31 декабря 2024 года был обнародован 41-й периодический доклад Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, в котором содержалась информация о нарушениях прав человека на Украине. В частности, доклад заострял внимание на преследовании режимом Зеленского канонической Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП).
На содержание доклада через несколько дней отреагировали украинские политики и государственные органы. В частности, министерство иностранных дел Сибиги заявило, что отвергает «выводы ООН относительно поправок к Закону Украины “О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций“ как искажающие действительность». Далее МИД попытался оправдать закон, утверждая, что документ «не предусматривает запрета ни одной из действующих на Украине церквей». Якобы единственное, на что закон направлен, – это не допустить «подчинения религиозных организаций в Украине руководящим центрам, которые размещаются в государстве, осуществившем или осуществляющем вооруженную агрессию против Украины и/или временно оккупировавшим часть ее территории, а также религиозных организаций, поддерживающих вооруженную агрессию против Украины».
Однако чиновники украинского МИД, утверждая, что закон «не предусматривает запрета ни одной из действующих на Украине церквей», показали лишь то, что они этот закон не читали, так как в части первой статьи третьей закона прямо сказано: «Ввиду того, что Русская православная церковь является идеологическим продолжением режима государства-агрессора, соучастницей военных преступлений и преступлений против человечности, совершаемых от имени Российской Федерации и идеологии “русского мира”, деятельность в Украине Русской православной церкви запрещена». То, что центральные органы управления Русской православной церкви находятся в Москве, всем известно, но ещё в мае 2022 года в устав Украинской православной церкви были внесены поправки, после которых Русская православная церковь (РПЦ) перестала упоминаться, а патриарх московский перестал поминаться в качестве предстоятеля УПЦ. Правда, об автокефалии УПЦ не заявила. Однако это вполне естественно, если церковь действует в рамках канонического права. Автокефалию может дать Церковь-мать. А в украинском церковном раскладе при гипотетическом появлении автокефалии Церковью-матерью выступает именно Русская православная церковь. Поэтому без согласия Церкви-матери любое объявление автокефалии будет неканоничным, то есть незаконным с точки зрения церковного права. Не может давать автокефалию и другая церковь, как это сделал в своё время Константинопольский патриархат в отношении неканонической Православной церкви Украины (ПЦУ). Территория Украины находится в каноническом подчинении Русской православной церкви, поэтому любые заявления иных патриархатов, касающиеся данной территории, незаконны с религиозной точки зрения. Однако политическая составляющая уже давно вышла на первый план в деятельности Константинопольского патриархата, и поэтому вмешательства в дела других церквей для Константинополя представляется чем-то привычным.
Помимо того, в ответе украинского МИД прозвучало напоминание о том, что якобы «Россия системно использует религию как оружие в захватнической войне против Украины. Российское государство через подконтрольную ему РПЦ освящает зверства против украинцев и восхваляет преступников, которые их совершают». По проблеме зверств, совершаемых Россией, украинские политики говорят много, правда, никаких серьёзных аргументов или примеров не приводят. Заявления о зверствах есть, факты же крайне спорны. А вот отношение украинских военных не только к российским военнопленным, но даже к своим мирным согражданам зафиксированы документально. Более того, украинские военные и околовоенные телеграм-каналы не стесняются публиковать ролики, в которых фиксируется подобное поведение украинских солдат.
Системным использованием религии как оружия также грешит в основном Украина. Русская православная церковь в самом начале конфликта, то есть даже не в 2022 году, когда началась спецоперация России на Украине, а в 2014 году, когда в Киеве произошёл госпереворот, молилась не за победу какой-либо из сторон, а за разрешение конфликта максимально мирным путём. РПЦ долгое время стремилась не делать каких-либо заявлений, способных вызвать раздражение украинских властей. А Украинская православная церковь Московского патриархата, как самоуправляемая структура в составе РПЦ, иногда вела себя показательно проукраински. Например, православные иерархи УПЦ делали сборы для помощи украинским военным, участвующим в конфликте на востоке Украины. Неизвестно, как отреагировали на подобное в руководстве РПЦ, но открыто эта практика не осуждалась. Что же касается других христианских церквей на Украине, то их поведение было более конкретно.
Неканонические православные церкви, объединившиеся на рубеже 2018-2019 годов в Православную церковь Украины, однозначно поддержали не только заявления о территориальной целостности Украины в границах 1991 года, но и активно формировали образ врага из УПЦ Московского патриархата. Отчасти это было вызвано тем, что все неканонические православные структуры на Украине завязаны на политику и украинский национализм, а отчасти тем, что с помощью запрета УПЦ МП можно получить прирост посетителей неканонических православных организаций, а это дополнительная прибыль.
Украинская грекокатолическая церковь (УГКЦ) также активно участвует в политике. И достаточно однозначно, конечно, не с религиозных, а с политических позиций оценивает сложившуюся ситуацию. Для УГКЦ это естественно, поскольку во время Великой Отечественной войны она полностью определилась со стороной конфликта. Украинский грекокатолический митрополит Андрей Шептицкий назначал униатских капелланов в вооружённые подразделения украинских националистов, немецкие офицеры определяли этого руководителя УГКЦ как человека, на которого оккупационные власти могут положиться, а один из первых пунктов записи добровольцев в дивизию СС «Галиция» был открыт в стенах грекокатолической семинарии. Так что для украинских грекокатоликов поддержка радикалов – вполне традиционное занятие.
Оправдывая закон, украинский МИД утверждает, что этот нормативный акт «является наименее обременительным, поскольку не накладывает бремени на совесть верующих, а лишь выводит их из-под давления русской православной церкви». Однако силовой перевод верующих из канонической церкви в неканоническую, то есть нелегитимную, с точки зрения искренне верующего человека, вряд ли соотносится с отсутствием давления на совесть верующих.
Чиновники МИД Украины формируют негативный образ России достаточно просто – приписывают ей те действия, которые совершает украинская власть. Например, украинский МИД заявляет, что «именно Россия в ходе своей захватнической войны совершает многочисленные преступления против религиозных свобод, включающие в частности умышленные убийства верующих и религиозных деятелей, разрушение религиозных сооружений и святых мест по всей территории Украины, преследование религиозных общин, которые не принадлежат к русской православной церкви на временно оккупированных территориях Украины». Но никаких громких скандалов из-за преследования Россией каких-то верующих или разрушения культовых сооружений не случалось, а вот украинская активность в этом направлении достаточно заметна, если стала предметом критики ООН – организации, которая активно закрывает глаза на антироссийские действия и всячески выгораживает нарушения прав человека со стороны Киева.
Помимо украинского МИД, на ситуацию с давлением в отношении УПЦ отреагировали также украинские политики и общественные деятели, считающиеся экспертами в религиозных вопросах. Так, депутат от партии «Слуга народа», руководитель комитета по вопросам гуманитарной и информационной политики Никита Потураев заявил, что не стоит обращать внимания на заявления ООН, и обвинил Россию в лоббировании антиукраинской позиции в организации.
А профессор Острожской академии, доктор философских наук Пётр Кралюк уверен, что ООН, которую эксперт назвал недееспособной организацией, не в праве вмешиваться в запрет УПЦ МП на Украине, потому что ООН «не может защитить Украину от российской агрессии». Вслед за украинским МИД Кралюк повторил, что речь якобы идёт не о запрете, а об ограничении деятельности на территории Украины. Хотя в законе чётко указано, что деятельность церкви не ограничивается, а запрещается. Поскольку фактов, доказывающих преследование Россией религиозных общин, не хватает, украинский эксперт сформулировал достаточно оригинальную претензию к России. По его словам, почему-то в ООН не возмущаются тем, что Кремль в Крыму и на других бывших украинских территориях, вошедших в состав России, запрещает неканоническую Православная церковь Украины. Однако много ли общин украинских раскольников было в Запорожской или Херсонской областях, до того, как регионы перешли в состав России, а также на контролируемых Украиной территориях ЛНР и ДНР? Что касается Крыма, то претензия вообще странная. ПЦУ была оформлена томосом константинопольского патриарха в конце 2018 года, реализация этого документа началась в начале 2019 года, а Крым на тот момент уже несколько лет как не находился в составе Украины. Таким образом, ПЦУ объективно не могла быть запрещена в Крыму, так как её там никогда не было. При таком положении дел России попросту не было чего запрещать.
Естественно, что любые документы ООН или других международных организаций, противоречащие украинской политике преследования канонической православной церкви, будут игнорироваться украинской властью. Положение православных верующих УПЦ, как и самой УПЦ после принятия закона о запрете канонической церкви, мягко говоря, крайне шатко. Судя по всему, Киев готов довести это до конца, полностью зачистив любые проявления деятельности канонической церкви. Украинской православной церкви остается немного вариантов действий, но ни один из них не вернёт ситуацию к положению на момент начала конфликта. Восстановление канонически законного положения в сложившейся на начало 2025 года ситуации невозможно.
Кстати, ранее, в Средние века, ситуация с положением канонической православной церкви решалась более адекватно. После распада Древней Руси на самостоятельные княжества они воевали друг с другом, но ни одно княжество не позволяло себе блокировать или тем более запрещать православную церковь, а церковная структура оставалось единой для Руси. В то время Русская церковь подчинялась константинопольскому патриарху, но для Руси был отдельный митрополит. И несмотря на то, что митрополит сначала находился в Киеве, а потом перебрался в Москву, у остальных князей не было даже намёка на запрет канонической церкви лишь потому, что митрополит находится в соседнем княжестве, которое в настоящий момент воюет с другим княжеством.
