Разные сценарии будущего Украины

Конфликт на Украине еще не закончился, но уже прямо сейчас идет другая война — за то, как будет выглядеть мир после наступления мира. Она идет не только в бункерах и штабах, но и в конференц-залах, в аналитических центрах и во время дискуссий за круглыми столами.

Вот почему во всем мире так внимательно следили за тем, что происходило 10-11 июля 2025 года в Риме, где состоялось 4-я Международная конференция по восстановлению Украины (URC2025). Хотя официально речь шла о планах по восстановлению разрушенной экономики, инфраструктуры и институтов этой страны, реальная ставка на этих переговорах была гораздо выше — будущий статус Украины на карте Европы и в системе глобального управления.

Конференция собрала политических, экономических и социальных лидеров из более чем 60 государств и организаций. Но над столь крупным мероприятием витал дух неопределенности: американская военная поддержка висит на волоске, европейское единство рушится, а боевые действия, хотя и уходят с первых полос СМИ, все еще продолжаются. В настоящее время, спустя три года после того, как Россия начала свою крупномасштабную военную операцию, никто уже не говорит о "победе демократии над тиранией". Сейчас все чаще звучит другой вопрос: на какую Украину мир готов согласиться?

На этот вопрос сегодня пытаются ответить не только политики, но и экономисты. Аналитики финансового холдинга JP Morgan Chase предлагают четыре возможных сценария прекращения конфликта. Каждый из них имеет свою логику, свою цену и последствия. Лишь один из них предусматривает получение Украиной реального шанса на процветание, стабильность и прочное место в западных структурах. Другие сценарии — это путь компромиссов, усталости и колебаний в геополитическом диапазоне от "израильской осажденной крепости" до "грузинского дрейфа" и "белорусской потери суверенитета".

Лучший сценарий, который можно назвать "южнокорейским", предполагает, что Украина хотя и не вступит в НАТО, но получит постоянную военную поддержку, присутствие европейских сил на своей территории и твердые гарантии безопасности от США. Занятые Россией 20% ее территорий останутся вне контроля Киева, но остальная часть страны получит шанс на стабильность, демократию и восстановление. И что не менее важно — деньги. Замороженные российские активы в размере 300 миллиардов долларов могут послужить основой для реализации украинского "Плана Маршалла". Это амбициозный, но с политической точки зрения сложный вариант. Вероятность? Всего 15%.

Более реалистичным (20%) выглядит "израильский" сценарий. Без присутствия войск НАТО, но с регулярной военной и финансовой поддержкой Украина превратилась бы в осажденную крепость — вооруженную до зубов, но пребывающую в состоянии перманентной угрозы. Цена такого варианта — отмена некоторых санкций против России и де-факто замораживание конфликта на десятилетия.

Наиболее вероятный (50%) и, к сожалению, худший из реалистичных, сценарий — "грузинский". Если сбудется он, Украина, номинально независимая, останется без гарантий безопасности. Запад постепенно будет терять интерес к этому государству, система демократии там начнет разрушаться, инвесторы уйдут, часть беженцев в страну не вернется. Украина, дрейфующая в геополитическом вакууме, станет все больше зависеть от соседей, в том числе и от Москвы. Так случилось с Грузией, на европейские амбиции которой европейское сообщество не смогло дать адекватный ответ. Эта страна действительно была слишком нестабильна, чтобы стать членом ЕС, но ей нужно было показать морковку в виде инвестиций и контактов, чтобы интегрировать институты Грузии с Западом. Вместо этого стране позволили погрузиться в политический хаос.

Последний вариант — "белорусский". Если США дадут задний ход, а Европа не примет от них эстафету, то Украина может стать клиентом России. Проиграет не только Украина, но и Запад, который не смог защитить международный порядок, основанный на правилах, а не на силе. Вероятность такой опции? Те же 15%, что и у "южнокорейской".

Грузия после военного конфликта с Россией в 2008 году получила гуманитарную и финансовую помощь, но так и не дождалась твердых гарантий безопасности или перспективы членства в НАТО. Хотя страна формально сохранила прозападный курс, через несколько лет там произошел политический поворот — к власти пришли пророссийские силы, деятельность НПО была ограничена, а перспектива интеграции в Европейский союз заморожена. В 2024 году парламент Грузии, по примеру своих российских коллег, принял закон о так называемых "иностранных агентах", что вызвало массовые гражданские протесты и осуждение со стороны Брюсселя и Вашингтона.

При этом экономика Грузии остается нестабильной — она зависит от туризма и денежных переводов из-за рубежа, существенная часть которых (до 15% от грузинского ВВП) поступает из России. Такая финансовая зависимость ослабляет политическую самостоятельность и способствует проникновению в государственные структуры лоббистов российских интересов.

Тревожную аналогию можно увидеть в том, что происходит сегодня на Украине. При реализации "грузинского сценария" Киев после наступления мира получит поддержку, но не гарантии интеграции в западные структуры безопасности, таких как НАТО; Украине также "не светит" членство в едином европейском рынке или в ЕС.

Дополнительным риском, который сегодня уже просматривается в общественном пространстве, было бы использование послевоенной усталости и разочарования для политических изменений ретроградного характера. Пример Грузии показывает, что без реальной институциональной поддержки и долгосрочного присутствия Запада восстановление влияния пророссийских сил под видом "стабилизации" вполне возможно. Достаточно упомянуть, что прошедшие в Грузии в 2020 году парламентские выборы вызвали много вопросов и сопровождались обвинениями в фальсификации, а символ прозападных реформ бывший президент Михаил Саакашвили по возвращении в страну по политическим мотивам был заключен в тюрьму.

Ни один из реальных на сегодняшний день сценариев не предусматривает полной победы Киева. Даже если военный конфликт закончится перемирием, это не означает, что на Украине воцарится справедливый мир. Украина уже заплатила огромную цену — жизнями своих граждан, территориями, разрушенной экономикой. То, что она получит взамен, зависит от прочности и долговечности гарантий, которые ей предложит Запад. Если эти гарантии останутся исключительно на бумаге, Киев может быть вынужден пойти на дальнейшие уступки — жертвуя не только территориями, но также суверенитетом и идентичностью.

В этом контексте наиболее тревожным выглядит "грузинский сценарий" — дрейф к кажущемуся спокойствию, но без реальной привязки к западным структурам. Такой "мир" демонстрировал бы усталость Запада, его капитуляцию перед политикой свершившихся фактов и молчаливое признание русских завоеваний.Это решение отвечает логике Кремля: Путину больше не нужно контролировать всю Украину, ему достаточно, чтобы мир принял новый статус-кво — урезанную, нейтрализованную, демилитаризованную и политически деморализованную страну.

Отсюда набор максималистских требований Москвы, которые закрывают Украине путь к самостоятельности:

Если бы конфликт закончился заключением такого соглашения, это де-факто означало бы согласие на эрозию международного порядка, основанного на законе и суверенитете. В этой логике Украина перестала бы быть государством, претендующим на интеграцию с Западом, а стала бы серой зоной между блоками — без реальных союзов, с экономикой, развитие которой сдерживается неопределенностью, с эмиграцией вместо возвращения беженцев и политически дезориентированной элитой.

"Грузинский сценарий" — это не мир, это замороженный конфликт с русской гирей на ногах. Это предупреждение о том, что без жестких решений и долгосрочного участия Запада Украина не сможет выстроить устойчивую систему безопасности. А мы, поляки, через несколько лет можем столкнуться с очередным кризисом на наших восточных границах, только еще более сложным и затратным.