Летом 1914 года неведомая болезнь сразила политический бомонд Европы. Война подступала к границам, но цари, короли, герцоги, министры, словно загипнотизированные, бездействовали, а лишь суетились, посылали друг другу телеграммы, выступали с заявлениями. Двоюродные братья, русский царь и немецкий кайзер клялись, что им дорог мир, и они не желают кровопролития. Когда напряжение достигло кульминации, Вильгельм II словно спохватился и в отчаянии начертал пророческие слова: «Мир захлестнет самая ужасная из всех войн…»
Обыватели же чувствовали себя превосходно и были увлечены упоительным летним отдыхом. Курорты Карлсбада, Баден-Бадена, Ниццы, Виши, Баррица, Сен-Тропе и прочих уютных уголков Европы были переполнены туристами. Их сопровождало ласковое солнце, плесканье волн, брызги шампанского, звуки танго и фокстрота. Они не ведали, что где-то в напряженной тишине генеральных штабов генералы – русские, немецкие, британские и прочие, затянутые в тугие ремни, уже рисовали на оперативных картах красные стрелы. И стояли под парами эшелоны в ожидании погрузки огромной массы солдат, орудий, пулемётов…
Никто не подозревал, что из искр, вылетевших из револьвера сербского студента Гаврило Принципа, выпалившего в австро-венгерского эрцгерцога Франца Фердинанда, вспыхнет огромное мировое зарево. Но это странное убийство привело сначала к обострению политической ситуации, а потом…
Вспыхнули волнения в Сараеве, где совершилось покушение, взбесившаяся толпа экстремистов разбила стекла в гостинице «Европа», устроила кавардак в здании сербского культурного союза. От вандалов пострадали школы, магазины, кафе. Опять же сербские.
Затем последовал наглый ультиматум Вены Белграду. Это было предвестие войны, а потом явилась она сама – грозная и неумолимая. Началась австро-венгерская бомбардировка столицы Сербии. Оттуда в Санкт-Петербург полетели умоляющие телеграммы. Николай II не замедлил с ответом, в котором уверял, что «Россия ни в коем случае не окажется равнодушной к участи Сербии».
После войны политики, историки, писатели мучительно искали ответ, из-за чего же все-таки разразилась Первая мировая. Но так и не нашли вескую причину. Сошлись на том, что руководители государств и иже с ними были слепы и недальновидны, были не в силах представить страшного лика войны, её ужасных последствий. И потому без сожалений и душевных терзаний решились на безумство, прикрываясь патриотическими лозунгами и демагогическими призывами. Иные, впрочем, пытались было отступить, вернуть ускользающий мир, но запущенная военная машина толкала вперед, раздувая военный психоз.
Санкт-Петербург был переименован в Петроград. По всей империи прокатились многолюдные манифестации – с хоругвями и знаменами, флагами России и стран-союзников, под громкие марши.
«Патриоты» громили немецкие и австрийские магазины. Разорению подверглось немецкое посольство в столице на Исаакиевской улице. А до австро-венгерского посольства погромщики добраться не успели – помешала полиция.
…Население России в своей основной массе было далеко от понимания политической ситуации. Русские мужики и бабы, погруженные в свои простые житейские заботы, не представляли, где находится Австро-Венгрия и Германия и почему надо с ними воевать. И не могли взять в толк, отчего пришлось оборонять от супостатов чужую Сербию и отвоевывать у коварной Турции проливы Босфор и Дарданеллы.
Однако тысячи русских, привыкшие беспрекословно выполнять приказы свыше, без возражений пошли на сборные пункты. Оттуда под щемящие звуки марша «Прощание славянки» и залихватские аккорды гармони маршировали к эшелонам. И поехали на далекие поля сражений, чтобы обагрить их своей кровью.
Тех, кто шел на войну, успокаивали и даже предрекали, что война продлится совсем недолго. И еще до осеннего листопада Русские полки парадным маршем, под пенье боевых труб пройдут по Берлину. Потом эту сказку часто вспоминали и горько усмехались.
«Ни один человек на свете не поверил бы, если бы ему сказали в 1914 году, что тогдашние тринадцатилетние дети окажутся участниками войны, что через четыре года она будет в полном разгаре…»
Эта фраза принадлежит юристу, политическому деятелю Владимиру Набокову, отцу знаменитого писателя.
Россия начинала Первую мировую, именуемую Отечественной, пребывая в спокойной уверенности в своих силах. Империя обретала экономическую крепость, набирали силу промышленные отрасли. Европа, привыкшая со снисходительной усмешкой смотреть на Россию, не уставала удивляться. «Не было, пожалуй, ещё никогда такого периода, когда Россия более процветала бы материально, чем в настоящий момент» – такое мнение незадолго до войны высказал английский писатель Морис Беринг.
Французский экономист Эдмон Тьери, отмечая успехи России, прогнозировал: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 г. идти так же, как они шли с 1900 по 1912 г., Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношениях». Русская армия была должным образом вооружена, В войсках имелись полевые радиостанции, применялась телефонная и телеграфная связь. Авиационный парк насчитывал 263 самолета и 14 дирижаблей – у германцев было на 30 с лишним воздушных машин меньше.
Выросла выучка: командиры были обучены тактике и стратегии, да и солдаты знали дело. Они были храбры, выносливы, хранили верность традициям служить Царю и Отечеству.
Всё это не укрылось от настороженного взора давних конкурентов. Начальник германского Генерального штаба генерал Хельмут фон Мольтке писал, что «боевая готовность России со времени русско-японской войны сделала совершенно исключительные успехи и находится на никогда еще не достигавшейся высоте».
Увы, летом четырнадцатого никто не мог предвидеть будущее – из оптимистического превратившееся в катастрофическое. И несчастный русский царь в том числе. «Мы повелели привести армию и флот на военное положение, – писал Николай II в своем манифесте – Но дорожа кровью наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу переговоров. Германия не вняла заверениям Нашим, что принятые меры не имеют враждебных ей целей, стала домогаться отмены и, встретив отказ, внезапно объявила России войну. С глубокой верой в правоту Нашего дела, Мы молитвенно призываем ни святую Русь Божие благословение…»
Русская армия сражалась храбро, доблестно, пережив трагические дни отступления, одержав ряд впечатляющих побед. Но силы народные были не беспредельны, они таяли, всё тяжелее и натужнее становилась солдатская поступь, исчезал блеск в глазах. Множились ряды могил, росло число безутешных вдов, скорбящих матерей.
К трагическому семнадцатому году страна пришла утомлённая, окровавленная, раздираемая революционными противоречиями. Старый самодержавный строй был обращен в руины, новый, демократический, едва начал утверждаться. А потом над Россией пронеслась большевистская буря и разнесла остатки старых дерев и ростки новых…
«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось... – писал Уинстон Черчилль. – Согласно поверхностной моде нашего времени, Царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна…
Вмешивается темная рука, изначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех Его любящих предают на страдания и смерть. Его усилия преуменьшают; Его действия осуждают; Его память порочат... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями».
Первая мировая – это Былое и Думы, над которыми можно размышлять бесконечно. И анализировать, сопоставлять. Но ни в коем случае не забывать. Потому что это было великое и трагическое для России время. От него тянется дорога в современность.
