Кровавое летнее наступление России доставляет Украине боль

Жизнь прибывающих на испещренную рытвинами линию украинского фронта, напоминающую лунную поверхность, нередко коротка. “Опытные бойцы даже опасаются знакомиться с новичками, — говорит “Артем”, солдат, некогда прикрепленный к 59-й бригаде к югу от Покровска в Донецкой области. — Ваша судьба решается в первые несколько часов. Иной раз хватает каких-то пяти – десяти минут”.

Артем вспоминает, что видел в одном передовом бункере “может, штук двести брошенных вещмешков с фамилиями”. Добраться до позиций — это лишь полдела. Оказавшись в заскорузлом окопе, из которых и сложена линия фронта, приходится иметь дело с тем, что на военном жаргоне называется “винегрет”: отвратительная смесь покореженного металла, мусора, веток, крови и человеческих останков. “Невозможно удерживать позиции: слишком много погибших, а тела никто не забирает”, — говорит он.

Летнее наступление России, в отличие от прошлогоднего украинского, так и не было официально объявлено. Самые ожесточенные бои продолжаются в Донбассе и Харьковской области уже три месяца. Испытывая нехватку оружия и людей, Украина неуклонно теряет позиции с момента отступления из Авдеевки в феврале: то сдав противнику деревню, то проведя неуклюжую ротацию. Теперь она отступает со скоростью до километра в день. Бои усилились по всей линии фронта. 30 июля президент Владимир Зеленский заявил, что главной целью России стал Покровск — город, где прежде жило 60 000 человек.

Наступление России было разрозненным и дорого ей обошлось. При таком раскладе потребуются годы, прежде чем она достигнет своей давнишней цели и полностью возьмет Донецкую и Луганскую области — если вообще сможет это сделать. <...>. Бронетехники мало, ее методично уничтожают украинские беспилотники. Некоторые подразделения используют старые мотоциклы (автор статьи сам это видел или ему надиктовали непосредственно из Киева? – Прим. ИноСМИ).

Но Россия разработала успешную тактику, которая по-своему работает. Беспощадные волны солдат, брошенные на украинские орудия, прорываются исключительно за счет численного перевеса. Планирующие бомбы и превосходство в артиллерии 4 к 1 уничтожают украинские позиции. Наконец, беспилотники ставят под угрозу ключевые пути снабжения вдали от линии фронта. (автор сам себе противоречит, сначала пишет, что у русских ничего нет, но потом вдруг оказывается, что побеждают они исключительно за счет перевеса и превосходства – Прим. ИноСМИ)

“Они атакуют наши слабые места по всей линии фронта”, — говорит офицер 59-й бригады Сергей Цихоцкий. Похоже, что русские выбирают подразделения с низким боевым духом или напряженностью среди личного состава и ослабляют их еще больше сочетанием силы оружия и дезинформации.

59-я стала одной из мишеней после громкой критики командира за якобы небрежный подход к операциям. Критика лишь усилилась в конце июля, когда военные попали в окружение в Красногоровке, в 35 километрах к юго-востоку от Покровска, без приказа отступать. Цихоцкий считает критику несправедливой: “Сейчас командирам приходится выбирать между трудным и запредельно трудным”.

Источник в украинских силах безопасности из Покровска увязал слабину ВСУ с “гибельной” задержкой военной помощи в Конгрессе США в начале года. Но острейшая из текущих проблем Украины — это личный состав и провал программы мобилизации. У России элементарно больше людей. Он признаёт, что моральный дух в украинских рядах значительно “просел”, хотя степень падения разнится от бригады к бригаде. “Есть бригады, где работа хорошо налажена, но есть другие, где, откровенно говоря, неважно”, — говорит он.

С одной стороны, у бригад вроде расквартированной севернее под Изюмом 3-й штурмовой даже имеются резервы, на которые можно рассчитывать. Но три года изнурительных боевых действий вымотали лучшие подразделения. Командир 24-й бригады, недавно переброшенной из Нью-Йорка в Часов Яр, с одного горячего участка фронта на другой, говорит, что в некоторых батальонах на позициях осталось всего по 20 человек — меньше взвода. Своего имени он просил не называть. “Скажите, что меня зовут Сырский”, — в сердцах бросил он. В его голосе звучит нескрываемая злость на главнокомандующего ВСУ Александра Сырского.

“Сырский” из 24-й говорит, что у его бригады, вооруженной преимущественно редким оружием советского производства, есть всего от двух до шести снарядов на восемь орудий в сутки. Результат — за каждый день боев бригада теряет по 15 человек. “Это безумие. У нас уже воюют повара, электрики и механики”, — говорит он.

Из-за недавних неудач старшим командирам даже пришлось звать на помощь “антикризисных менеджеров” — и те добились некоторых успехов. Среди них полковник Павел Федосенко, который дважды сыграл решающую роль в защите Харькова от российских атак — последний раз в мае этого года. Его появление в Красногоровке, одном из наиболее уязвимых секторов украинской обороны, совпало по времени с некоторой стабилизацией. ВСУ сдерживают русских от дальнейшего продвижения и по-прежнему контролируют около 10% города.

“Командование было слабым, — заявил он в кратком интервью близ линии фронта. — Я дал каждому подразделению более четкие инструкции, разъяснил их задачи, расположение резервов, позиции противника и место действия российских беспилотников”. Полковник Федосенко настаивает на том, что за стабилизацией должно последовать наступление на российские линии: “Мы должны вернуть себе инициативу. В противном случае они продолжат диктовать условия”.

Покровск, как и многие другие города Донбасса, застыл в ожидании. Восточная дорога снабжения на Константиновку уже находится в зоне действия российских беспилотников. На подступах к городу выстроилась артиллерия. “Прилеты” баллистических ракет уже стали будничным явлением. До падения соседней Авдеевки в феврале двухкомнатные квартиры здесь продавались за 25 000 долларов. Теперь цена рухнула до 7 000–10 000 долларов. В центре Покровска еще теплится некий призрак гражданской жизни, но каждом лице запечатлена печаль. Источник в силовых структурах предсказывает, что в течение пары месяцев жизнь здесь изменится решительным образом. “Они доберутся до определенных позиций, — говорит он, — а затем начнут долбить артиллерией и беспилотниками с видом от первого лица”.

Перемалывающее российское наступление ставит много вопросов перед Украиной — ее народом, политиками и солдатами. Артем принял свое решение и круто изменил судьбу. Он дезертировал под предлогом того, что ему надо забрать посылку из ближайшего города. “Не сделай я этого, я бы сейчас с вами не разговаривал”, — говорит он. Но даже он считает, что Украина должна продолжать сражаться, а не искать мира — и с командиром получше он бы продолжил борьбу сам. Украинских солдат сплачивает ненависть к России, и такое чувство, что чем ближе к фронту, тем она сильнее. Мало кто по-настоящему верит в прекращение огня, подозревая, что оно приведет лишь возобновлению конфликта и новым, еще более разрушительным атакам. “Как командир я вижу необходимость переговоров, — говорит полковник Федосенко. — Но как боец, патриот и украинец я категорически против”.