои деньги»… давайте сразу уточним – на деньги от ваших книжек и лекций. Потому что коммерческой деятельностью вы не занимаетесь. Простите, но время такое, что необходимо это уточнять.
А. Чучалин. Ну, да, ну, да. Знаете, в чём дело. Если говорить пафосно, это, конечно, порыв моего душевного состояния. С тем, чтобы такая церковь появилась. Потому, что если говорить о Войно-Ясенецком, то в этом поселке, Большая Мурта, он издал произведение «Очерки гнойной хирургии», и по этому произведению он получил Сталинскую премию. Сталин вручал ему Сталинскую премию первой степени в 1946 году. Итак, эта икона живет там, икона живет в Санкт-Петербурге …
М. Шалыгин. Но ведь, первый храм – здесь, в 57 московской больнице, вы же сами его открывали, когда возглавляли больницу…
А. Чучалин. Да, совершенно точно. Но это – храм. А, вот, иконы, я говорю… Понимаешь... Ведь, действительно, много было препятствий. Меня критиковали за то, что у иконы должно обязательно свершиться какое-то чудо. Потому, не всё там было так просто, в канонизации доктора Боткина.
М. Шалыгин. Знаете, для меня, на самом деле, вот, уже завершая наш с вами разговор о Евгении Сергеевиче Боткине, более важным является и ваш очень большой поступок, и я вас уважаю просто безмерно за это – за Героя, который необходим в каждой профессии.
И, к сожалению, сегодня врачи – они теряют некие ориентиры, нравственные, моральные. В силу экономической ситуации, в силу бездушия действий чиновников – неважно. Но, вот, пример Служения больному, который являет собой доктор Боткин – вот, надо с первого курса начинающим врачам об этом рассказывать. Рассказывать о Боткине в каждом медицинском учреждении. Не то, чтобы икону в каждом медицинском кабинете повесить – хотя неплохо было бы. Чтобы напоминать – что был человек, который своим примером показал – жизнь свою положил, но больного не оставил. И, может быть, тогда что-то и начнёт меняться. Я не верю, что можно только высокими зарплатами изменить отношение во врачебной профессии.
А. Чучалин. Конечно. Да, я с вами согласен, конечно же. Спасибо.
М. Шалыгин. Всего доброго.
Беседа записана в июле 2018 года.
