«Два в одном» по-русски

Уже в годы Первой мировой войны солдаты всех воюющих армий живо почувствовали, что станковый пулемёт — вещь, безусловно, полезная, но уж больно тяжёлая и маломанёвренная. Поэтому следующим этапом эволюции стало появление лёгкого (ручного) пулемёта, а затем и универсального (единого), который совмещал бы достоинства ручного и станкового пулемётов. В итоге на вооружение советской, а затем и российской армий в качестве единого пулемёта была принята конструкция М.Т. Калашникова, а затем её модификации.

По опыту Первой мировой и Гражданской

В годы Первой мировой для австрийцев и немцев одним из вариантов решения проблемы лёгкого пулемёта стала конверсия станковых «Максимов» и «Шварцлозе» в облегчённые варианты на сошках вместо станка. Конечно, лёгкими эти «эрзац-ручники» вроде MG 08/15 выглядели только по сравнению с исходными прототипами. Наиболее интересным был немецкий MG 08/18, вес которого путём освобождения от кожуха водяного охлаждении довели до 15 килограммов — но, к сожалению для немцев, он появился слишком поздно, чтобы сыграть сколь-нибудь значимую роль в войне. Впрочем, его успешный опыт забыт не был — в межвоенный период немецкие специалисты разработали концепцию универсального (единого) пулемёта, воплощением которой «в железе» позднее стал MG 34.

В русской императорской армии положение с пулемётами вообще, а с «ручниками» особенно, сложно было назвать иначе как «всё очень плохо». Станковые «Максимы» производились в России, хоть и в совершенно недостаточных количествах: так, к концу войны вторым по численности пулемётом стал американский «Кольт». А вот с «ручниками» приходилось рассчитывать только на союзные поставки «Льюисов» и «Шоша». Положение пытались исправить строительством завода для производства датских «Мадсенов», но начатое в 1916 году строительство заканчивать пришлось уже совсем другой власти — советской.

Однако, хотя власть и сменилась, память о «пулемётном голоде на фронтах Первой мировой и Гражданской войн в новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии была жива. Решить проблему попытались, идя по уже проторённому немцами пути — облегчением проверенного «Максима». Задача была поставлена Ф.В. Токареву, разработавшему на основе станкового пулемёта вариант «ручника» с ленточным питанием. «Максим-Токарев», или МТ, был принят на вооружение РККА, производился до 1927 года, но по итогам всё же уступил «ручнику» Дегтярева, показавшемуся на тот момент более перспективным. Сложись всё иначе — возможно, именно СССР стал бы родоначальником концепции единого пулемёта.

К сожалению, все попытки обеспечить для ручного пулемёта ленточное питание до начала Великой Отечественной войны в прямом смысле слова утыкались в несколько факторов. Во-первых, русский трёхлинейный патрон 7,62×54 мм с выступающей закраиной не позволял осуществлять подачу из ленты вперёд, «на прошив», требуя двух этапов: сначала — извлечения из ленты назад, и лишь затем — подачи в ствол. Кроме того, множество проблем порождала сама тканевая лента от «Максима», совместимости с которой требовал военный заказчик. Металлическая лента сняла бы значительную часть проблем, но решиться на такой шаг долго не могли по экономическим соображениям.

Ситуация резко поменялась, когда после начала Великой Отечественной войны Красной Армии пришлось иметь дело с немецким MG 34 и появившимся позднее MG 42. Мнение побывавших под обстрелом «пилы Гитлера», а тем более опробовавших трофейный пулемёт в бою, было красноречиво единодушным: срочно дайте нам такой же! Увы, несмотря на все усилия конструкторов-оружейников, создать в ходе войны универсальный пулемёт не удалось, и принятый в 1943 году на вооружение пулемёт Горюнова был станковым.

Рождение классики

Тем не менее попытки создать единый пулемёт проводились и в ходе Великой Отечественной войны, и после неё. Было испытано и по тем или иным причинам отбраковано несколько десятков опытных образцов, но чем дальше, тем яснее становилось, что в итоге хоть что-то придётся выбрать. 31 декабря 1955 года в Главном артиллерийском управлении утвердили тактико-технических требования на «7,62-мм единый ротный и батальонный пулемёт под винтовочный патрон».

Из принявших участие в конкурсе конструкторских бюро в лидеры поначалу вышел Г. И. Никитин со своим ТКБ-521. «Изюминкой» его конструкции стал механизм подачи патронов «напрямую» в ствол, что позволило заметно упростить и уменьшить подающий механизм. Достигнуто это было путём разработки принципиально новой ленты — сложной формы, из высококачественной стали с пружинящими свойствами, способной пропустить через свои звенья выпирающую закраину гильзы.

Вряд ли наличие такой ленты радовало военных, но к 1950-м годам советская промышленность уже ушла вперёд настолько, что можно было попробовать. Попробовали с размахом: для организации масштабных войсковых испытаний был организован малосерийный выпуск пулемёта Никитина.

Следующим в списке шёл пулемёт Г. С. Гаранина 2Б-П-45, уже успевший пройти полигонные испытания. Шансы этого пулемёта тоже можно было осценить как очень высокие: уж где-где, а в Коврове «пулемётной» теме уделялось первостепенное внимание, да и Георгий Гаранин был к тому времени достаточно опытным конструктором.

Замыкали список чехословацкий пулемёт UK vz. 59, взятый скорее для демонстрации того, как ещё может выглядеть единый пулемёт под советский патрон, и… Е-2 конструкции М. Т. Калашникова. На последний уже имелся негативный отзыв из НИИ-61, будущего ЦНИИточмаш: «Доработка единого пулемёта Калашникова без существенных конструктивных и технологических его усовершенствований является малооправданной».

Тем не менее военные заказчики, встревоженные затянувшейся эпопеей с единым пулемётом вообще и доводкой никитинского образца в частности, решили дать шанс и детищу Калашникова. Шанс этот Михаил Тимофеевич реализовал в полной мере. Его пулемёт на испытаниях в мае-июне 1960 года оказался вполне равноценен образцу Никитина по основным тактико-техническим характеристикам.

При этом ТКБ-521 проявил себя более надёжным при запылении, а пулемёт Калашникова — при замачивании. Пулемёт Гаранина доехал на полигон только в июле, да и показал себя сырым. В итоге именно образец Калашникова был принят на вооружение Советской Армии.

В 1969 году пулемёт был модифицирован и стал легче на полтора килограмма. Этого добились, заменив ствол с проточками для охлаждения на обычный круглый, попутно укоротив его на 13 сантиметров. Именно в таком виде, под аббревиатурой ПКМ, — «Пулемёт Калашникова Модернизированный», — он прошёл Афганистан и Первую чеченскую войну, не говоря уже о множестве локальных конфликтов по всему миру.

Дети и племянники

Следующие модификации, а точнее, сразу несколько новых пулемётов на базе ПК, появились уже в самом конце XX века. Накопленный к этому моменту опыт показал, что в случае использования ПК в качестве ручного положенный к нему сменный ствол чаще всего оставляют на базе, предпочитая взять взамен пару лишних патронных лент, так что наиболее важным стало повышение характеристик пулемёта при работе без замены ствола. При этом «голодный паёк», на котором в тот момент сидела российская армия, вынудил заказчика пожелать как можно большей унификации с уже имеющимся на вооружении ПК.

Итогом разработок стали сразу два новых пулемёта. Армия приняла на вооружение конструкцию ЦНИИточмаш из подмосковного Климовска пулемёт ПКП «Печенег» (6П41). Его наиболее заметной особенностью стал новый ствол, имеющий оребрение и кожух, обеспечивающий дополнительное охлаждение ствола за счёт принудительной вентиляции.

Ковровский завод также предложил свой вариант под обозначением АЕК-999 «Барсук». Правда, ставить на ствол ещё и кожух ковровцы посчитали лишним, решив, что при правильно подобранном материале вполне хватит и оребрения ствола. Военных этот пулемёт не заинтересовал, а вот в МВД, чьим спецподразделениям в 90-х в Чечне не раз приходилось действовать в роли обычной пехоты, приняли решение закупить небольшую партию «Барсуков».

Любопытно, что в последнем варианте «Печенега», именующемся «Печенег-СП» (6П69), использовано то же решение, что и у «Барсука» — оребрение ствола без кожуха, что позволило ещё больше облегчить пулемёт. А ещё новый «внучок» легендарного пулемёта Калашникова получил наконец регулируемый приклад, съёмные сошки и планку Пикатинни на крышке ствольной коробки.

Можно с уверенностью сказать, что и это далеко не предел. В эпоху интернета, когда нужную деталь не проблема заказать даже из США, не говоря о российских производителях, или удалённо договориться с мастером об её изготовлении, подобные «модернизации» стало возможно проводить едва ли не в частном порядке — насколько это вообще возможно, когда речь идёт об армейском или полицейском автоматическом оружии. При этом «тюнинговать» новым цевьём с «рельсами», регулируемым прикладом, тактическими рукоятками, а также многими другими полезными вещами возможно и старые модели ПК и ПКМ.

Между тем большая часть современных улучшений сводится именно к возможности для пользователя конфигурировать оружие под свои нужды. Повторить же тот путь, который прошёл полвека назад Калашников и его соперники по конкурсу, и создать пулемёт с принципиально новой схемой автоматики, способный выдать качественный прирост характеристик по сравнению с ПК, вряд ли возможно. В ином случае нет вообще смысла ставить вопрос о замене.

Необходимость смены пулемёта могла бы возникнуть разве что одновременно с переходом на новый патрон: так, в СССР под руководством В. Н. Дворянинова велись разработки унифицированного автоматно-пулемётного боеприпаса, итогом которых стал опытный патрон 6×49 мм. По имеющимся данным, переработанный под этот патрон ПКМ весил всего 6,5 кг, при этом точность стрельбы увеличилась в два раза, а масса боекомплекта при том же количестве патронов уменьшилась на треть.

Но экономические последствия смены основного пулемётного патрона настолько велики, что решиться на это сложно было даже СССР на пике своих возможностей. Скорее всего в ближайшие годы, а то и десятилетия, пулемёт Калашникова в том или ином виде по-прежнему будет сохранять свое место в системе вооружения — место, заслуженное талантом создателя и подтверждённое десятилетиями службы.