Недолгий медовый месяц НАТО и России

Вашингтон, округ Колумбия, 4 апреля 2024 — Согласно рассекреченным российским и американским документам, опубликованным сегодня Архивом национальной безопасности при Университете Джорджа Вашингтона, за время диалога на высоком уровне и практического взаимодействия с 1992 по 1995 год высшие должностные лица НАТО и США совместно с высокопоставленными российскими руководителями, включая министра обороны новообразованной Российской Федерации, разработали соглашения о сотрудничестве.

Новая публикация, приуроченная к 75-й годовщине подписания Североатлантического договора в апреле 1949 года, освещает чересчур скоротечный период тесного сотрудничества США, НАТО и России в сфере безопасности в 1990-е годы, благодаря которому удалось резко сократить ядерные вооружения и связанные с ними риски, а также рассмотреть вопросы поддержания мира, ответить на вызовы на Балканах и дать Москве надежду на возможную интеграцию с Европой и партнерство с НАТО.

В документах описываются совместные американо-российские миротворческие учения в Форт-Райли, штат Канзас, важнейшие договоренности в рамках переговоров по заключению соглашений и обмен мнениями по поводу будущей безопасности Европы с лидерами Верховного Совета России и его преемницы, Государственной Думы. В контексте российской спецоперации на Украине новые факты подчеркивают трагические последствия несбывшихся надежд.

Среди документов оказалась впервые опубликованная на русском языке стенограмма продолжительной беседы генерального секретаря НАТО Манфреда Вернера в Москве с председателем Верховного Совета Русланом Хасбулатовым в феврале 1992 года. В ней Вернер описывает будущее Европы: в представлении Североатлантического альянса, "от Урала до Атлантики будет новая архитектура безопасности. Это будет единое евроатлантическое сообщество, опирающееся на три столпа. Первый столп — это Хельсинкский процесс, второй — Европейское сообщество, которое создаст основу для прочного политического будущего нашего общества, и третий столп — это НАТО". Эта точка зрения была очень близка России.

Стоя в августе 1991 года на танке бок о бок с Борисом Ельциным, Хасбулатов бросил вызов путчу против демократических реформ в Советском Союзе и работал с Ельциным над роспуском СССР в декабре 1991 года. Оставался еще примерно год или больше до политической конфронтации лидера Верховного Совета с Ельциным и борьбы за власть, которая прискорбно закончилась тем, что последний расстрелял собственный парламент. Однако они не верили, что проиграли холодную войну — скорее, они считали, что одолели коммунистическую систему и видели себя лидерами сверхдержавы, заслуживающей уважения со стороны Запада и находящейся на пути к европейской интеграции.

В число документов также входит впечатляющая записка министра обороны США Уильяма Перри президенту Клинтону с грифом “Совершенно секретно/только лично”, в которой рассказывается о трех днях, которые он провел с министром обороны России Павлом Грачевым в октябре 1995 года. Перри назвал первые семь часов в Пентагоне “довольно напряженными”, но счел поездку в Форт-Райли на совместные американо-российские миротворческие учения “ошеломляющим успехом”, приведшим к соглашению об объединении сил для восстановления Боснии, после чего Грачев и Перри символически нажали сдвоенную кнопку и взорвали шахту с ракетами “Минитмен” на базе ВВС Уайтмен в Миссури.

Впоследствии между НАТО и Россией будут и другие периоды кратковременного сотрудничества. Особое внимание заслуживает период после терактов 11 сентября, когда Москва содействовала переброске и снабжению войск США и Североатлантического альянса, которые направлялись через Россию и Среднюю Азию в Афганистан для борьбы с “Аль-Каидой”*. Ярким моментом стал май 2002 года, когда в Брюсселе был созван Совет Россия — НАТО. Этот период сотрудничества и причины его завершения еще предстоит проанализировать. Следите за будущими публикациями Архива национальной безопасности по этой теме.

Во время своего первого визита в Российскую Федерацию генеральный секретарь НАТО Манфред Вернер встретился со спикером российского парламента Русланом Хасбулатовым и провел с ним беседу о будущем европейской безопасности и о сотрудничестве между Россией и Североатлантическим альянсом. На встрече присутствовал генерал Константин Кобец, поддержавший Ельцина во время августовского путча в 1991 году, в сентябре 1991 года на непродолжительное время он был назначен российским министром обороны (10 сентября 1991 года он был назначен Государственным советником РСФСР по обороне. – Прим.ИноСМИ).

Вернер рассказал об общих интересах России и НАТО, отметил глубокую заинтересованность альянса в оказании помощи стране для ее процветания и выразил готовность НАТО содействовать в процессе конверсии оборонной промышленности. Он представил свое видение будущей европейской безопасности в том виде, которое, несомненно, отвечало представлениям его российских собеседников: "Мы хотим создать Европу, в которой будет новая архитектура безопасности от [Урала] до Атлантики. Это будет единое евроатлантическое сообщество, опирающееся на три столпа. Первый столп — это Хельсинкский процесс, второй — Европейское сообщество, которое создаст основу для прочного политического будущего нашего общества, и третий столп — это НАТО".

Хасбулатов и Кобец в ответ рассказали о проблемах и трудностях в вопросе преобразования России, о нехватке жилья для военных, особенно для возвращающихся из Восточной Европы офицеров. Хасбулатов отметил, как сокращение военных расходов помогло осуществлять экономические реформы в России, и сказал: "Я считаю, что вклад Североатлантического альянса очень значителен, и мы также надеемся, что будем и дальше следовать по пути сокращения ядерного оружия".

Р. И. Хасбулатов: Мы с большим удовлетворением отмечаем тональность нынешних переговоров с руководителями стран НАТО, которые проходят сейчас. Российский парламент поддерживает это и приветствует ваш визит в Российскую Федерацию.

М. Вернер: Господин председатель, для меня большая честь выступить в российском парламенте. Я сам был членом [немецкого] парламента 33 года. Ваш парламент приобретает все большее значения для поддержания демократии. У меня сохранились фотографии того важного периода вашей истории, когда мужчины и женщины защищали демократию. Ваш парламент также имеет для меня особое эмоциональное значение. Вы сами говорили, что наши страны становятся ближе. Сегодня мы оставили позади холодную войну, и настало время для сотрудничества. На самом деле, именно в этом состоит цель моего визита в Россию: установить и укрепить связи с политическим руководством вашей страны, с членами парламента, а также с Вооруженными силами Российской Федерации. Это основной пункт наших с вами переговоров.

Р. И. Хасбулатов: Да, это знаменательное событие. Конечно, в этом отношении, это, разумеется, первый визит, который, можно сказать, нацелен на укрепление позитивных изменений в военно-политической жизни Европы и современной цивилизации. Конечно, у нас есть много проблем в отношениях с нашими бывшими республиками. Наверное, вы знаете об этом. Но я бы не стал делать трагедию из этих проблем, потому что создание содружества — это сам по себе очень серьезный шаг. Проблем много, но важно то, что такое содружество создано. И конечно, посредством этого содружества мы намерены устранять возможные угрозы миру, исходящие из разных стран бывшего Советского Союза. Конечно, это имеет отношение и к ядерному оружию.

Итак, как вы видите, мы унаследовали множество проблем, внутренних проблем, проблемы в бывших республиках Советского Союза. Но это не означает, что Россия и ее молодая демократия не станет проводить мирную внешнюю политику. Среди прочего, мы готовы к сотрудничеству. Российский парламент уже очень активно сотрудничает с парламентами современных демократических государств, эффективно поддерживая мирные инициативы.

Я хочу вновь подтвердить те обязательства, которые взял на себя Советский Союз. У нас в парламенте на сей счет нет разногласий.

М. Вернер: Господин председатель, у нас есть один очень сильный, очень мощный интерес между Россией и Организацией Североатлантического договора, точнее, несколько общих интересов. Я считаю, что у нас есть очень прочная основа, которая позволить построить отношения с вашей страной.

В настоящее время мы ведем здесь и официальные, и неофициальные переговоры. Я говорю с вами совершенно искренне и хочу повторить: да, мы хотим добиться всего этого [реализовать общие интересы]в рамках наших взаимоотношений. Наш общий интерес заключается в том, чтобы в России была стабильность, потому что сверхстабильность в России — это очень хорошо для Европы. Демократическая Россия — это очень хорошо для Европы и для всего мира, а поэтому ваш успех во всех областях — это также и наш успех. Это первое.

Во-вторых, мы бы хотели выстроить новые отношения и в Европе, в Европе, где будет меньше оружия, меньше солдат, в Европе, где будет установлен прочный мир. Думаю, это также соответствует нашим общим интересам. Члены нашего альянса заинтересованы в достижении этой цели.

Третье. Мы несомненно заинтересованы в том, чтобы Россия процветала. И мы к этому стремимся, потому что в стране, где нет работы, всегда будет отсутствовать стабильность. Следовательно, мы заинтересованы в процветании России. Это также прочная основа для будущего страны. Мы хотим тесного сотрудничества между государствами в Европе, состоящей из суверенных демократических стран. Как этого добиться: мы хотим построить Европу, в которой будет новая архитектура безопасности от [Урала] до Атлантики. Это будет единое евроатлантическое сообщество, опирающееся на три столпа. Первый столп — это Хельсинкский процесс, второй — Европейское сообщество, которое создаст основу для прочного политического будущего нашего общества, и третий столп — это НАТО.

Именно в этих целях мы создали в рамках НАТО Совет [североатлантического] сотрудничества, чтобы проводить тесные консультации, налаживать сотрудничество и создавать взаимосвязанные институты с нашими бывшими противниками, а ныне партнерами. Таково наше видение будущего.

Мы бы хотели, чтобы Россия и все остальные члены Содружества Независимых Государств присоединились к Совету [североатлантического] сотрудничества. Из того, что я слышу, и вы сами говорили об этом, становится ясно, что кое у кого до сих пор есть сомнения в отношении наших намерений. Я хотел бы предельно ясно заявить здесь, что нам нужна стабильность или некий стабилизирующий элемент для обеспечения мира. Мы не намерены вмешиваться во внутренние дела России, равно как и во внутренние дела других суверенных государств — членов СНГ. Мы бы хотели установить самые дружественные отношения со всеми бывшими советскими республиками. Это будет соответствовать нашим общим интересам, и, следовательно, мы сможем обеспечить более прочную стабильность. В результате всем будет лучше. Мы надеемся, что все политические и военные институты ваших стран присоединятся к такому сотрудничеству. Мы хотели бы установить связи с парламентами, с членами парламентов. Как вы знаете, [Парламентская] ассамблея НАТО уже наладила определенные связи с депутатами российского парламента, и эти связи сейчас развиваются. Их нужно укреплять, и мы это только приветствуем.

А сейчас я хотел бы обратиться к генералу, который сидит справа от вас, и у которого очень хорошая репутация в наших странах. Мы очень заинтересованы в установлении более тесных контактов между солдатами, а не только контактов между политиками. Мы в высочайшей степени уважаем солдат бывшего СССР, а ныне СНГ. Мы знаем о тех трудностях, которые вы переживаете в данный момент. Мы так же, как и вы, заинтересованы в устранении этих трудностей. Сегодня мы видим в вас не врага, не противника, а партнера. Поэтому мы приглашаем вас и ваших солдат посетить наши страны. Мы предоставим им полную информацию по интересующим их вопросам. Как вы знаете, делегации Объединенных вооруженных сил СНГ уже посещали НАТО. И мы планируем направить в вашу страну делегацию для продолжения этих контактов.

С вашего разрешения я должен сказать, что генерал Кобец уже побывал у нас в прошлом году. Он приехал в составе российской парламентской делегации. Я хотел бы ответить на некоторые вопросы, которые были подняты.

Мы хотели бы иметь твердые гарантии, что вы будете строго придерживаться договора о нераспространении ядерного оружия. Мы также хотим принять меры по недопущению распространения такого оружия и специалистов по нему.

А теперь о Договоре об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Мы бы хотели, чтобы этот договор был ратифицирован и вступил в силу. Мы уже начали сотрудничество по этому вопросу со специальными подразделениями в рамках НАТО, которые занимаются этим. Мы надеемся, что эта работа будет проведена очень успешно. Должен сказать, что перспективы в этом отношении очень и очень многообещающие. И здесь я бы хотел задать один вопрос.

Р. И. Хасбулатов: Прошу прошения, но мне кажется, мы должны перейти от лекции к некоей форме диалога, особенно в связи с тем, что мы очень хорошо сказали, что нам не нужно заниматься пропагандой.

Господин генеральный секретарь, я согласен с вами в том, насколько для нас важна стабильность в России. Но я бы хотел сказать следующее. Наверное, вам нужна стабильность в России, но для нас это вопрос существования. Следовательно, те трансформации, которые мы осуществляем, мы проводим во имя наших внутренних целей в интересах нашего народа. Именно политическая стабильность позволяет нам очень решительно осуществлять экономическую реформу. И, откровенно говоря, здесь мы вынуждены полагаться только на свои собственные ресурсы: интеллектуальные, природные, на те ресурсы, которые мы создаем сами. Это наши главные ресурсы, опираясь на которые мы надеемся успешно реализовать свою экономическую реформу.

Конечно, сокращение военных расходов оказало очень существенное воздействие на реализацию наших экономических реформ. Это результат ослабления военно-политического соперничества. В этом отношении мы считаем, что вклад Североатлантического альянса очень значителен, и мы также надеемся, что будем и дальше следовать по пути сокращения ядерного оружия.

Извините, вы хотели задать вопрос генералу.

М. Вернер: Я могу задать вопрос генералу позднее, но вы уже частично ответили на некоторые вопросы. Но меня по-прежнему интересует один момент: что собирается делать российский парламент и как он намерен решать вопросы, относящиеся к экономической ситуации в стране, как вы будете решать проблемы, как вы планируете улучшать экономические условия в стране, какова реакция народа на недавние ценовые реформы, каковы будут дальнейшие шаги правительства, будет ли денежная реформа и как она будет проходить?

Р. И. Хасбулатов: Согласитесь, это слишком много, это целая программа. Конечно, я постараюсь ответить на ваши вопросы, очень коротко.

Парламент, конечно же, занимается своей обычной работой, которую парламент любой демократической страны. Это создание законодательной основы для реформ, осуществляемых правительством, президентом. То есть, мы готовим законы, подзаконные акты, мы создаем возможности для расширения правового пространства, в котором работает президент.

Но в дополнение к тем проектам, которые предлагает нам правительство, мы проводим собственную законотворческую работу. Это касается защиты прав человека, культурных вопросов, есть также политические вопросы. Мы также очень часто поднимаем экономические вопросы. Безусловно, у нас есть собственное мнение по каждому закону, мы предлагаем правки, мы стараемся согласовывать их с правительством.

Конечно, я должен честно сказать, мы очень благодарны экспертам из западных стран, потому что мы представляем очень большое количество законодательных документов в международные организации для обзора. С нами также и здесь работает много иностранных экспертов. В целом, мы стараемся взять все лучшее, что могут предложить западные демократии. Но у нас довольно часто возникают серьезные разногласия с экспертами из правительства. Например, я считаю, что некоторые западные идеи нам подходят больше. Мы в большей мере сосредоточиваем усилия на социальной сфере, чтобы как-то предотвратить конфликты в обществе.

Вы спросили, как наш народ отреагировал на повышение цен. Он отреагировал так, как любой бы отреагировал на рост цен: с большой настороженностью, с большой тревогой. Конечно, в такой обстановке надо демонстрировать определенную чуткость, потому что в обществе нет явного запаса стойкости. Дело в том, что у большинства нашего населения низкие доходы, и поэтому оно не может рассчитывать на какие-то значительные сбережения, как бывает во времена экономических кризисов в западных странах. Поэтому мы у себя в парламенте стараемся сдерживать некоторых депутатов, которые, на наш взгляд, не всегда понимают реалии жизни людей. Ведь если возникнут серьезные социальные конфликты, осуществлять реформы будет невозможно.

М. Вернер: Когда мне было 14 лет, у нас начались ценовые и налоговые реформы. Помню, как нам приходилось подолгу стоять в очередях, чтобы получить 40 марок, которые правительство выдавало каждому немцу. Так что я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я также сторонник рыночной экономики. После осуществления ценовой и денежной реформы появилась частная собственность, а это, в свою очередь, привело к конкуренции. Скорее всего, вы пойдете тем же путем. И в этом вы абсолютно правы. Вы правы и в том, что в такой ситуации необходимо принимать во внимание интересы беднейших слоев населения.

А теперь с вашего разрешения я хотел бы задать вопрос генералу Кобецу.

У вас такие же звезды, как на погонах у маршала Шапошникова.

Р. И. Хасбулатов: Думаю, это изобрел Брежнев, когда получил звание генерала армии. Он хотел, чтобы его форма была похожа на маршальскую. Это был маленький фокус стареющего Брежнева.

М. Вернер: Господин генерал, вчера я беседовал с маршалом Шапошниковым и с присутствовавшими на беседе генералами. Я прочитал вашу статью в английском переводе, которая была опубликована в начале февраля этого года. В этой связи у меня к вам есть два вопроса. Как вы намерены преодолевать социальные трудности, возникающие в ваших вооруженных силах? Вчера во время беседы мне было сказано, что у 292 тысяч офицеров нет жилья. Это один вопрос. И второй вопрос: каким вы видите будущее Объединенных вооруженных сил СНГ? Мне сказали, что три страны – члена содружества решили создать собственные вооруженные силы. Насколько я понимаю, Россия не хочет создавать собственные вооруженные силы, по крайней мере, именно так мне объяснил это российский президент. Каково ваше мнение по этому вопросу, господин генерал?

К. И. Кобец: Что касается первого вопроса. Действительно, цифры верные. Но эти 292 тысячи человек — по всем вооруженным силам, во всех республиках, где есть военные. В России эта цифра составляет от 120 до 125 тысяч человек.

По рекомендации парламента президент недавно подписал указ "О социальных гарантиях для военнослужащих". Этот указ предусматривает три крупных пакета мер для решения данной проблемы.

Первый пакет относится к предоставлению жилья. В нем четко изложены сроки, в которые местные власти обязаны предоставлять жилье военнослужащим на основе совокупных [местных и федеральных] инвестиций.

Второй пакет — это строительство жилья непосредственно военнослужащими, а также гражданскими организациями. Например, сейчас у нас есть Главное управление специального строительства, которое при Советском Союзе занималось вопросами строительства специального назначения [военного]. Сейчас решено убрать строительные войска с объектов спецстроя, объединить эти силы и бросить их на строительство жилья. Возможности таких строительных войск — примерно 90 тысяч квартир в год.

Р. И. Хасбулатов: На самом деле, этот вопрос не будет таким острым уже через год. Но для этого нам нужно, чтобы у этой отрасли была прочная основа. К сожалению, в нашей армии бюрократия окопалась даже лучше, чем среди гражданских. Наверное, это для вас не секрет.

М. Вернер: Я 16 лет был министром обороны в собственной стране, так что понимаю, о чем вы говорите.

Р. И. Хасбулатов: Мне кажется, армейская бюрократия очень похожа на бывшую партийную бюрократию.

К. И. Кобец: Должен сказать, что принимать решения по второму пункту было нелегко. Я сам лично два раза встречался с Русланом Имрановичем, чтобы обсудить эти вопросы. Было принято решение о выделении дополнительных финансовых средств на строительство жилья. Верховный Совет выделил эти деньги. Не знаю, где они их нашли, но деньги были выделены.

Р. И. Хасбулатов: Это парламентский секрет.

М. Вернер: Самое важное, что есть результат. А где вы нашли деньги – значения не имеет.

К. И. Кобец: И третий пакет. 60 процентов военного бюджета идет на социальную сферу. Благодаря этому удалось на 50 процентов снизить налоги для военнослужащих и в три раза увеличить финансирование на арендное жилье. Так военнослужащие получили какое-то жилье.

Р. И. Хасбулатов: То есть, почти две трети всех военных расходов идет на обеспечение военнослужащих, а одна треть идет на закупку военной техники. Наверное, вы знаете, что обычно в нашей стране четверть всех военных расходов тратилась на обеспечение солдат. Иными словами, мы практически в три с половиной раза увеличили ассигнования на обеспечение военнослужащих, если считать в фиксированных ценах.

К. И. Кобец: Тем не менее мы с оптимизмом смотрим в будущее.

М. Вернер: Да, в этом, по сути, главное различие между нашим военным бюджетом и вашим. Вы тратили на обеспечение военнослужащих гораздо меньше, чем мы. А сейчас, насколько я понимаю, ситуация немного меняется.

Р. И. Хасбулатов: Ситуация меняется не "немного", а кардинально.

М. Вернер: У нас сейчас более 50 процентов идет на личный состав, около 20 процентов на закупки военной техники и около 20 процентов — на ее обслуживание и ремонт. То есть, вы постепенно приближаетесь к нашему соотношению.

Р. И. Хасбулатов: Не постепенно, а очень, очень быстро.

К. И. Кобец: И по второму вопросу. В настоящее время мы в парламенте на разных уровнях рассматриваем вопрос о создании собственной армии. Мы хотим проработать все внутриполитические и экономические аспекты. И о чем сказал Руслан Имранович? мы хотим подготовить законы, создать правовую базу, чтобы продолжить решение наших военных проблем. К концу марта мы будем готовы представить свои выводы и предложения в парламент. Но мы пока не торопимся создавать российские вооруженные силы, потому что для обеспечения безопасности России в плане обороны понадобится 344 миллиона рублей в ценах 1988 года.

М. Вернер: Да, это много.

К. И. Кобец: С другой стороны, для решения военных проблем парламенту наверняка придется рассмотреть вопрос о создании министерства обороны. Но мы, конечно же, считаем, что было бы лучше обеспечивать коллективную безопасность в рамках содружества. Есть и другая сторона этого вопроса. Нам нужно быстро ратифицировать те соглашения, которые уже подписаны, чтобы начать их исполнение. Если мы создадим свои вооруженные силы прямо сейчас, у нас возникнут определенные трудности с исполнением подписанных соглашений. Вот что нас сдерживает.

Р. И. Хасбулатов: В целом есть проблемы, проблемы – проблемы, которые нам надо решать.

М. Вернер: Господин председатель, я прекрасно вас понимаю и немного вам завидую. Я считаю, что ваша страна обладает большими ресурсами и талантами. Думаю, это поможет вам преодолеть существующие трудности и сотрудничать между собой и с нами. Со своей стороны, мы можем облегчить решение этой задачи. Сегодня у нас нет необходимости тратить огромные деньги на конфронтацию, и поэтому мы можем выделить эти средства на помощь вам. К сожалению, нам надо заканчивать, потому что у меня сейчас пресс-конференция. Мы желаем всего хорошего вам и вашему народу.

Р. И. Хасбулатов: Хочу сказать буквально пару слов. Оборонный бюджет — это очень болезненная тема. И сейчас, когда так много изменилось в наших отношениях, я думаю, что парламентарии из России и других стран СНГ будут успешно сотрудничать с депутатами парламентов из стран Североатлантического альянса по вопросам, касающимся координации бюджетной работы наших парламентов. Мне кажется, это один из ключевых моментов. Я благодарю вас за эту встречу. Мне и моим коллегам она доставила огромное удовольствие. Спасибо. Всего наилучшего.

Новый председатель Государственной Думы Иван Рыбкин (Аграрная партия России) возглавил высокопоставленную парламентскую делегацию, прибывшую с визитом в Вашингтон в марте 1994 года. Эта Дума была избрана в декабре 1993 года националистическим большинством, отвернувшим радикальные экономические реформы. Делегация Думы встретилась с чиновниками администрации Клинтона и членами конгресса США, в том числе с сенаторами Сэмом Нанном и Ричардом Лугаром, авторами ключевого закона [об учреждении американо-российской программы] по уменьшению [ядерной] угрозы и разоружению бывших советских республик и самой России.

Стенограмма беседы с министром обороны Уильямом Перри демонстрирует готовность обеих сторон сотрудничать по ряду важных вопросов в сфере обороны и безопасности. В частности, речь идет о сокращении ядерных вооружений в рамках договора СНВ, продолжающихся усилиях по предотвращению распространения ядерного оружия, а также действующей программе военного сотрудничества “Партнерство ради мира” и миротворческом сотрудничестве в Боснии.

С российской стороны присутствуют председатель комитета Госдумы по обороне Сергей Юшенков и председатель комитета по иностранным делам Владимир Лукин (бывший посол в Вашингтоне). Перри рассказал о пользе программы “Партнерство ради мира”. Рыбкин, в свою очередь, выступил в поддержку этой инициативы, заявив, что “разделяет ее цели и задачи”. Лукин согласился, но оговорился, что перспективы для ее продвижения в России не идеальны. Он предложил обеим странам “анонсировать эту программу вместе и пригласить всех желающих в ней поучаствовать”. Лукин также подчеркнул необходимость дополнительных консультаций и координации по бывшей Югославии, с чем Перри всецело согласился.

У. Перри: Меня интересуют контакты с руководством Государственной Думы, прежде всего, в сфере национальной безопасности и внешней политики. Необходимо обеспечить конструктивное сотрудничество исполнительной и законодательной ветвей власти в этих сферах. Речь не идет о подчинении одной ветви другой. Важно, чтобы присущие этим отношениям трудности не мешали двигаться вперед в решении тех или иных проблем.

Надеюсь, вам было полезно узнать о той модели взаимодействия ветвей власти, которую вы наблюдали в ходе встреч в конгрессе США. Особенно ценным считаю Вашу беседу с председателем Комитета Сената США по вооруженным силам Сэмом Нанном, имеющим большой опыт в этих вопросах.

Через полторы недели я собираюсь приехать в Москву для встреч с правительством и Минобороны России. Еще я бы хотел посетить Государственную Думу. Считаю важным поддерживать конструктивные отношения и сотрудничать как с правительством, так и с законодательной властью России. Подобное сотрудничество было бы полезно и для российской стороны.

И. П. Рыбкин: Прежде всего, хотел бы подтвердить преемственность оборонной и внешней политики России.

Будем рады видеть Вас в качестве гостя в Думе в ходе Вашего предстоящего визита в Москву.

Государственная Дума — явление в нашей действительности необычное, хотя до 1917 года у нас было четыре Думы. Сегодня мы изучаем их опыт.

Мы, со своей стороны, готовы к взаимодействию всех трех ветвей власти — законодательной, исполнительной и судебной. Мы пытаемся найти золотую середину, которая бы определяла эти взаимоотношения.

На протяжении десятилетий представительное правительство служило руководству. Опыт последних лет показывает, что жесткое противостояние червато прямым столкновением. Этот горький опыт убедил нас в том, что предпосылкой дальнейших реформ является опыт всех органов власти. Мы говорим об этом открыто и воплощаем это в конкретных действиях. Надеемся, что в октябре прошлого года мы получили долгосрочную прививку от противостояния ветвей власти.

С. Н. Юшенков:Меня как председателя комитета Госдумы по обороне интересует целый комплекс вопросов. К таковым относятся военная доктрина США, военное законодательство, характер взаимоотношений Минобороны с соответствующими комиссиями конгресса, перспективы НАТО в связи с окончанием холодной войны, вопросы нашего сотрудничества в миротворческих действиях, конкретные подходы к реализации программы “Партнерство ради мира” – которую я считаю едва завуалированным расширением НАТО, – перспективы ратификации СНВ-2 и реализации СНВ-1 и другие вопросы. Увы, формат встречи таков, что обсудить все эти проблемы сейчас мы не сможем. Надеюсь, мы сможем обсудить их подробно в будущем. Нам были бы очень кстати Ваши принципиальные оценки, по крайней мере, по некоторым вопросам.

У. Перри: Прежде всего, что касается “Партнерства ради мира”. Мы предлагаем эту программу всем государствам Центральной и Восточной Европы, включая Россию. Она направлена на сотрудничество всех стран в интересах сохранения мира. Присоединение к программе предлагает России минимум два преимущества. Во-первых, это укрепление доверия между Россией и США за счет повышения открытости и укрепления контактов между вооруженными силами обеих стран. Во-вторых, это практическая польза от учений, в которых будут принимать участие российские, американские и европейские вооруженные силы с целью решить оперативные задачи. Даже если Россия не присоединится к программе, она сможет извлечь выгоду из двусторонних учений вооруженных сил обеих стран. По сути, программа предлагает расширенную реализацию того, что уже делается на двустороннем уровне.

Э. Картер: Теперь что касается договора СНВ-2. Мы считаем, что СНВ-2 необходим как для реализации наших долгосрочных планов по сокращению стратегических сил, так и с экономической точки зрения. Мы поддерживаем скорейшее решение вопроса о его ратификации, хотя и понимаем те организационные трудности, которые возникают у вас в связи с началом работы нового парламента. Мы надеемся на сотрудничество для ускорения этого процесса. Мы надеемся, что его реализации поможет закон Нанна-Лугара (программа совместного уменьшения угрозы, названная в честь сенаторов Сэмюэла Нанна и Ричарда Лугара проводилась при участии Агентства по уменьшению угрозы при Министерстве обороны США и была направлена на уничтожение ядерного, химического и других видов оружия массового поражения. — ПримИноСМИ). Мы считаем, что это соглашение очень хорошее и отвечает интересам обеих стран. Исходим из того, что процесс его ратификации не создаст дополнительных препятствий в виде оговорок или поправок.

Как и вы, мы считаем важным, чтобы украинская сторона выполнила условия договора СНВ-1 как можно скорее. Здесь нам необходимо и дальше укреплять сотрудничество между США, Россией и Украиной.

В. П. Лукин: В настоящее время Комитет по международным делам Государственной Думы активно прорабатывает вопрос приоритетности ратификации международных соглашений. В списке, предоставленном МИД, их более шестидесяти. Мы склонны согласиться с мнением МИД о том, что начать следует с ратификации Конвенции по химическому оружию и Соглашения по открытому небу. Несмотря на всю важность договора СНВ-2, время для его ратификации у нас еще есть, поскольку работа по реализации СНВ-1 еще продолжается. Однако терять время нельзя. Очень важно объединить наши усилия и работать с общественностью и парламентариями обеих стран, чтобы подчеркнуть справедливость и взаимную выгоду в рамках этого договора. Совместные слушания с участием ваших и наших экспертов могли бы сыграть в этом положительную роль.

Э. Картер: Я согласен, что для успешной ратификации СНВ-2 необходимо задействовать все имеющиеся средства, включая совместные заседания профильных комитетов конгресса США и российской Государственной Думы с привлечением экспертов.

И. П. Рыбкин: Я хотел бы здесь подчеркнуть, что приоритеты по СНВ-2 могли бы быть иными, если бы вопросы по Украине решались быстрее.

У. Перри: Нас также интересует ваша оценка роли России и США в разрешении конфликта в Боснии.

И. П. Рыбкин: В конце концов мы спонтанно пришли к полноценному взаимодействию в Боснии. Мне бы хотелось добиться такого взаимодействия осознанно, в результате взаимных консультаций и дискуссий. Это важно для репутации обеих стран. Появится еще немало горячих точек, которые потребуют нашего тесного сотрудничества. При таком подходе нам будет легче найти верные решения и убедить Государственную Думу и Федеральное Собрание и весь мир в правильности, точности и мудрости этих решений.

В. П. Лукин: Я полностью согласен с такой постановкой вопроса. В бытность мою послом России в США, я нередко попадал в неловкие ситуации. Например, меня пригласили в Госдепартамент и проинформировали об уже принятом решении по итогам консультаций между США, Англией, Францией и другими странами. Увы, в последний раз информация об уже принятых решениях немного запоздала. Партнерам в принципе естественно консультироваться друг с другом и пытаться убедить друг друга в верности предложенных решений и лишь потом переходить к их совместной реализации. Результат наших несогласованных действий в Боснии в целом оказался неплохим. Хотя, быть может, вместе мы бы добились большего, чем заслуживали. Мы не согласились с американским решением о бомбардировке, хотя надо признать, что ультиматум сыграл свою роль. Наше альтернативное решение так же сработало. Однако все же было бы лучше проконсультироваться заранее. У нас есть общая цель — остановить кровопролитие, принимая во внимание реалии такими, как они есть. Существенный отход от реальности в пользу идеологических построений не приведет к желанному положительному результату. Давайте же сотрудничать. Теперь у вас есть прямой номер Министерства обороны России. Если другие номера телефонов не отвечают, здесь точно ответят.

У. Перри: Я считаю, что важнейшая цель обеих стран в Боснии — положить конец войне и установить мир. Мы должны сотрудничать, пусть даже мы не во всем согласны друг с другом по другим вопросам в бывшей Югославии.

Россия могла бы внести положительный вклад, подтолкнув сербов к участию в соглашении, подписанном между мусульманами и хорватами при нашем посредничестве. Без участия в этом соглашении сербов мир в Боснии немыслим. Нам предстоит вместе обсудить, как сделать это соглашение привлекательнее для сербов.

Несколько слов о наших прошлых контактах по боснийской проблеме. Я хотел проинформировать российскую сторону о предложенном решении еще до его обсуждения в НАТО. Для этого президент Билл Клинтон попытался связаться с Борисом Ельциным по телефону. Однако по неизвестным мне причинам связи два дня не было. Я планировал позвонить по этому вопросу Павлу Грачеву в Минобороны России, но решил этого не делать до непосредственного разговора наших президентов. Эта потеря двух дней и породила недопонимание. После разговора глав государств мы неоднократно созванивались с Грачевым. Если такая ситуация повторится, я сам позвоню Грачеву. Это урок на будущее. В ходе поездки в Россию на следующей неделе я намерен обсудить с Павлом Грачевым весь спектр боснийских проблем.

Также важно, чтобы у вас не сложилось впечатление, что США реализуют в Боснии лишь узкие национальные интересы. Наши цели там двоякие. Во-первых, это пресечь в Боснии военные действия, а, в более широком смысле, не дать им расшириться за пределы бывшей Югославии, а, тем более, Балкан. Второе — это сократить уровень насилия в отношении мирного населения. Мы полны решимости достичь мирного соглашения как можно скорее. Мы не планируем использовать вооруженные силы США или НАТО для решения каких-либо военных вопросов. Мы намерены использовать их сугубо для облегчения страданий мирного населения. Мы не хотим, чтобы считали, что мы настроены против сербов. У нас есть влияние на мусульман, и мы будем его использовать. Точно так же, как и вы, в свою очередь, могли бы воспользоваться своим влиянием на сербов.

И. П. Рыбкин: Хочу сообщить вам, что Караджич услышал то же самое в ходе своего визита в Москву. Мы заявили, что и мы, и, как мы понимаем, США преследуем лишь одну цель – [мирное] соглашение в Боснии. Мы дали понять сербам, что они должны быть готовы к территориальным уступкам и к преодолению всех иных препятствий ради прочного мира.

Возвращаясь к мысли о важности консультаций, я бы предложил задуматься о создании специального механизма для этой цели. Возможно, эту роль могла бы выполнить совместная военная организация в рамках ОБСЕ. Я склонен считать “Партнерство ради мира” шагом в этом направлении.

С. Н. Юшенков:В настоящее время в России очень силен “Веймарский синдром” (тоска по утраченной империи, смешанная с реваншистскими настроениями, по аналогии с Веймарской Германией после поражения в Первой мировой войне, — Прим.ИноСМИ), и одно лишь присоединение к этой программе многие сочтут умалением прав России как великой державы.

В. П. Лукин: “Партнерство ради мира” представляется крайне интересной и конструктивной программой. Все дело в способе, как правильно подать ее в России. Похоже, Россия присоединится к этой программе где-то восьмой или десятой по счету. Скажем, где-то между Эстонией, Латвией или Украиной. Учитывая нынешние проблемы русскоязычного населения в этих странах, которые признают даже эксперты ОБСЕ, это может быть воспринято крайне негативно деструктивно настроенной частью Государственной Думы и общественным мнением. В идеале мы должны анонсировать эту программу вместе и пригласить всех желающих принять в ней участие. Теперь перед МИД России стоит серьезная проблема, как внести эту программу в российский парламент и внедрить в общественное мнение страны.

С. Н. Юшенков:Я разделяю цели и задачи этой программы. Меня полностью устраивает независимая позиция каждого участника этой новой программы. Однако ряд положений вызывает серьезные возражения. В частности, это касается вопроса стандартизации вооружений. Мы не против того, чтобы за участие в программе нужно было платить, но мы против перестройки нашего ВПК под стандарты НАТО.

У. Перри: В обозримом будущем речь идет в основном о стандартизации связи, чтобы наши вооруженные силы могли общаться друг с другом. Стандартизация вооружений — это долгосрочная перспектива. Мы понимаем вашу тревогу. Позвольте мне повторить. Даже если Россия пока не желает присоединяться к “Партнерству ради мира”, не менее существенные выгоды ей сулят совместные учения вооруженных сил наших стран, которые уже запланированы.

Госсекретарь Перри сообщает президенту Клинтону о "прорыве" на переговорах с министром обороны России Павлом Грачевым, который прибыл на совместные американо-российские учения, получившие название "Миротворец" и проводившиеся в Форт-Райли в Канзасе для подготовки российских войск к участию в миротворческих операциях НАТО в Боснии. Перри рассказал о том, как изменилось поведение Грачева и его позиция: за три дня он отошел от "довольно напряженной" семичасовой встречи в Вашингтоне, провел долгую беседу один на один с Перри в ходе перелета, понаблюдал за совместными маневрами в Канзасе, встретился с солдатами, а затем отправился с Перри в Миссури, чтобы символически взорвать шахту для запуска ракет Minuteman.

Перри сообщил президенту, что визит в Форт-Райли стал "ошеломляющим успехом". Сторонам удалось добиться существенных результатов в обсуждении участия России в миротворческой деятельности НАТО в Боснии и сложном вопросе о численности фланговых войск на переговорах по ДОВСЕ. Кроме того, на базе ВВС Уайтмен, сообщает Перри, "мы с Грачевым символически нажали на двойную кнопку и взорвали шахту для запуска ракет Minuteman". "Грачев очень проникся историческим символизмом этого момента с участием министра обороны России на американской земле. Он с жаром высказался о том, что его дети и внуки понимают значение этого дня и надолго его запомнят", — подытожил Перри.

Мне удалось достичь прорыва с Грачевым на этой неделе. Он дал согласие на формирование "спецподразделения" в Боснии с участием сил США, России и, возможно, третьей стороны; принял наше предложение о том, как следует решать проблему численности фланговых войск в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), принял участие в подрыве шахты для запуска ракет Minuteman и посетил вместе со мной совместные американо-российские учения "Миротворец-95".

Первые семь часов, которые мы с Грачевым провели на пленарном заседании в Пентагоне, оказались довольно напряженными. Его вступительное слово о Боснии оказалось шагом назад относительно договоренности, достигнутой Вами с Ельциным. Я настаивал на том, чтобы отправной точкой для дискуссии в силу неизбежных трудностей, сопряженных с оперативным контролем НАТО, который подразумевается в Варианте 1 (миротворческая миссия ИФОР) стал Вариант 2 (участие в восстановлении). Однако Грачев отмел Вариант 2 как оскорбительный и несерьезный и настаивал на Варианте 1 с участием России в ИФОР — но не под оперативным контролем НАТО. Он продвигал свою трактовку встречи в Гайд-парке, которая шла вразрез с версией Строуба [Тэлботта]. Мы несколько раз обсудили командную вертикаль НАТО и в конце концов предложили ему, чтобы русские передали свои батальоны в подчинение командиру дивизии США, поскольку их возражения касались преимущественно формы, а не содержания [данного формата сотрудничества], и они выразили готовность к сотрудничеству под руководством американцев на двусторонней основе. Подчинение командиру дивизии США они рассматривали сугубо в рамках американского военного аппарата. Это было отклонено. Они потребовали, чтобы батальоны работали с генералом [Джорджем] Джулваном и русским заместителем и отказались встраиваться в командную вертикаль НАТО. Мы сделали все возможное, чтобы диалог продолжился.

На следующее утро в ходе перелета в Форт-Райли мы поговорили с Грачевым с глазу на глаз. Я переформулировал Вариант 2, включив в него все запрошенные им элементы Варианта 1, особенно в тех вопросах, что касались взаимодействия с войсками США, и сообщил ему, что мы запустим Вариант 2 через месяц после Варианта 1. Я сказал, что не могу согласиться с его предложениями по Варианту 1 на данном этапе, но если он согласен на Вариант 2 в такой формулировке и готов свести российское участие по Варианту 1 до 500 человек, то я согласен не отказываться от Варианта 1 и встретиться с ним через неделю в Брюсселе, чтобы окончательно все уладить. Такой подход позволил нам достичь соглашения, впоследствии озвученного на пресс-конференции в Форт-Райли. Мы согласились на создание объединенного американо-российского "спецподразделения" численностью от 2 000 до 3 000 с каждой стороны с возможностью включения в него военнослужащих других стран. Они войдут в Боснию в начале, как выразился Грачев, "Стадии 2", то есть спустя примерно месяц после ввода ИФОР и разведения воюющих сторон. Ставить задачи будет генерал Джулван, а при нем будет русский заместитель. В круг задач подразделения будут входить инженерные работы, строительство и расчистка дорог, возведение мостов и так далее. Генерал Джулван и представитель Грачева (генерал Шевцов) позднее представят детали. Мы договорились о последующей встрече Перри-Грачев на основе доклада Джулвана и Шевцова о работе совместного подразделения. Это позволило не сворачивать обсуждение Варианта 1, что соответствует интересам обеих сторон. Я считаю весьма вероятным, что мне удастся найти формулировку, которая позволит русским принять участие в миротворческих операциях в Боснии контингентом до 500 человек, не признавая фактического подчинения их войск НАТО, но я должен буду уточнить эти вопросы с ключевыми союзниками по НАТО. (К примеру, есть возможность создания миротворческой миссии в Восточной Славонии вне рамок НАТО).

Грачев сообщил мне, что здоровье Ельцина гораздо хуже, чем сообщается, и что скорее всего потребуется коронарное шунтирование. Я предложил превосходные возможности хирургии открытого сердца в Армейском научно-исследовательском институте имени Уолтера Рида — будь то в виде консультаций в России или проведения операции непосредственно в США. Он поблагодарил меня за предложение и выразил оптимизм насчет этой перспективы.

Он в курсе успешной операции Доктора Берри из Института имени Уолтера Рида, который провел тройное коронарное шунтирование российскому министру экономики примерно полгода назад. Он сообщит о нашей готовности непосредственно президенту Ельцину, но я советую вам позвонить Ельцину с предложением лично. Для Ельцина это признание того, в каком состоянии находится российская медицина, при всей его точности окажется политически разрушительным. Однако его согласие — и притом скорейшее — значительно упрочит шансы на выздоровление. Согласившись, он получит разумные перспективы полного выздоровления.

Визит же в Форт-Райли стал ошеломляющим успехом. Мы сделали заявление о создании объединенного подразделения для восстановления Боснии и, кроме того, посетили российские войска на недавно начавшихся миротворческих учениях. Это не только первые американо-российские миротворческие учения на территории США, но и первые вообще в континентальной части страны (ранее были лишь поисково-спасательные учения на Аляске и отработка спасательных работ после цунами на Гавайях). Грачев тепло пообщался с солдатами, подчеркнул недопустимость возврата к холодной войне и призвал их обменяться адресами и поддерживать дружеские отношения. На вечернем банкете многие местные жители выступили со столь же пылкими заявлениями об американо-российском партнерстве.

В субботу мы вылетели на базу ВВС Уайтмен в Миссури. Там мы с Грачевым символически нажали на двойную кнопку и взорвали шахту для запуска ракет Minuteman. К этому моменту он пришел в редкостное воодушевление (английская фраза "in rare form" также может служить эвфемизмом для "навеселе", — прим. ИноСМИ) и очень проникся историческим символизмом этого момента с участием министра обороны США на американской земле. Он с жаром высказался о том, что его дети и внуки понимают значение этого дня и надолго его запомнят. Он пообещал отстаивать ратификацию СНВ-2 в Госдуме и [сообщил, что] уверен в успехе своего предприятия. Перед отбытием он ознакомился с бомбардировщиком B-2, осмотрел кабину и бомбовый отсек и перекинулся парой шуток с экипажем.

На обратном пути мы работали над договоренностью о численности фланговых войск в рамках ДОВСЕ — этот вопрос давно не дает нам покоя. Мы согласились с их просьбой о более масштабных коррективах на севере в обмен на бóльшие уступки на юге. Я сообщил, что мы поддержим этот расклад на переговорах в НАТО, если они его представят.

В ходе трехдневного визита Грачев заметно изменился. [Сразу] после прибытия в четверг он действовал напористо и быстро заводился. К отлету он расслабился, стал благодушнее и был в настроении договариваться. Я подозреваю, мы почти ничего не предложили ему выше его минимальных требований — но он явно переживал, что не получит и этого. Я сделал вывод, что подход "расскажи да покажи" работает всегда. В этом смысле очень помогли поездка в войска на совместные американо-российские учения и шанс внести свой вклад в ядерное разоружение (и закрепить за собой соответствующий образ) после одного-двух дней формальных встреч в столице. Должно быть, он не вполне уверен, какими будут настроения в Москве по его возвращении (хотя у него сразу же запланирована поездка в Грецию), но вида не показывал.

Тэлботт отправил эту от руки написанную записку Перри через час после того, как министр обороны США позвонил ему из Форт-Райли и рассказал о совместных российско-американских миротворческих учених, о своих "ошеломительных" прорывах по Боснии в разговоре с российским министром обороны Павлом Грачевым и о попутных переговорах по ДОВСЕ. Как и Перри, Тэлботт понимает значимость момента: "Подозреваю, что через 10 лет у меня будут такие же чувства по этому поводу. Это невероятно важное и позитивное событие, последствия которого выходят далеко за рамки Боснии. В общем и целом, твоя сделка с Грачевым может стать одним из таких важнейших поворотных моментов в истории" (подчеркивание Тэлботта).

Дорогой Билл!

Пишу тебе эту записку спустя примерно час после твоего звонка из Форт-Райли, в котором ты сообщил мне о прорыве на переговорах с Грачевым. Подозреваю, что через 10 лет у меня будут такие же чувства по этому поводу. Это невероятно важное и позитивное событие, последствия которого выходят далеко за рамки Боснии. Это поможет нам преодолеть ухабистый участок дороги в российско-американских отношениях. Это окажет благотворное воздействие на отношения России и НАТО в целом. Это может иметь полезные последствия для ДОВСЕ. В общем и целом, твоя сделка с Грачевым может стать одним из таких важнейших поворотных моментов в истории.

Не могу выразить, насколько я восхищен той настойчивостью и умением, с каким ты осуществляешь свою работу в Женеве, в Вашингтоне и, совершенно очевидно, на Среднем Западе (речь идет о церемонии подрыва Грачевым и Перри ракетной шахты "Минитмена" в Миссури — прим. ИноСМИ). Я очень горжусь тем, что мое имя связывают с твоим.

С уважением, Строуб