Гагарин: подвиг вопреки всему

12 апреля 1961 года – день, открывший новую страницу в истории всего человечества, впервые сделавшего реальный шаг к звездам в лице отважного первопроходца, покрывшего себя неувядаемой славой, нашего соотечественника Юрия Гагарина. Казалось бы, мало о каком событии известно столько же, сколько об этом дне. Как о самом Гагарине, так и о его полете на корабле «Восток-1» написаны уже не то, что тома, а целые библиотеки – начиная от его собственных воспоминаний и мемуаров всех причастных, и заканчивая серьезной научной литературой, в которой это событие разобрано и препарировано буквально по секунде.

И тем не менее – как это неизменно случается с любым великим свершением, самое широкое хождение имеют глянцевые и тщательно подкорректированные разного рода цензорами его версии. Не то, чтобы они были перевраны, но из увлекательного повествования зачастую оказываются вымараны не просто интересные моменты, а детали, заставляющие совершенно по-иному взглянуть и на самого героя, и на его подвиг. К чему это приводит? Ну, хотя бы к ситуациям, когда кое-кто позволяет себе приравнивать к полету Гагарина рекорд хоккеиста по количеству забитых на ледовой арене шайб. Никто не оспаривает спортивные достижения действительно выдающегося игрока, однако попытка поставить их на одну доску с совершенным 12 апреля 1961-го отчаянным рывком в Неведомое – это уже слишком. Наверное, стоит вспомнить кое-что из того, о чем мы забыли, а то и вовсе не знали никогда.

Везучий паренек из невезучей деревни

До боли короткая, но удивительно яркая жизнь Юрия Гагарина стала не только символом мужества, отваги, верности воинскому долгу и патриотизма, но еще и эталонным примером того, что Советский Союз давал своим гражданам. Невероятные, просто фантастические возможности и перспективы для каждого! Сельский парнишка, сперва не сумевший прорваться даже в столичное ремесленное училище, в конечном итоге стал первым космонавтом Земли! Без всяких «блатов», протекций и взяток. Исключительно собственным трудом, талантом и упорством. Вот в этом была главная суть СССР.

Вообще говоря, девизом жизненного пути Гагарина вполне можно было бы избрать слово «вопреки». Начать с того, что родился он в очень «невезучем» месте. Родную его деревеньку Клушино с лица земли стирали дважды – в 1610 году польские оккупанты, и в 1812 – наполеоновская солдатня. Вместе со всем населением, естественно… А в 1941 году туда явились гитлеровцы. Из добротного дома семью Гагариных вышвырнули – пришлось жить в землянке. Отца тиранили всячески, брата и сестру Юрия угнали в Германию. Попадись среди фрицев какой-то особо гнусный тип – и мир не узнал бы восхитительной гагаринской улыбки. Но судьба хранила – и ту войну семье пережила без потерь, даже угнанные вернулись домой.

Кстати, космос в судьбе Юры изначально не просматривался никак. Солидная профессия литейщика – и наверняка неплохая карьера в металлургии в будущем. Перспективная отрасль, достойная работа! Но в 1951 году он впервые пришел в Саратовский аэроклуб ДОСААФ – и его жизненный путь отныне был предрешен. Гагарин «заболел» небом так, как это бывает только с теми, кому судьба летать предначертана свыше. Его крылья раскрылись – и сложить их ему было суждено только в день своей трагической гибели. Случившейся тоже в полете…

А ведь, опять-таки, летная карьера вполне могла пойти наперекосяк! В Чкаловском 1-м военном авиационном училище летчиков имени К. Е. Ворошилова, ставшем следующим этапом его лестницы к звездам Гагарина быстро назначили на ответственную должность помощника командира взвода. Вот только его доходившая до педантизма страсть к порядку и запредельная принципиальность пришлись не по вкусу «неформальному активу» – да настолько, что дело дошло до рукоприкладства. Отделали Юрия очень серьезно, уложив на госпитальную койку чуть ли не на месяц. Получи он тогда серьезные травмы (к примеру, перелом носа) – и дорога в космос была бы закрыта. Здоровье при отборе в отряд космонавтов от соискателей будут требовать даже не в 100, а в 300%. Но обошлось.

Миновала его и иная, куда более серьезная опасность – быть отчисленным из училища. Понятно, не за неуспеваемость или какие-то грешки (Гагарин везде, где бы он не учился, был круглым отличником и образцом дисциплины). Дело было в другом – курсанту никак не удавалась посадка реактивного истребителя МиГ-15. При попытке приземлиться он неизменно «клевал носом», едва не разбивая машину вдребезги и доводя инструкторов до нервного срыва. Спасибо начальнику училища, не поленившемуся вникнуть в проблему лично и понять, что беда не в недостаточном мастерстве будущего истребителя, а в его маленьком росте (165, если не 157 см – по разным источникам). Сиденье самолета «отрегулировали» (скорее всего, попросту подстелив на сидение кипу одеял или плащ-палаток) – и все пошло, как по маслу! Училище Гагарин окончил с отличием…

Полет в неизвестность

Те, кто сегодня позволяют себе пренебрежительно кривиться, говоря о полете 12 апреля 1961 года: мол, тоже подвиг – сесть в железный шарик, подняться на орбиту да поболтаться там полтора часа, глазея в иллюминатор, а потом на парашюте спуститься, совершенно не понимают, о чем пытаются судить. Прежде всего, до того великого дня никто в целом мире не мог дать абсолютно точный ответ на вопрос: что произойдет с человеком за пределами планеты Земля? Что он там увидит, что почувствует, какие невероятные нагрузки испытают его организм и психика. Ну, да – собаки летали. Так то ж собаки!

Именно поэтому первый космонавт и вправду был пассажиром «Востока», лишенным возможности влиять на что-либо в процессе полета. Нет, теоретически опция перехода на ручное управление имелась – но тут Королев и его команда решили крепко перестраховаться. И именно на тот случай, если оказавшись в космической бесконечности пилот «подвинется рассудком» (а такие теории были весьма популярны). В корабле имелся спецпакет, где содержалась математическая задача, решив которую космонавт мог взять управление на себя. Понятно, что сделать это способен был бы только тот, кто сохранил ясность рассудка. Правда, по некоторым воспоминаниям этот самый код (вроде бы – 125) Юрию перед стартом шепнули на ушко парочка провожавших его к краю космической бездны.

В любом случае, Гагарину он не понадобился. Автоматика работала штатно. Ну, почти… В конце полета она отказалась давать команду на отделение приборно-двигательного отсека и «Восток» принялся вращаться с бешеной скоростью вокруг своей оси. К счастью, при входе в атмосферу перегорели соединительные кабеля, и спасательная капсула отделилась, устремившись к Земле. И тут Гагарина, до сего момента докладывавшего, что полет проходит штатно, без ЧП (хотя о проблеме с отделением отсека он сообщил) проняло качественно – капсула в плотных слоях атмосферы раскалилась до 3-5 тысяч градусов, по иллюминаторам тек расплавленный металл обшивки, вокруг бушевало облако багрового пламени…

Однако кочующая из года в год по разным изданиям паническое: «Я горю! Прощайте, товарищи!», якобы выкрикнутое Гагариным в эфир есть ничто иное, как вранье чистейшей воды. Даже если б он что и кричал – никто бы об этом не узнал, поскольку спускаемый аппарат в атмосфере окружает облако раскаленной плазмы, радиосигналы не пропускающей. Но главное – Юрий Гагарин был не тем человеком, чтобы паниковать. Его невероятную, на грани фантастики психологическую стабильность и способность справляться с любыми стрессами отмечали абсолютно все – от коллег по отряду космонавтов, до личных друзей.

Совладал космонавт и с едва не убившим его собственным скафандром, трос открытия клапана подачи воздуха в котором оказался намертво зажат ремнем привязной системы. Как Гагарин дышал чуть ли не три минуты после отделения от системы воздухоснабжения спускаемого аппарата – вообще загадка. Справился с управлением парашютами после катапультирования (запасной, кстати, не раскрылся – его раздуло налетевшим ветром), избежав крайне неприятного приводнения в пучину Волги, куда его тащило. Он преодолел все превратности полета на корабле, в котором не было ни спасательной системы на случай аварии при старте, ни системы мягкой посадки, ни дублирующей тормозной установки…

И все равно – «Поехали»!

Работа над «Востоком» велась в воистину бешеном темпе в условиях жесточайшей космической гонки между СССР и США. По агентурным данным, переданным Королеву, американцы планировали забросить на орбиту своего астронавта не позднее 20 апреля – вот и торопились. На самом деле на суборбитальный полет США решились в мае 1961 (спешить, собственно, уже было некуда), а на орбиту вышли только в 1962-м. Как бы то ни было, но этот этап космического первенства мы у них выиграли, как и самый первый. Отстали только на лунной «дистанции», хотя тут и есть сомнения.

Знал ли Гагарин, какому невероятному риску он подвергается? Понятно, что в тонкости максимального «облегчения» «Востока» от всяких «ненужных» элементов его не посвящал никто. Однако, учитывая высочайший интеллект первого космонавта и погруженность в тонкости подготовки к миссии – наверняка догадывался. А вот «наверху» знали точно – недаром же для советских СМИ были заготовлены сразу три сообщения о полете: торжественное и победное (которое в итоге было зачитано Левитаном, а потом опубликовано всеми газетами), с просьбой о помощи – если «Восток» приземлится неизвестно где и его, а также Гагарина надо будет искать, и трагическое. Понятно, на какой случай… В редакции их доставляли в запечатанных конвертах спецкурьеры – они же потом и изымали невостребованные пакеты, вскрывать которые было строжайше запрещено. И хорошо еще, что на «Востоке» не было заряда для дистанционного подрыва, для уничтожения корабля если его при приземлении занесет «не туда». На кораблях с собачками такой был – и как минимум, один раз его задействовали.

Можно не сомневаться: даже знай Гагарин о том, что шансы на его успех оцениваются примерно в 30%, он все равно взошел бы в корабль и сказал свое бессмертное «Поехали»! Его не способна была сломить опасность и испытания, до того момента не выпадавшие никому в мире. Не сломила его и невиданная, не выпадавшая ни на чью долю слава и всепланетное восхищение. Он остался все тем же простым советским человеком, разве что малость придавленным оказавшимся на его плечах грузом, словно Атлант – весом Земли. Он рвался в космос, к Луне и новым орбитам, новым полетам, в последнем из которых ушел от нас навсегда…