Соя идет в последний бой
На просторах Интернета мне часто встречаются описания ужасов современной Европы. Если судить по некоторым оптимистичным российским источникам или тезисам испанских блогеров-правдорубов, в той же Германии давно закрылись все заводы и фабрики. «Форд» разогнал сотрудников и убыл то ли в Китай, то ли на родину, «Вольксваген» обанкротился, а БАСФ обнялись с «Баером» и горестно плачут, выключая свет в последних цехах. Ситуация во Франции, Италии и т. п. не лучше: там закрывается меньше заводов в неделю просто потому, что их и было меньше.
Читаю я эти мрачные вести с противоречивыми чувствами. С одной стороны, Европа настолько упоролась и погрязла в скудоумии, высокомерии и извращениях (не обязательно сексуальных), что так ей, дуре, и надо. Пользуясь затасканной мыслью о том, что Запад раз в сто лет непременно совершает «дранг нах остен», можно добавить, что в действиях предыдущих паломников на Восток — Наполеона и Гитлера — был хотя бы некий смысл. Один незатейливо желал «жизненное пространство» для своего народа, другому посылало аналогичные сигналы дрожание левой икры. Хищно, но не лишено логики. Можно пойти дальше и предположить, что оба вышеупомянутых политика радели о благополучии своих граждан, пускай и людоедским образом. Современная же Европа морально выродилась до того, что выстрелила себе в голову без всяких военных походов. Все ее действия с начала СВО, а во многом и до нее говорят сугубо о деградации, зависимости, тупости и безответственности руководителей ЕС. Единственное, где они проявляют хоть какой-то ум, это в поиске собственной выгоды, так как даже если весь Евросоюз вылетит в трубу, все эти шольцы-бербоки-макроны-фондерляйны в накладе не останутся. Жалеть их и окормляемое ими стадо, согласитесь, сложно.
С другой стороны, есть нюанс: я здесь живу. Автор не настолько почтенного возраста, чтобы уповать на «дедушка старый, ему все равно»: мне до пенсии еще почти 30 лет трудиться. И у меня ребенок, что усугубляет тревогу о будущем. Так что при всем омерзении к современной Европе я не особенно радуюсь ее перспективам.
К счастью или нет, но душераздирающие слухи о разорившихся предприятиях и заводах пока не вполне подтверждаются примерами из жизни. Так, есть у меня подруга, много лет отдыхавшая в «Тиссен Крупп», и недавно ее попросили на выход. Причиной, говорит, являются санкции, в результате которых фирма потеряла половину заказов. Справедливости ради заметим, однако, что подруга на работе именно отдыхала. Сначала три года отсидела в декрете, потом вышла на полставки и показывалась в офисе по схеме «развнеделю». Отношения с начальством не складывались, и вообще ее, женщину-инженера, всячески дискриминировали грубые немецкие мужланы. При этом новую работу барышня не искала, а только жаловалась, что, мол, на службе ее недостаточно мотивируют. Через семь лет ее таки выгнали, вероятно, поскольку пояса действительно приходится затягивать и держать «немотивированных» сотрудников во имя одной «женской квоты» уже не выходит. Короче говоря, санкции санкциями, но я бы ее, честно говоря, тоже гнала.
Что касается других моих европейских знакомых, то они все так же самодовольны и оторваны от реалий. Да и наша компания, тьфу-тьфу, пока не сокращает, а набирает сотрудников. Есть еще порох в пороховницах и деньги в банке, более того, деньги, которые можно выбросить коту под хвост, то есть на поддержание зеленой и прочей повесток. Именно поэтому у нас недавно завелся Филипп.
Мое знакомство с Филиппом началось на собрании руководящих кадров, куда меня загнали по какому-то недоразумению. Филипп к руководящим кадрам тоже не относится, но должен был объяснить им, за что ему деньги платят.
«Вы все уже, наверное, знаете кто я», — радостно-гордо сообщил он, открывая свою презентацию.
«Кто он?» — скучно спросила я у соседа, поскольку мы в своей лаборатории обычно узнаем все последними, будь то текучка кадров или последний скабрезный роман шефа.
«Наш новый менеджер по устойчивому развитию», — поведал коллега с непроницаемым лицом. Я вздохнула и приготовилась в стиле д’Артаньяна грызть от скуки ногти, а потом пальцы. Филипп не подкачал. Битый час он сыпал словами а-ля «зеленая сделка», «уменьшение углеродного следа», «управление отходами», «Директива о корпоративной отчетности в области устойчивого развития» (CSRD), «социальная и экологическая ответственность», не снисходя, впрочем, ни до какой конкретики. Собственно, как небольшая компания, мы не обязаны по законодательству ЕС подавать ежегодный CSRD-отчет, поэтому никакой необходимости в Филиппе, казалось бы, нет. Стало быть, наличие Филиппа — это роскошь и дань нашим изысканным европейским реалиям. Выглядел он, кстати, соответственно: этакий румяный слегка небритый юноша лет 35 со светлыми глазами и улыбкой ангела, объевшегося пирога. «Еще один бессмысленный болван», — привычно решила я и ушла в себя.
На этом наше взаимодействие с ним могло бы закончиться, но, как многие новые кадры, Филипп развил нездоровую активность и пришел знакомиться лично. В процессе выяснилось, что у коллеги есть девушка, но нет детей, учил он что-то невнятное, но экологичное, а также что он веган и ездит на работу на велосипеде. Поскольку про меня по всем пунктам можно сказать противоположное, мы не нашли точек соприкосновения и разошлись.
Через какое-то время, однако, он возник снова с предложением заменить масла в наших продуктах на масла органического качества. Поскольку качество масел не есть часть нашего маркетинга, я Филиппа отмела. Спустя пару недель он прибежал, взволнованный крайне, и потряс меня сообщением, что мы, оказывается, проводим опыты на животных. Вернее, потряс он этим мое начальство, которое прислало мне письмо с общим смыслом «КАК?!». Я непечатно выругалась, выбросила в урну окровавленный труп убиенного кролика и написала скучный ответ, что, мол, опыты над животными запрещены в ЕС с 2009 года, а то, на что ссылается Филипп, это данные о ЛД50 (полулетальной дозе) для этилового спирта, который когда-то таки испытывали на мышах и кролях. Для анализа безопасности косметического продукта ЛД50 часто используется, чтобы определить степень риска каждого ингредиента в зависимости от его концентрации. Если в продукте есть спирт, берутся данные про спирт, большая часть из которых получена до 2009 года. Тогда кроликов безнаказанно травили спиртом и даже — о ужас! — мазали им кремами уши, чтобы проверить продукты на дерматологическую переносимость. Нынче, как продвинутое гуманное общество, мы не подвергаем кроличьи уши опасности и проверяем продукты непосредственно на людях, так что максимум, в чем меня можно обвинить, это в том, что от моих кремов попрыщило нескольких коллег. Но Филиппу, явно незнакомому с законодательной базой, при виде аббревиатуры ЛД50 явно мерещились от мертвого осла уши, что в итоге стоило мне часа потраченного времени и длинной объяснительной.
Активность юноши меж тем не ограничивалась нашей лабораторией, поскольку «менеджер по устойчивому развитию» — это, если кто не знал, не только про экологию, но и про «социальную ответственность». Для повышения последней неугомонный товарищ организовал мероприятие по сдаче донорской крови прямо на фирме. Приглашение сдать кровь я получила раза три и все три не согласилась. Во-первых, у меня анемия. Во-вторых, кровь, по моему разумению, это дело весьма личное. Желающие ее сдать, как правило, знают, куда обратиться, и их не надо подбадривать. Я очень не люблю, когда меня понукают ко всем этим «универсально хорошим делам» без всяких просьб с моей стороны. Я же не прошу Филиппа, к примеру, сдать свою сперму во благо человечества (весьма, впрочем, сомнительное). В-третьих, я хожу на работу, чтобы работать, а не спасать мир. И платят мне за мои руки и мозг, а не за биологические жидкости. Тем не менее мероприятие состоялось, и Филипп возгордился собой пуще прежнего.
Параллельно бойкий молодой человек разослал нам опросник на тему пользования транспортом. «Что я должен сделать, чтобы вы пересели с машины на общественный транспорт?» — вопрошал он, снова вызывая у меня желание зарезать кролика. Видите ли, не знаю, как Филипп, а я пользовалась общественным транспортом, когда жила в Киеве. Набитые до отказа, душные и вонючие пригородные электрички, а также кишащий бактериями и ворами киевский метрополитен мне знакомы до практически интимной близости. Европейский метрополитен, кстати, не то чтобы намного лучше: это как минимум пять ОРЗ в год. И все же пользование оным можно было бы рассматривать, если бы транспортная инфраструктура в ЕС не была столь плоха. Если в пределах крупного города еще можно худо-бедно положиться на метро, автобусы и трамваи, то за его пределами даже 7 км на общественном транспорте — это проблема. Мне на работу добираться, к примеру, 15 км. На машине я доезжаю за 19 минут, и то потому, что езжу как 90-летняя бабка. На общественном транспорте — это три пересадки, полтора часа времени плюс один из автобусов непременно опоздает или не явится вовсе. Та же история с тем, чтобы добраться до ближайшего магазина, а доставки продуктов на дом у нас нет — это вам не «Пятерочка». Соответственно, наличие машин у каждого работающего члена семьи здесь — реальное средство передвижения. И, поскольку Филипп явно неспособен наладить транспортное сообщение в пределах страны, его вопрос бессмысленный и провокационный. Провокация в том, что за мое пользование автомобилем мне предлагается испытать некие муки совести, что я категорически отвергаю. Примерно это я ему и изложила, сократив данный пассаж, впрочем, до «спасибо, не надо». Филипп, естественно, не унялся и воззвал коллег к коллективному пользованию автомобилями, чтобы хоть так уменьшить вред для окружающей среды. Коллеги очень вдохновились, пару недель ездили этакими веселыми корпоративными тусовками, отвозя друг друга по очереди, потом ожидаемо возникла несовместимость расписаний, планов и характеров, и идея бесславно затихла.
Затих и сам Филипп, ограничив свою публичную деятельность участиями в обедах в столовой и радостном поедании веганских салатиков. Недавно я даже спросила его, чем он нынче занимается, и выяснила, что, во-первых, Филипп уменьшает расход бумаги при распечатке каких-то счетов (что, по идее, могла бы делать наша офис-менеджер), а также добивается привнесения на упаковку продукта рекомендаций по ее, упаковки, утилизации (что должны делать менеджеры продуктов). Вид у Филиппа при этом был значительный и важный, как у барона Мюнхгаузена, победившего ветряную мельницу. С тем я его и оставила, раздираемая сложными чувствами.
Видите ли, пассаж про Филиппа — это не про самого Филиппа, хотя он и является ходячим набором европейских клише, от которых мне тошно и как гражданину, и как женщине. Проблема в том, что наличие таких Филиппов — это симптом. В какой-то момент после долгих лет мирной и сытой жизни старушка-Европа решила, что схватила бога за бороду и можно надевать белое пальто и, простите, какать орхидеями. Пускай-де в дремучих джунглях третьего мира лезут в богомерзкие шахты, бурят, детка, грязный уголь, нефть и газ, мы же сохраним наш сад чистым, благоуханным и экологичным. Наш прогресс и технологии позволяют совершить «зеленый переход», при котором люди автоматически превращаются в светлоликих эльфов с негативным углеродным следом.
На деле, конечно, ничего такого и близко не было: что не бурили сами, то покупали сами знаете где, но в результате действия пропаганды удалось вырастить поколение благонамеренных идиотов, которые во все вышеперечисленное верят. Отсюда все эти «зеленые сделки», протащенные на законодательном уровне, CSRD как обязаловка для крупных компаний и автомобили «Тесла», которые тоже не только средство передвижения, но и претензия на высшие моральные ценности. Отсюда и должность Филиппа, которая, кстати, входит в список самых модных профессий в Европе. Менеджеры по устойчивому развитию и защите климата нужны университетам, банкам, сетям супермаркетов, промышленным предприятиям и даже психиатрическим клиникам. Да и платят им немало: от 60 000 евро в год. Для сравнения, выпускники вузов по естественным наукам без кандидатской степени (PhD) получают значительно меньше.
Меж тем если в благополучные времена можно позволить содержать кипу бездельников (а КПД нашего Филиппа, что бы ему самому ни мнилось, стремится к нулю), то таковые времена прошли. Филипп нынче — это не роскошь или дань моде, а пир во время чумы. Бессмысленнее его позиции только должности всяких там «заведующих по инклюзивности и разнообразию», которых, как я слышала, нынче массово увольняют в США. Со стороны может показаться, это потому, что Трамп и его гоп-компания не любят инклюзивность, на деле же ее не любит экономика. В мире бизнеса, рискну предположить, все, что не приносит пользы, приносит вред, и Филипп — лучшее тому доказательство. Время, потраченное мной на беседы о маслах и забитых кролях, я могла бы употребить на создание продукта. Филипп же ничего создать не способен, поскольку есть порождение мира симулякров, муляжей и розовых пони. Кроме того, поедание фальшивого зайца никогда не способствовало творческой и прочей потенции. Не верите — спросите Льва Николаевича.
С другой стороны, при всей абсурдности позиции Филиппа я сомневаюсь, что его в обозримом будущем выгонят взашей. Как ни парадоксально, но Европа в данный момент совершает диалектический прыжок из цветущего сада в каменный век, и между ними, на первый взгляд, много общего. Рукотворный сад ведь не сразу отличишь от первозданного луга с маками и шмелями.
Филипп, к примеру, не ест мяса ввиду заботы о животных. Если цены на мясо растут, его потребление сокращается по другим причинам, но куда приятнее считать, что ты — гуманист, а не какой-то нищеброд. Если население годами науськивать на неэтичность мясоедства, оно равнодушнее воспримет тот факт, что мясные продукты уже не по карману. Аналогично с каршерингом и всеми этими велосипедами. Вы не можете позволить себе машину, страховку и бензин? Смотрите на вещи иначе: вы просто спасаете планету от богомерзких выхлопных газов. Далее, положим, вам не под силу оплачивать коммуналку — отлично, ибо холод, как известно, закаляет иммунитет, а душ пару раз в неделю способствует оптимальному липидному балансу кожи. Или вон та моя подруга с «Тиссен Крупп» всерьез уверяла, что ее ребенок поздно начал ходить, потому что… в квартире было слишком тепло. Дескать, у него просто не было причин шевелиться, а вот при 15 градусах малыш бы пошел еще в полгода — для сугреву. Наконец, у государства (например, ввиду отсылки очередного транша Украине) может не хватить денег на уборку улиц. Представьте себе, у Филиппа и тут есть экологично-прогрессивное решение! Как раз давеча он рассылал приглашения на субботнюю уборку территории. Невежественным людям может показаться, что это очень похоже на субботники, практиковавшиеся в СССР, но разница между «совком» с его вечно пьяными дворниками и благоуханным ЕС очевидна. В СССР дворники пили от ужасов режима, а граждане мусорили от дикости и варварства, мне же предлагают явиться на социально ответственную акцию по сбору мусора и сортировку его на 10 категорий для оптимальной утилизации. В итоге я не трачу выходные на бесплатный физический труд — я способствую очищению планеты и рациональному использованию ее ограниченных ресурсов. Филипп, по сути, и есть не что иное, как загонщик рационализации и всяческих «упрощений» жизни нашего брата-европейца под соусом экологичности, социальной ответственности и гуманизма. Потому наличие его на любом предприятии может морально подготовить коллектив к тому, что если цены растут, а зарплата — нет, то это не столь уж трагично при наличии огорода и велосипеда.
Или возьмем, к примеру, трагикомедию с яйцами в США. Вся страна мечется в поисках «куриной икры» по цене меньше 10 долларов за десяток, граждане рвут друг другу одежду, оттаскивая конкурентов от стендов с яйцами. Демократы поносят при этом Трампа (он-де за месяц работы изжил всех мексиканских собирателей яиц), республиканцы клянут демократов (они-де забили ввиду манипуляций с продовольственными цепочками 180 миллионов кур-несушек), короче говоря, страсти бурлят, и вопрос яиц на самом деле волнует жителей США куда больше проблем Украины. А вы на фоне этой вакханалии внезапно весь такой веган. Вам яиц, как той лисице из басни с виноградом, сроду не хотелось. Чего уж там, если завтра сдохнут все коровы в стране, вас это тоже не коснется. Более того, они тем самым перестанут пукать, испуская метан в окружающую среду. Так, в столовой одного университета в Пассау (Германия) в качестве эксперимента из меню на месяц убрали говядину. Убрали молча, ничего не объясняя, и, представьте себе, никто не пожаловался. Стало быть, студенты, эта наиболее прогрессивная прослойка общества, уже готовы к жизни без коров. И все это, опять-таки, под предлогом защиты экологии, «устойчивого развития», «зеленого баланса» и прочей галиматьи. А если вы все еще сомневаетесь, придет Филипп и вам это лично объяснит.
Отдельно, кстати, хотелось бы упомянуть навязчивую заботу западных граждан о домашних питомцах. Например, у нас в Европе «усыновить» животное из приюта сложнее, чем в иных странах ребенка. Казалось бы, бездомные кошечки и собачки должны радоваться любому собственному дому, ан нет, сотрудник приюта непременно придет к вам домой посмотреть на условия проживания и скрупулёзно поинтересуется вашим образом жизни. При покупке породистого животного, к слову, это никого не волнует, но при попытке сделать доброе дело из вас выпьют изрядно крови. Или вот у моей живущей в США подруги есть собака бассет-хаунд. Милейшая псина, подруга с ней носится как с писаной торбой и покупает корм, который с радостью бы жрала половина американцев, ибо то, что они едят, куда худшего качества. Бассеты меж тем порода упрямая. Периодически псина ложится на улице на землю и сдвинуть с места ее можно, только подбадривая шлепками по попе, что подруга и делает, дабы не стоять час на одном месте. В итоге на нее регулярно набрасываются неравнодушные граждане и полицейские, объясняя ей, что это жестокое обращение с животными и подруга должна отправиться в тюрьму, а то и сразу в ад. В США каждый день стреляют людей на улицах и толкают на рельсы в метро, а бомж то и дело может попросить у вас фентанил или бросить в вас микроволновкой. В США также большинство граждан не может себе позволить собаку финансово, ибо один визит к ветеринару разорит вас на годы вперед. Но тут как с яйцами: нет собаки — нет проблемы. Напрашивается вывод, что во избежание жестокого обращения с животными их лучше просто не иметь. Как и детей, к слову говоря.
Возвращаясь к Филиппу, у его будущего в рамках нашей или любой другой компании есть, на мой взгляд, два варианта развития. Первый — прагматичный — это когда руководство подобьет бабки и решит, что при отсутствии устойчивого развития менеджеры по оному ему не нужны. Филипп отбывает в неоплачиваемый отпуск, офигевает от жестокости жизни и переквалифицируется в управдомы. Второй — постмодернистский — это когда руководство держится за Филиппа до последнего как за непременного негра, содомита или транса в сериале. Развития, мол, нет, устойчивости тоже, зато посмотрите: мы организовываем субботники и откачиваем кровь, экономим бензин и сугубо из заботы о планете изживаем мясо из столовского меню. В этом случае Филипп идет на дно вместе с кораблем, ни о чем не догадываясь, ибо, посмотрим правде в глаза, он — дурак. Остается только надеяться, что более сознательные кадры разбегутся раньше, а некоторые даже отбудут в альтернативные страны. Туда, где безнаказанно жгут газ, свет и бензин, принимают горячие ванны и покупают яйца без мордобития. Такие ведь есть еще в мире, правда?
Маргарита Кабак,
