О претензиях к «недостаточной» демократичности России
Прошедшие президентские выборы и их итоги ожидаемо вызвали негативную реакцию на Западе, вплоть до некоего «полунепризнания» (мол, легитимным президентом Владимира Путина не считаем и даже не будем так его называть, но дело иметь придется).
Причины этого достаточно ясны, но ведь нужен и повод, и он также был достаточно прогнозируем: выборы-де не носили демократического характера, у победителя не было серьезных соперников, результат был абсолютно предсказуем, да и, вообще, «настоящая» демократия — это сменяемость власти, а тут один человек руководит страной уже третий десяток лет.
И, честно говоря, контраргументы многих наших ЛОМов меня «не впечатлили»: сводятся они к тому, что, дескать, Россия — это не Запад, здесь свои «порядки», менталитет, традиции, включая политические и не стоит нас мерить «своим аршином».
С «не учите меня жить» (тем паче, что и без вашей «материальной помощи» отлично обойдемся) полностью согласен, но на претензии к нашей демократии, представляется, можно было ответить более предметно и доходчиво (особенно для западной аудитории) банальным вопросом: а что с ней не так с точки зрения западных же стандартов, писаных и неписаных законов и правил?
Разве где-то законодательно прописана обязательная сменяемость находящихся у власти политических сил? Могут ли критики «путинского режима» привести примеры, чтобы в самых что ни есть демократических государствах какая-либо политическая партия, решив, что «засиделась во власти», добровольно отдала бы её оппозиции?
В современной истории большинства западных стран найдутся периоды, когда одна и та же партия оставалась у власти полтора-два десятка лет (т. е. четыре-пять каденций). Подолгу правили и консерваторы, и лейбористы в Великобритании, и христианские демократы в Германии. А рекордсменами можно считать шведских социал-демократов, правивших с 1932 по 1976 год!
В Японии либерально-демократическая партия начиная с 1955 года (69 лет уже!) лишь дважды оказывалась в оппозиции — на одиннадцать месяцев в 1993 году — и в 2009–2012 гг., когда привлекала в коалицию другие партии сугубо в качестве младших партнеров или обходясь без оных. Лишь в 1994–1996 гг. консерваторы уступали премьерский пост партнёрам по коалиции — социалистам.
В Италии Христианско-демократическая партия играла доминирующую роль во всех правительствах страны с 1946 по 1992 год, причем пост премьера партнерам по коалиции пришлось отдать лишь в 1983–1988 гг. Но никто не кричит (и не кричал) об отсутствии демократии в Швеции, Японии или Италии. Понятно, что этот список партий-долгожителей (по непрерывному пребыванию у власти далеко не полный).
Наверняка могут возразить, что речь идет не о партии, а о конкретном человеке, но и тут можно найти достаточно аналогов в самых «эталонных» демократиях. Вспомним Гельмута Коля, проработавшего канцлером 18 лет и ушедшего не добровольно, а в результате поражения на выборах (т. е. он оставался на своем посту еще минимум четыре года), столько же отработала Ангела Меркель.
Такие примеры можно приводить и приводить, но мы ограничимся, возможно, самым «ярким». Урхо Калева Кекконен, президент Финляндии с 1956 по 1981 год (ушел в отставку в возрасте 81 года за три года до истечения своих полномочий в связи с резким ухудшением здоровья).
Формально он избирался президентом четыре раза, но одна из каденций продлилась 10 лет: его полномочия продлил парламент, решив, что «заморачиваться» всеобщими выборами, «когда и так всё ясно», нет смысла. На его же последних выборах в 1978 году партии, поддержавшие Кекконена (в Финляндии президента выбирают через коллегию выборщиков), суммарно набрали 82,3 проц. голосов.
Повторюсь, никого из записных демократов не смущали тогда ни продолжительность пребывания Кекконена у власти, ни уровень его поддержки, лишь немного не дотянувший до нынешнего результата российского лидера.
И это абсолютно логично и полностью соответствует самым строгим канонам демократии, которая ведь не спорт, который без острой и захватывающей борьбы теряет всякий смысл. Впрочем, трудно представить болельщика, который сказал бы примерно следующее: наши уже много лет чемпионы, надо бы и другим дать разок победить. Демократия, выборы — это не зрелище для досужей публики, это механизм формирования власти при непосредственном участии граждан.
Так почему же подавляющая поддержка гражданами действующего лидера менее «демократична», чем нередкие действительно ситуации, когда победителя и проигравшего в избирательной гонке разделяют считанные проценты или даже их доли (при весьма значительном количестве проигнорировавших выборы), а исход выборов и, следовательно, судьбу страны решают случайные факторы, от ловкости политтехнологов до даже погоды в день голосования.
Впрочем, хорошо известно, что «сменяемость» власти практически во всех «эталонных» западных демократиях — просто часть сформированной политической системы, в которой партии-«антагонисты», по сути, два или более крыла одной «большой партии» власти, чьи подходы к ключевым вопросам принципиальных отличий не имеют.
«Несистемные» политсилы пробиться в этот междусобойчик имеют мало шансов: «система», писаные и неписаные законы создают на их пути огромное количество препон. И, немного перефразируя известный анекдот, «эти люди попрекают нас в “управляемой демократии” или даже отсутствии оной»?
Не секрет и то, что такая «сменяемость» хорошо служит для «выпускания пара», нейтрализации, перевода в безопасные формы недовольства граждан, для которого всегда есть поводы. И снова зададимся «наивным» вопросом: что лучше и демократичнее для страны — подавляющая поддержка руководства страны народом или «захватывающая борьба» на выборах, за которой всегда стоит недовольство граждан результатами деятельности власти, проводимым ею курсом?
Собственно, в этом и главный «секрет» ошеломительного результата Владимира Путина, как и Урхо Калева Кекконена 45 лет назад. На время правления последнего пришелся резкий послевоенный экономический скачок Финляндии, превратившейся из относительно небогатой страны на задворках Европы в одного из лидеров по уровню жизни и развитию экономики, а на результатах работы Владимира Путина нет смысла особо и останавливаться, настолько они очевидны.
Можно лишь добавить, что Кекконену довелось руководить Финляндией в чрезвычайно благоприятной обстановке и конъюнктуре (на роли, которую сыграли особые отношения с СССР, мы не будем подробно останавливаться). А вот российский лидер принял страну в чрезвычайно тяжелый для неё момент, и самые серьезные вызовы не оставляли нас в покое все эти годы.
Всё-таки здравый смысл присущ подавляющему большинству граждан любой страны (если их не накачивать агрессивной пропагандой лошадиными дозами), и он подсказывает, что «от добра добра не ищут», тем более что не стоит искать приключения на известное место себе и своей стране. А любители острых политических ощущений везде в меньшинстве.
Уверен, если бы кто-то из западных лидеров современности имел в активе результаты, близкие к достигнутым Россией под руководством Владимира Путина, его рейтинги носили бы заоблачный характер. «Проблема» только в том, что таких политиков на Западе сейчас попросту нет, а не в том, что выборы в России «недемократичные».
И уж тем более нет ничего удивительного, что народ столь убедительно поддержал своего лидера в нынешний сложный момент, когда страна ведет борьбу за свою независимость и достойное будущее.
Тем не менее в какой-то мере можно понять «претензии», что у Владимира Путина на нынешних выборах не было реальных соперников, поскольку остальные кандидаты если и оппозиция, то весьма лояльная и на президентских выборах решали сугубо тактические политические задачи, которые я бы назвал «демонстрация флага», а если уж грубо — напомнить избирателям о своем существовании.
Но так и хочется сказать «настоящим» оппозиционерам: кто вам доктор? Да, в России кандидату нужно выполнить достаточно жесткие условия, чтобы попасть в избирательный бюллетень, одновременно получив доступ к официальным СМИ для предвыборной агитации.
Но это не «ограничение демократии», а её обеспечение: относительно небольшое итоговое количество кандидатов не позволяет рядовому избирателю попросту запутаться в них, дает возможность ознакомиться с позицией каждого и сделать осознанный выбор.
А то, что оппозиционные проекты «Дунцова» и «Надеждин» не прошли регистрацию в ЦИК из-за многочисленных ошибок в поданных документах и откровенной «лажи» в подписных листах, как говорится, «так и было задумано».
Непосредственное их участие в голосовании наглядно показало бы всему миру их реальный уровень поддержки (точнее, продвигаемых ими идей), т. е. ничего, кроме позора, не принесло бы. А так создан повод говорить о том, что власть не пускает на выборы подлинную оппозицию, а значит, и выборы нелегитимны. В этом и был смысл всей комбинации.
В общем, очередной элемент ведущейся против России информационной войны, в которой на каждый выпад противника нужно давать сильный и убедительный ответ. А как иначе на войне?
Александр Фидель,
