Совет Европы готовит диверсию против законов России
Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) выступила с заявлением о создании специального военного трибунала над руководством России. Текст соответствующей резолюции, принятой 26 июня 2024 года, опубликован на сайте межправительственной организации. Из него следует, что будущий "судебный орган" планируется разместить в Гааге, на что уже получено согласие нидерландского правительства. "Правовой" же основой должно послужить соглашение между Советом Европы и Украиной, разработка которого на завершающей стадии. Финансирование предполагается за счет российских активов, арестованных на Западе.
Парламентская ассамблея является одним из консультативных органов при Совете Европы, его "экспертным" советом. Сам Совет Европы представляет собой международную организацию, которая, согласно уставу, ставит целью "содействие достижению большего единства между членами". Среди конкретных задач значится разработка рекомендаций для "гармонизации" законодательств европейских стран с тем, чтобы создать единый рынок. Как видим, Совет Европы призван формировать общие правила торговли, ключевые из которых – гарантии и защита прав потребителей. Спрашивается, какого этот консультативный орган лезет в вопросы международного уголовного права? С какой стати "экспертный совет" размечтался создать суд над государством, отвечающим, согласно Уставу ООН, за безопасность человечества?
Всё дело в том, что европейские "эксперты" всерьез мечтают использовать "дыры" и противоречия, которые действительно существуют в российском праве. Они появились в период, когда Россия стремилась попасть в Совет Европы, а затем, после выхода из организации, странным образом сохранили силу. Приведём лишь один пример, чтобы проиллюстрировать абсурдность ситуации.
В 1992 году Российская Федерация подписала соглашение о присоединении к Совету Европы. В соответствии с этим документом Москва обязалась поэтапно отменить смертную казнь.
В 1993 году Конституции Российской Федерации появилась статья 20, которая на сегодняшний день гласит: "Смертная казнь впредь до её отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей".
Под "федеральным законом" подразумевается Уголовный кодекс РФ, принятый в 1995 году. Его действующая редакция предусматривает смертную казнь только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь. К числу последних относятся: посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, сотрудника правоохранительных органов, судьи, а также убийство с отягчающими обстоятельствами, геноцид.
Суды присяжных начали функционировать во всех регионах России с 1 января 2010 года. С этого момента любые юридические ограничения на вынесение приговоров о смертной казни исчезли. В то же время сохранились ограничения на приведение их в исполнение.
В соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом РФ, принятым в 1997 году, каждый приговоренный к смертной казни имеет право обратиться к президенту с ходатайством о помиловании. В случае отказа от подачи ходатайства администрация исправительного учреждения обязана составить соответствующий акт. Он направляется главе государства для рассмотрения. Только после отклонения ходатайства, либо рассмотрения указанного акта приговор может быть приведен в исполнение.
В 1996 году президент Борис Ельцин, исходя из обязательств перед Советом Европы, перестал рассматривать дела о смертной казни. С тех пор эта практика продолжает действовать. Тем самым заблокирована возможность исполнения приговоров при формальной возможности их вынесения.
В 2009 году Конституционный суд РФ решил урегулировать эту абсурдную ситуацию. В результате вынес определение, еще более все запутавшее. В документе говорилось, что, поскольку смертная казнь не применялась в течение длительного времени, она… не может применяться и в будущем. Дословно: "...сложился конституционно-правовой режим, в рамках которого граждане РФ получили право не быть приговоренными к смертной казни".
Это определение сразу же подверглось критике со стороны правоведов. Основная претензия сводилась к тому, что поскольку применение смертной казни регулируется Уголовным кодексом, то и отменить её можно только исключив из УК РФ соответствующие статьи. Формирование же законодательства относится к компетенции парламента, а не Конституционного суда. С этой точки зрения вердикт 2009 года трактовался как личное мнение судей, но не норма.
15 марта 2022 года Россия объявила о начале процесса выхода из Совета Европы, а уже на следующий день последний сам исключил нашу страну из своего состава. В феврале 2023 года Госдума РФ приняла закон о прекращении действия международных договоров, подписанных ранее с Советом Европы. Казалось бы, основания для выполнения обязательств по неприменению смертной казни исчезли. Но не тут-то было. Руководители Конституционного и Верховного судов, Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека в один голос заявили, что обязательства перед Советом Европы по смертной казни… не могут быть отменены. Как следствие, Россия продолжает сохранять практику, навязанную ей Советом Европы, но не конституированы в российском праве.
Наличие подобных примеров и позволяет европейским "экспертам" тешить себя надеждой, что их провокация с "трибуналом" когда-нибудь может рассчитывать на хоть какой-то эффект.
Эта ситуация является следствием давних проблем в российской юриспруденции. Она длительный период, со времен Российской империи, ориентировалась на юридические "достижения" Запада. У европейских юристов заимствовались терминология, правовые принципы, методика. При этом часто игнорировались собственные традиции, размывалась целостность российского права. Это и привело к тому, что российским юристам сегодня крайне сложно расстаться с западными заимствованиями, даже если они и порождают такую абсурдную ситуацию, которая описана выше. Вопрос только в том, что Запад всегда использует такие "пробелы". И это уже является не чисто юридической проблемой. Это вопрос национальной безопасности.
