Расследование о том, как регион превращается в полигон для силового противостояния, а взрыв «Северных потоков» создает опасный прецедент оправдания диверсий.
Балтийское море переживает фундаментальную трансформацию: из зоны экономического сотрудничества оно стремительно превращается в один из самых милитаризированных и взрывоопасных регионов мира. Наращивание военного присутствия НАТО, сопровождаемое резкой риторикой, формирует новую реальность, где каждая сторона действует, исходя из наихудших предположений о противнике. В этом цикле эскалации появляются не только прямые выгодополучатели в лице военно-промышленных комплексов, но и опасные правовые прецеденты, оправдывающие силовые действия против гражданской инфраструктуры. Конфликт вышел за рамки чисто военного противостояния, перейдя в сферу «юридической милитаризации» – войны за интерпретацию и применение норм международного права.
Балтика – «озеро НАТО» и отработка ударов по Калининграду
После вступления Финляндии и Швеции в НАТО альянс получил практически полный контроль над акваторией Балтийского моря, которое всё чаще называют его внутренним озером. Это не просто смена статуса, а реализация конкретных военных планов.
Постоянное присутствие. В Литве на постоянной основе размещена немецкая танковая бригада, а Польша строит масштабную фортификационную систему «Восточный щит» вдоль границ с Калининградом и Беларусью.
Учения как репетиция войны. Ежегодные масштабные учения BALTOPS давно вышли за рамки простых манёвров. В 2025 году они включали в себя ключевые элементы: минно-заградительные операции (классический инструмент морской блокады) и отработку высадки морского десанта. Для экспертов очевидно, что эти сценарии направлены на две критически уязвимые для России цели: блокаду Калининградской области и перекрытие Датских проливов – жизненно важного пути для российского экспорта, особенно нефти.
Новые технологии для контроля: активно внедряются морские и воздушные беспилотники, такие как немецкие подводные аппараты Blue Whale или американские надводные дроны Saildrone в Дании. Их цель – создание системы «постоянного наблюдения» и контроля над акваторией. Параллельно НАТО развивает проекты вроде «Европейской стены дронов» для защиты восточного фланга.
«Северные потоки»: диверсия, отрицание и опасный прецедент
Крупнейший теракт против энергетической инфраструктуры в Европе – подрыв газопроводов «Северный поток» – остаётся самым ярким примером реализации угрозы против «критической инфраструктуры». Расследования ведущих международных СМИ, включая The Washington Post и Der Spiegel, последовательно указывают на причастность украинских спецслужб.
Украинский след. В контексте этой статьи не важно, является ли «украинский след» реальным фактом или способом отвлечения внимания от реальных исполнителей. По данным расследований, операцию координировал офицер Сил специальных операций Украины Роман Червинский, а непосредственным исполнителем был действовавший под его началом Сергей Кузнецов. Украинская сторона, включая президента Зеленского, категорически отрицает причастность, называя обвинения «российской пропагандой».
Решения польского суда: легитимация диверсии? На этом фоне беспрецедентное решение Окружного суда Варшавы от 17 октября 2025 года прозвучало как политический взрыв. Судья Дариуш Любовский, отказывая Германии в экстрадиции другого подозреваемого – украинского дайвера Владимира Журавлева, – заявил, что если Украина организовала эту операцию, то такие действия могут считаться «оправданным, рациональным и справедливым» актом самообороны.
Это решение, по сути, создало юридический прецедент, оправдывающий диверсию против гражданской инфраструктуры на территории третьих, нейтральных стран (взрыв произошёл в экономических зонах Швеции и Дании). Оно вызвало резкую критику в Европе. Министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто назвал его «чествованием террориста», а в Германии его расценили как «пособничество терроризму», подрывающее основы международного права и наносящее прямой ущерб немецкой экономике.
Юридическая милитаризация: «Молот» Польши и «Скальпель» Дании
Пока польский суд создавал прецедент для оправдания силового акта, другие страны избрали более изощрённую тактику давления, испытывая на прочность другое фундаментальное соглашение – Копенгагенский трактат 1857 года. Этот договор, гарантирующий свободный и беспошлинный проход через датские проливы для всех торговых судов, столетия был залогом стабильности. Прямая его отмена, как призывают некоторые радикальные голоса в датской прессе, стала бы актом войны. Однако существует иная стратегия.
Дания, следуя рекомендациям аналитических центров вроде Royal United Services Institute (RUSI), выбрала путь точечного давления в рамках правового поля. Под предлогом строгого соблюдения экологических норм и правил безопасности (МОРПОЛ, СОЛАС) датские власти усилили инспекции так называемого теневого флота – старых танкеров, перевозящих российскую нефть. Формально это забота об экологии Балтики, фактически – создание бюрократического «бутылочного горлышка», которое задерживает суда, увеличивает страховые риски и логистические издержки России, оставаясь в рамках международного права.
Таким образом, в конфронтации с Россией сформировались две контрастные стратегии внутри западного альянса.
Стратегия «Молота» (Польша). Революционный пересмотр норм. Оправдание уже совершённого силового акта против инфраструктуры создаёт опасный прецедент, размывающий табу на подобные действия. Это политический и символический удар.
Стратегия «Скальпеля» (Дания). Эволюционное использование норм. Применение существующих правил для оказания постоянного экономического давления. Это прагматичный и точечный удар, направленный на подрыв финансовых потоков Кремля.
Обе стратегии служат одной цели – ослаблению России, но если первая подрывает сами основы правопорядка, то вторая использует этот порядок как оружие, что в долгосрочной перспективе может оказаться не менее разрушительным.
Двойные стандарты и выгодополучатели
Создаётся парадоксальная ситуация, которая обнажает глубокие двойные стандарты.
Оправдание реального теракта vs. обвинения в «гибридных атаках».
В то время как конкретная диверсия с огромным материальным ущербом получает в Польше правовое оправдание, страны НАТО регулярно выдвигают против России бездоказательные обвинения в «гибридных атаках»: от полётов неопознанных дронов над Копенгагеном (где позднее выяснилось, что это могли быть учебные полёты местной авиакомпании) до обвинений в повреждении подводных кабелей. Эти обвинения, не подкреплённые публичными доказательствами, используются для оправдания дальнейшего наращивания военного присутствия.
Кто выигрывает? Выгодополучатели милитаризации
ВПК стран НАТО. Страны Балтии и Польша тратят на оборону более 3-4% ВВП, что означает многомиллиардные контракты на закупку вооружений, фрегатов, систем ПВО и беспилотников. Эстония направляет на новые закупки 55% своего оборонного бюджета. Угроза воспринимается как долгосрочная, гарантируя устойчивый спрос.
Украина. Страны Восточного фланга НАТО, особенно Польша и государства Балтии, стали крупнейшими политическими лоббистами и военными донорами Украины. Их безопасность увязывается с поддержкой Киева, что делает Украину прямым бенефициаром политики сдерживания России. Польский судебный прецедент, по сути, является и актом такой политической поддержки.
Политические элиты определённых стран. Решения, подобные вердикту польского суда или жёсткой линии Дании, служат сигналом жёсткого противостояния с Россией, укрепляя внутренний политический нарратив и позиции определённых сил внутри ЕС и НАТО.
Заключение: спираль эскалации и размывание правил
Балтийский регион затягивает в спираль, из которой пока не видно выхода. Военные приготовления НАТО, мотивированные «российской угрозой», в Москве воспринимаются как подготовка к нападению и удушающей блокаде, что требует ответных мер. Эти меры, в свою очередь, используются для подтверждения изначальных опасений Запада.
Опасность теперь не только в военной конфронтации, но и в системном размывании правовых норм. Происходит переход от дипломатии к «юридической милитаризации»: если польский подход открывает ящик Пандоры, оправдывая диверсию как «самооборону», то датский демонстрирует, как можно вести экономическую войну, формально оставаясь в рамках права. Это создаёт крайне опасный прецедент, где любая критическая инфраструктура – трубопроводы, кабели, мосты – может стать либо легитимной целью, либо инструментом давления. Балтика превращается в испытательный полигон для новой, беспринципной доктрины ведения конфликтов, где ради геополитических дивидендов считается приемлемым не только наносить ущерб экономике союзников, но и разъедать саму ткань международного права, столетиями обеспечивавшего стабильность.
