Руслан Осташко, который родился на Донбассе и провел свое детство и юношество в Севастополе – одна из центральных фигур в медийном поле. Он занимается собственным проектом «Политическая Россия», является ведущим «Первого канала» и лидером группы «Наши». О своем творческом пути и внутренней силе Осташко рассказал в большом интервью главе медиахолдинга Readovka Алексею Костылеву.
О том, как он неожиданно для себя стал ведущим, что для него значит русская весна, какими сейчас должны быть артисты и как менять мир к лучшему — читайте в интервью Readovka.
Проекты и эфиры
Костылев: Так сложились обстоятельства, что с Русланом мы познакомились еще до СВО. Мне было интересно еще в конце 2010-х, как так парень из Донецка на «Первом канале». Это, я замечу, все было до СВО. Сейчас наверняка, многие, когда смотрят эфир, думают, что его поставили в телек, потому что он из Донецка. Но, мягко говоря, это не так. Поэтому, в первую очередь, мне кажется, нужно спросить, как так получилось, что парень из Донецка оказался на «Первом» еще до всех событий?
Осташко: Мало того, что из Донецка, но который еще вырос в Крыму. Крымская весна, все дела. Самому интересно, как я оказался на «Первом канале», потому что жизнь сложилась так, что был момент, когда меня вообще вырезали как эксперта из всех эфиров. Меня там не было. У нас был определенный конфликт с губернатором Севастополя Овсянниковым (Дмитрий Овсянников, российский государственный и политический деятель, губернатор Севастополя с 18 сентября 2017 по 11 июля 2019 – Прим. Readovka.News), который сейчас в Лондоне под подпиской о невыезде сидит по решению лондонского суда. Единственный бывший губернатор, который пытался снять с себя санкции и сделал это успешно.
Севастополь для меня родной город, помимо Донецка. Я там вырос, закончил школу. Так получилось, что, когда назначили Овсянникова, были большие надежды на него. Молодой, технократ, перспективный, интересный, а оказалось, что обычный вор. И мы начали информационную работу, чтобы рассказывать о всех косяках, которые были. Они там многомиллиардные, и многие из его команды сидят сейчас по решению суда. Поэтому, с точки зрения нашего законодательства, корректнее будет не он вор, а его команда проворовалось. Это уже подтверждено российскими судами. Сделаем поправочку на наше законодательство, которое надо уважать.
Было понимание у каких-то больших начальников, что я ушел в оппозицию, потому что как это так – молодого перспективного губернатора, грубо говоря, мочат в интернете. Со мной разговаривали ребята на телеканалах различных, где я был как эксперт в то время, и говорили: «сложно тебя оставить в эфире, потому что тебя ассоциируют с оппозиционером». И рекомендация была этого не делать. Поэтому я уехал в Крым, где участвовал, в том числе, в политической деятельности, пытался баллотироваться в законодательное собрание. Я туда не просто уехал, а переехал жить.
У нас в YouTube-канал был «Политическая Россия». Мы были полностью самодостаточны, зарабатывали чисто на рекламе около 20 тысяч долларов в месяц. По тем меркам это были большие деньги. Хватало для того, чтобы и жить, и команду содержать. Все это было официально, легально, до тех пор, пока YouTube нам не перекрыл все вопросы монетизации, но это отдельная история.
Овсяников добровольно ушел в отставку, меня не пустили на выборы, и я просто остался там. Стал заниматься блогерской интернет-деятельностью в Крыму. Все было хорошо, в Севастополе жили, море, солнце, и тут звонок через несколько лет.
Костылев: Это какой год?
Осташко: Это 2020 год. Звонок с предложением приехать на тему того, чтобы вернуться в эфир в роли эксперта. Я сказал, что мне тяжело летать из Севастополя просто как эксперт. На самом деле было понятно, что есть желание работать со мной как с телеведущим, потому что до этого подобные разговоры периодически на разных каналах возникали. Я был короткий промежуток времени ведущим на НТВ.
Там была программа такая экспериментальная, и многие продюсеры, руководители присматривались ко мне как к ведущему. Но у меня характер не самый простой, в том плане, что у меня есть свои взгляды на жизнь. И вот они такие, какие они есть, и сказать, что «давай ты будешь ведущим, но поменяешь свои взгляды», – это не вариант. Я приехал в Москву, мы пообщались с руководителями «Первого канала», и было предложение попробовать меня в роли ведущего передачи «Время покажет». Для меня до сих пор большая загадка, как это все срослось. Я пытаюсь задавать эти вопросы, но ответов на них пока нет. Вот я работаю уже три года. И, надеюсь, буду работать дальше.
Костылев: Ты тут, на самом деле, много завязок для интересного сюжета дал. Во-первых, то, что у тебя есть свой проект PolitRussia. Может быть, сейчас, когда уже стало, скажем так, много проектов, оно не будет пониматься в том значении, как было тогда. Но я помню это проект.
Осташко: Один из топовых проектов был в свое время.
Костылев: Да. Получается, ты не просто ведущий. Не просто политический деятель, но еще и медиаменеджер.
Осташко: Прежде всего, я в большей степени управленец, чем ведущий. Ведущий – это как бы такая сопутствующая параллельная профессия. Важная, нужная, но параллельна. Да, у нас был большой проект «Политическая Россия», который имел больше миллиона подписчиков, который просто запретили и удалили с YouTube в один прекрасный момент. Вот такая у нас свобода слова.
Костылев: Давай тогда начнем с идеологической базы. Руслан начал говорить «решили, что оппозиционер». Многие подумают: «зачем человеку чем-либо рисковать? Карьера, да? Деньги, да? А тут он такой берет и рубит правду матку по Овсянникову». Зачем?
Осташко: Это мой родной город, моя родная страна. Я не могу быть нечестным по отношению к самому себе. Это касается лично меня. У меня вообще в жизни много эгоистических побуждений. Я хочу, чтобы мир вокруг меня был лучше. И чем больше меня интересует Россия, Москва, Севастополь, Донецк, тем больше я буду делать для того, чтобы здесь жизнь менялась к лучшему.
Если я вижу какую-то несправедливость, если я вижу, что люди находятся не на своих местах, я не могу молчать, я об этом говорю. Но говоря и критикуя, я всегда предлагаю. Мы живем в стране огромных возможностей. У нас большие бюджеты на различные проекты выделяются. Если их осваивать правильно, то мы получим принципиально новое качество жизни. Я в этом лично кровно заинтересован. Я хочу, чтобы жизнь вокруг была лучше.
Костылев: Здесь важный момент. Правильно ли я понимаю, что ты считаешь, что в нашей стране возможно гражданское общество? Что критика власти необходима, и даже в условиях СВО, без ущерба для самого государства, это должно быть?
Осташко: Должно быть, конечно. Обязательно.
Жизнь после начала СВО
Костылев: Поговорим о том, как все начиналось с точки зрения СВО. Ты помнишь свой эфир?
Осташко: Да, я прекрасно помню 24 февраля, когда просыпаешься утром, видишь кучу новостей. У нас в тот день ведущими были Анатолий Кузичев и Артем Шейнин. Их просто поставили, по сути, чуть ли не в круглосуточном формате. Я был на подстраховке, и в тот момент я начал активно вести свой Telegram-канал, потому что был на острие всей информационной повестки и все новости принимал.
Я, по сути, выступал таким, как бы, редактором. Ребята приходили, я им рассказывал, какие новости, кроме наших редакторов. Потому что у меня как у ведущего еще дополнительный взгляд, для них важный, понятный, нужный. И мы все это дело формировали в повестке. Не было понимания, сколько будет длиться эфир, будет ли смена ведущих или не будет смены ведущих. Но ребята с трудом, но выстояли весь этот день. И следующий день. Я был на подстраховке как молодой, еще тогда не особо опытный. Для меня тогда было понимание работы в команде, вот именно уже не на первой роли ведущего, а без проблем можно отойти на второй план, потому что есть общая задача, которую надо решать.
Костылев: Сколько спал в сутки?
Осташко: Тогда спал часа по четыре. И тогда, кстати, у нас для семьи был интересный личный фактор. У нас собака-самоед. Большая. Лайки его зовут, потому что самоедская лайка. И он очень меня ревновал к смартфону. Потому что ты домой приходишь, то за компьютером, то в смартфоне сидишь, читаешь новости, что-то пишешь. Он начал подходить и носом выбивать у меня телефон, чтобы я его просто погладил. И мы завели ему еще одного щенка, девочку привели, и они с тех пор вместе живут. Это был яркий момент, потому что тогда я понял, что меня и семья потеряла, и надо как-то пытаться это дело совмещать. У меня еще жена в то время беременная была. Тогда четыре часа удавалось поспать. Нормально, ничего страшного.
Костылев: Слушай, а вот сам Донецк, у тебя там много людей?
Осташко: Да, у меня там бабушка до сих пор живет. Двоюродная, было их три сестры, к сожалению, баба Клава осталась последней из сестер. Много раз пытались перевести, уговаривали, разговаривали, но ответ один: «здесь похоронена моя семья. Кто будет ухаживать за могилами? Здесь моя земля, и мы ждем, когда все нормализуется». Она попала под обстрел в районе железнодорожного вокзала, это еще было до начала СВО. Она получила контузию, у нее тремор достаточно сильный, но переезжать она не собирается.
Костылев: Часто бываешь там?
Осташко: Раз в три месяца стараюсь быть. Если быть совсем уж честным и откровенным, три раза в год, даже, наверное, пореже чуть получается.
Костылев: Но у тебя же еще есть активность вместе с «Народным фронтом», правильно?
Осташко: Да, мы, как правило, пытаемся все это дело совместить. Просто не всегда в Донецке бываем. Можно заехать в Мариуполь, можно приехать в Луганск. Потому что там всегда есть с кем встретиться, пообщаться. Там много родственников, которые все переживают, смотрят. И всегда пытаемся совместить не просто с поездкой, а с благотворительной какой-то деятельностью.
Там понимаешь, что вот она, элита нашего общества. И понимаешь, что раньше вот эти все раздутые звезды, которые, условно, входят не в те двери, уехавшие Даня Милохин и Моргенштерн (признан иноагентом в РФ) и так далее. Они никакой элитой никогда не были. Они были раскрученными медийными персонами, машинами для зарабатывания денег для себя и для кого-то еще.
Был случай, когда мы обзванивали с «Народным фронтом» всех жертвователей фонда «Все для победы». Я звонил 93-летнему ветерану Великой отечественной войны, который сначала СВО дал команду, как он сказал, всем детям своим переводить всю его пенсию в фонд. Вот это и есть наша основа, это наше глубинное государство, которое раньше было незаметно, которое молчало. Наша задача сейчас показать, что вот, это образец, а не Даня Милохин.
Костылев: На тебя же, на самом деле, очень большая ответственность ложится. Ты образ для многих, для того самого глубинного народа, да? И помимо того, что новости, события… Здесь сложно отделить это от внутреннего мировосприятия.
Осташко: Вообще невозможно, это связанные абсолютно вещи. Ответственность колоссальная, ответственность большая. То, что у нас Донбасс стал прачечной по отмыванию грязного белья не очень понятных артистов, вошедших не в те двери, это плохо. Почему только Донбасс? Я даже не про так называемые новые регионы. У нас, к сожалению, есть вопросы, которые надо решать в других городах.
Костылев: Конечно, это не вопрос одного поступка.
Осташко: Вообще не вопрос одного поступка.
Творчество и планы
Костылев: Расскажи, пожалуйста, про группу подробнее. Мы уже начали про нее говорить.
Осташко: Да, есть группа «НАШИ», которая была организована еще до начала СВО. Думали, что все это будет просто большим хобби. Собралась группа единомышленников играть песни, которые нравятся. Так часто делают артисты.
Костылев: В Москве?
Осташко: В Москве, да. Ребята из разных регионов, но в Москве собрались. А потом все это дело превратилось в достаточно востребованный продукт, если так можно сказать, который собирает залы, который гастролирует. Сейчас новый этап, я же из группы, по сути, ухожу сейчас.
Костылев: Здесь поподробнее, пожалуйста.
Осташко: Мой график не позволяет отдаться этому процессу настолько, насколько сейчас есть востребованность. Будет отдельный проект Руслана Осташко, будет продолжать работать группа «НАШИ». Мы сейчас открываем продюсерский центр, где будем помогать артистам, которые работают в патриотической направленности.
Для меня это не то, чтобы отдушина, но есть зуд на эту тему. Есть желание реализоваться, но я прекрасно понимаю, что я вокалист непрофессиональный и это не совсем мое все дело. Но как менеджер, как управленец… Потому что я знаю, как это должно работать. Я вижу, как это может работать. У любого артиста, который собирает большие залы, должна быть глобальная миссия. Кроме того, чтобы спеть перед ними песни и сплясать, он же должен сделать этот зал лучше. Он должен своими песнями, своим творчеством мир менять в лучшую сторону. Вот в этом цель – эту идеологию донести.
Потому что когда ты видишь 10-12-летних девочек, которые в TikTok снимают, в школе прыгают под песню «За деньги да»… Давайте честно скажем: «это не очень справедливо». Я бы не хотел, чтобы моя дочь плясала под эти песни.
Костылев: Ты немного про группу рассказал, но обмолвился, что дальше будет проект «Осташко», правильно?
Осташко: Да, это связано исключительно с очень сильным ограничением по времени.
Костылев: А что это будет за проект?
Осташко: В том же направлении, абсолютно в том же направлении. Мы бы все это дело никогда не разъединяли, но настал период, когда это переросло в нечто большее, а я не тот человек, который цепляется за что-то. И группа должна работать, должна жить этим. А у меня, как будет время, так буду куда-то выезжать. Записывать, в Москве издавать, снимать клипы – это проще, чем ездить с гастролями. Но гастроли, физический контакт с аудиторией – это намного-намного важнее, ты там заряжаешься.
Костылев: Если говорить про твои планы. Очевидно, у тебя есть телевизионная карьера. А можно и про политическую спросить?
Осташко: Я вот не знаю, как это отделять. У меня планы развиваться как личности. Вот что мне нравится, в чем получается, то и развивать. Куда эта тропинка приведет, никто не знает.
Костылев: Есть же какая-то внутренняя цель? Руслан Осташко говорит сам у себя внутри: «Я вот хочу через три года…».
Осташко: Это невозможно, правда. Спросил бы ты меня об этом пять лет назад, я бы никогда не заикнулся быть ведущим «Первого канала». Но так сложились пути, что я стал. И мне это нравится. И не дай Бог там кто-то подумает, что «он выпендривается, что чуть ли не заставили». Нет, мне это нравится. Хорошее предложение, конечно, я воспользовался и буду пользоваться подобными предложениями. Если будут открываться двери, правильные, нужные двери, я в них буду входить, и не буду этого стесняться. Цель – смотреть утром на себя в зеркало и не краснеть.
Начало профессионального пути
Костылев: Слушай, вот оглядываясь свой не самый такой прямой, витиеватый путь, какую реперную точку, определившую все дальнейшее развитие, ты для себя видишь? Могло же все пойти как-то иначе, да? Еще тогда, вначале.
Осташко: Такая точка есть. Это, наверное, десятый класс школы. У нас замечательный был учитель по истории. Это же был Севастополь, я рос в семье военно-морского офицера, по совместительству комитет государственной безопасности, потом ФСБ, на флоте. И на моих глазах происходило насильственное переобувание Севастополя «в мову».
Когда начали менять рекламные щиты на украинский язык, когда стали пытаться вывешивать украинские флаги. Когда мои одноклассники думали о том, куда поступать. Там уже на тот момент, это был 1996 год, когда мы школу заканчивали, был принят закон, что обучение только на украинском языке, а у нас никто на украинском не говорил.
И вот в тот момент пришло осознание и понимание того, что что-то не то происходит, тогда было посеяно то зерно, которое сейчас произрастает. Потом переезд в Москву и обучение уже в военном институте, где тебя четко, хочешь ты или не хочешь, поставили в строй. Ты сначала не понимал, что, зачем, почему. Встрой в прямом смысле этого слова «Равняйсь, смирно, вольно, бегом марш». Учишься в институте, ходишь на занятие по военной тактике, ползаешь в болоте, не спишь, подрываешься по команде тревога…
И тогда так раздражаешься: «почему бы не поспать?». Ты понимаешь, насколько это было важно для формирования мужского характера. Я очень хорошо учился в институте, закончил с красным дипломом и с большой благодарностью отношусь. Вот этот период, начиная, наверное, с 10 класса по окончанию института, он и был самым главным.
Костылев: Тогда следующий вопрос. То есть ты в военном институте, правильно? А потом у тебя Овсянников?
Осташко: Перескочили 20 с лишним лет, но в целом да.
Костылев: Как так могло получиться? Ты закончил военный институт. Что дальше произошло?
Осташко: В бизнес пошел. У меня было понимание, что сложные времена были в семье. Это был 2000-2001 год. Было желание, честно скажу, как есть, зарабатывать больше, чем получали на тот момент офицеры. Немножко стыдно за это желание того времени, сейчас я это прекрасно понимаю, но это был мой путь, который нужно было пройти.
Костылев: Чем занимался?
Осташко: Рекламное агентство. Интернет сразу, создание сайтов.
Костылев: Это какой год?
Осташко: Получается, 2003-2004 годы.
Костылев: Одно из первых рекламных агентств, это агентство Руслана Осташко?
Осташко: Ну нет, это не мое агентство, я был там наемным сотрудником. Просто учредители увидели во мне перспективу. И, кстати, мы познакомились на моменте, когда я был ведущим мероприятий у них. Даже было не так все. Мы проводили фестиваль «Золотая ладья». Учредителем этого интернет-агентства был один депутат Госдумы, он занимался межрегиональными связями и проводил этот фестиваль.
Меня пригласили помощником продюсера, просто мальчиком на побегушках, бегать туда-сюда. Приехали мы в Сочи, готовим фестиваль, я участвовал в организации, я такой уже ответственный парень был. Уже открытие фестиваля и когда видят наших ведущих, хватаются за голову. Так как уже нулевые, а ведущие, ну, такой Советский Союз. Говорят: «завтра это начинаешь вести ты». Я такой: «как? Откуда? Зачем? Почему?».
Костылев: Это твой первый выход на сцену?
Осташко: Да, но я в школе работал, я всегда в КВН играл. Для меня это всегда было близкой темой, и они знали, что я играл в КВН, был там и ведущим мероприятий различных. На студенческом уровне, кто этим не занимался? Они говорят: «все, завтра ты ведешь». Ну, я провел так, что на следующий год я туда уже поехал прям ведущим. Да, был параллельно бизнес, пока нет фестиваля, тогда работаешь. Это одно агентство было, оно занималось и мероприятиями, и интернет-проектами, и мы это все дело реализовывали. А потом IT-бизнес уже в большей степени.
Костылев: А в следующий раз, когда вышел на сцену как ведущий?
Осташко: Я еще свадьбу вел.
Костылев: Это тогда же или одновременно?
Осташко: Позже, потом уже пошел личный бизнес, сложность становления, потому что ты совсем один, у тебя нет никаких инвестиций, тебе надо снимать офис, платить людям заработные платы, ты знакомишься с налоговой системой в нашей стране, ты знакомишься с налоговыми проверками, с полицейскими, милицейскими на тот момент. И ты такой весь в шоковом состоянии, но потихонечку тащишь, тащишь, тащишь, тебе это интересно, ты все это дело реализовываешь, обрастаешь связями, знакомствами, а потом в один прекрасный момент ты понимаешь, что работа ведущим на свадьбах принесет тебе больше денег.
Костылев: И ты все бросаешь?
Осташко: Не бросаю, параллельно все это опять начинает запускаться.
Костылев: Но это твой должен быть внутренний выбор, потому что ты либо упираешься в потолок со свадьбой, либо ты ищешь внутренний вызов. И вот этот внутренний вызов, где он нашелся? Потому что можно же было упереться в потолок.
Осташко: Всегда есть внешние триггеры. И вот мы на одном из проектов стали знакомиться с различными большими заказчиками, которые видят, как мы работаем, как я работаю. Мы были одни из первых вообще в стране, которые провели онлайн-трансляцию в 2003 или 2004 году. С веб-камерами через модемы, в другом городе, где голос еще не передавался, и вся работа веб-камеры заключалась в обновлении фотографий, которые она отправляет на сервер. То есть это была, по сути, не трансляция, а обновление фоток, как мультик, когда страницы в блокноте листаешь. Тогда просто никто этого вообще не делал. Это было в новинку. Никто не понимал, что это, зачем это, почему это. А мне это всегда было интересно. И мы тогда знакомились с людьми, которые потом приходили с предложениями.
Костылев: Знаешь, у меня вопрос был немного другой. Смотри, большинство, 99% людей на этом этапе отсекаются. Они бы не дошли, ни до ведущего «Первого канала», ни до всех остальных историй. Где ты брал внутреннюю мотивацию? Вот ты сказал, что «пошел деньги зарабатывать», окей. А ты как бы начал их зарабатывать? Почему ты пошел дальше? В чем логика? То есть, где у тебя внутри что-то было такое, что заставило тебя идти дальше? Тебе было не комфортно?
Осташко: Это с детства. Мне кажется, это у любого человека есть, вообще у любого. Просто кто-то рано или поздно начинает успокаиваться, а у меня это «шило в заднице», и оно до сих пор есть.
Костылев: Что конкретно?
Осташко: Это необъяснимая штука. Это называется, не знаю, характером, харизмой, менталитетом человека. Оно внутри сидит. Знаешь, есть такой тоже термин: «совершенство – это то, к чему нужно всегда стремиться и что ты никогда в жизни не достигнешь». Вот у меня желание стремиться быть лучшей версией самого себя всегда. И не только касаемо профессиональной карьеры, но и семейной. Что семья должна быть большая, что дети должны быть успешными. Все это есть. И это внутри. Это невозможно объяснить, где ты находишь себе силы. Я просто много работаю и мало сплю.
И есть люди, с которыми ты растешь. Ты же всегда в параллели с кем-то находишься. То есть ты менеджер в рекламном агентстве и у тебя таких менеджеров рядом десять человек сидит. И ты не понимаешь, почему они после окончания рабочего дня идут гулять, отдыхать в рестораны, в бары, в клубы, в кино, а ты занимаешься чем-то другим. Ты читаешь книжки, ты изучаешь новые технологии, ты осваиваешь новые профессии. И ты думаешь: «блин, а может, тоже пойти погулять?». А потом: «блин, ну это же не интересно». Ну, разок сходил, другой, ну это же скучно. Сидишь, что-то развиваешь постоянно. Я постоянно дома компьютеры… что-то собираю-пересобираю, пока не найду то, что меня полностью устроит. Еще какие-то вещи. И это доводится до какого-то, не знаю, абсолюта.
Костылев: Мы все-таки кое-что упускаем. У нас есть пробел в восемь-десять лет. Смотри, ты остановился на том, что все, ты как бы успешный ведущий корпоратива в свадьбе, и тебе, понятное дело, сыплются предложения. Потом ты мочишь Овсянникова...
Осташко: Нет, не потом, это параллельно происходит. Ребята, с кем мы познакомились на одном из таких проектов, говорят о том, что «есть такое направление, очень осторожно, что, если информационные технологии соединить с политическим содержанием… YouTube, интернет. Не хочешь себя в этом попробовать?». Типа запрос в этом есть большой. И мы начали работать в этом направлении, пробовать, пытаться.
Я пытался организовывать все это дело. Люди где-то находили финансирование, с кем-то договаривались, а потом мы с ними тоже разошлись. Так получилось, у каждого своя дорога, а меня это настолько зацепило, что мы реализовали проект, который называется «Политическая Россия».
Костылев: Я все-таки вернусь к вопросу о хронологии. Давай возьмем какой-нибудь ключевой момент. Что происходило в феврале-марте 2014 года с Русланом Осташко?
Осташко: В феврале-марте 2014 года я уже участвовал в политической активности, вел блог в ЖЖ. Мы пытались создавать YouTube-проекты, снимали ролики. У нас тогда был проект «Я – гражданин», некоммерческая организация. Я был учредителем и директором. Мы начинали. Интереснее, что происходило осенью 2013 года. Даже не осенью 2013 года. Навальный (Алексей Навальный, внесен в реестр террористов и экстремистов Росфинмониторинга, – Прим. Readovka.News) же, конец 2011 года, да?
Костылев: Конец 2011, да.
Осташко: Вот это самое интересное. В тот момент мы только начинали. Тот момент, когда уже пора создавать различный контент. Я тогда еще вел свадьбы, и у меня была на свадьбах такая шутка, конкурс свадебный, «проголосуйте за мальчика или за девочку - кто родится», когда кладут деньги. Я шутил, что неважно, как вы проголосуете, победит не мальчик, не девочка, а «Единая Россия». Потому что тогда было на эту тему очень много мемов, приколов, шуток, и были вопросы определенные.
Тогда, когда появился Навальный, у меня было внутреннее желание его поддержать. Но мое институтское военное прошлое заставило меня проанализировать, посмотреть, кто за ним стоит, за этим человеком, и самое главное, простой вопрос: «на чьи деньги он живет?». То есть: «где он работает, что может себе позволить этим заниматься?».
Тогда я начал активно интересоваться этой темой, и после этого момента, уже с 2012 года, мы начали пытаться создавать политический контент. Был проект «Я – гражданин», мы делали конкурсы музыкальные, «Я – артист», тоже с патриотическим направлением, пытались, по крайней мере. И вот потом, потом, потом, потом подошли к проекту «Политическая Россия». Поэтому в 2014 году проект «Политическая Россия» уже был.
Крымская весна
Костылев: Майдан еще возьмем. Как ты реагировал на все эти события? У тебя же там друзей много осталось. По-любому они все звонят. Вот у меня родня в Крыму, они нам прям звонили.
Осташко: У меня мама тогда жила в Крыму, понимаешь? И мы ждали воссоединения. То есть у меня семья воссоединилась. У меня мама была с украинским паспортом, потому что вручили. Отец с российским, я с российским, а мама с украинским. Потому что она жила в Крыму, там по-другому никак. Его нужно было получать. Для меня это было воссоединение, большим праздником.
Когда 24 февраля, по-моему, 2014 года вышли в Севастополе на Площадь Нахимова и пели песню «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой», тогда было понятно, что сейчас... Или даже чуть раньше, я не помню. Не принципиально. Ведь все эти события очень близки. И тогда я уже занимался политическим контентом в интернете, «Политическая Россия» существовала, для нас это был пик подъема.
То есть ты начинаешь, и у тебя сразу происходят эти события. И ты начинаешь расти, у тебя появляется аудитория, ты получаешь ответственность, но тогда еще безбашенность была в том плане, что у тебя никогда этого не было, а тут у тебя резкий-резкий рост скачек. Ну, как у Readovka было, когда началась специальная военная операция. Вы были крупнейшим Telegram-каналом, когда у вас было 400 тысяч подписчиков, мы тогда, по-моему, познакомились. А потом начинается СВО, и бах, резкий рост. А у нас даже 400 тысяч тогда не было.
Мы были относительно небольшим YouTube-каналом, но потом в ежедневном формате, выпуская по три-пять роликов в день, мы начали бурно расти. Естественно, меня эта тема не обошла стороной. Мы общались с активистами «Русской весны» в Крыму и Севастополе, мы всячески помогали проведению референдума, за что нас жутко начали ненавидеть на Украине. И референдум встретили радостно. И летом, если не ошибаюсь, я уже поехал в российский Крым.
Костылев: К матери, да?
Осташко: Да. Меня начали приглашать как эксперта.
Первые федеральные эфиры
Костылев: А, вот, ты как раз-таки тогда попадаешь в федеральный эфир.
Осташко: После того, как мы начали вести YouTube-канал, буквально через год пошли первые предложения, потому что мы были яркими, интересными, молодыми, незнакомыми никому. Нас стали пробовать в этой роли и говорили, что стало получаться. И вот да, там пошла вся эта история.
Костылев: Вот все-таки мне хочется этот момент понять. То есть у тебя политические проекты, «Политическая Россия», как бы ЖЖ, да? На каком месте ты в ЖЖ был?
Осташко: Не помню. На каком-то был. Не самый плохой блог был. Но до мега-топов было далековато. Ну, раз в неделю мы самостоятельно в топ выходили. Тогда это было круто.
Костылев: Это как тренды YouTube сейчас. Соответственно, у тебя появляются эфиры, да?
Осташко: Да.
Костылев: На всех каналах или на каком-то одном?
Осташко: Нет, на всех. И «Россия-1», и «Первый канал», конечно же, и НТВ. Все это было. И «Звезда».
Костылев: Потом, получается, в силу обстоятельств, ты уезжаешь в Крым.
Осташко: До этого я еще три месяца ведущий программы на НТВ.
Костылев: А музыкальная карьера в этот момент, что происходит с ней?
Осташко: Ничего не было. Для меня музыка – это караоке сходить попеть было.
Костылев: Ты все-таки человек без связей. Ты как бы сам. Соответственно, начиная от простого учителя ОБЖ до одного из основных пропагандистов, на данный момент, прошел своей дорогой. Плюс были какие-то спорные моменты для власти, скажем так. Мы тут не будем изображать из себя независимых деятелей за свободу, я думаю, все прекрасно понимают, чем мы с Русланом занимаемся.
Осташко: Чтобы все понимали, никаких там указаний «не пускать» не было. Были рекомендации, а как относиться к этим рекомендациям на каналах, я думаю, тоже всем понятно. Прислушались к рекомендациям.
Костылев: Камешек в сторону там либералов. На самом деле никто не дает гарантии, не мне там, к примеру, или не Руслану. Нам могут завтра точно так же сказать, что «вы, ребята, дальше не работаете».
Осташко: Легко.
Костылев: И здесь вопрос действительно личных убеждений и готовности идти до конца, несмотря ни на что.
Осташко: Амбиции. И что дальше? Ты к этому вопросу?
Костылев: На самом деле да, я про амбиции.
Осташко: Я связываю свое будущее сейчас с «Первым каналом». И вижу там огромное количество возможностей. Изначально я приходил с большим пакетом идей, предложений, как и что можно развивать и делать, но ввиду большой компании, так уж сложилось, что «Первый канал» большая корпорация. Это все проходит медленно, много разных причин. Но происходит.
Был у меня момент, когда я вообще с «Первого канала» хотел уйти, через месяц работы там. Но сейчас я вижу и понимание, и сработались, и команда отличная. Есть понимание, куда можно развиваться, что можно еще хорошего сделать. И если дадут возможность это реализовывать, потихонечку-потихонечку дают аккуратненько, то будем реализовывать. Политических амбиций, ты на это намекаешь, да? Депутатство, не депутатство?
Костылев: Ну, многие идут таким путем.
Осташко: Я не очень хочу.
Костылев: В Госдуму не хочешь?
Осташко: Там сидеть надо.
Костылев: А губернатором Крыма?
Осташко: Губернатор у нас Севастополе, да? В Крыму глава, это два региона разных сейчас. Там свои люди, хорошие люди на своих местах на текущий момент. Что в Крыму, что в Севастополе. Вот мы с губернатором Севастополя знакомы, с Михаилом Развожаевым. Вот по нему видно, как он растет. И прям приятно,
Да, человек, который пришел с небольшим политическим опытом, и за много лет как он стал более матерым. И я просто знаю, сколько труда это стоило, и как человек работает. Пусть он работает пока.
Костылев: Может быть командировки какие-то от «Первого канала»?
Осташко: Да это вообще без проблем. Куда страна призовет, там и будем заниматься. Но сейчас я вижу, что очень много можно реализовать на «Первом канале». В творческом плане, в музыкальном в том числе, потому что сейчас начинают приглашать на различные фестивали.
Но опять же не для того, чтобы попеть и себя пропиарить, а для того, чтобы показать, что через эту форму можно сделать намного, намного больше. У нас там маленькая аудитория сегодня, но есть артисты, у которых миллионная аудитория. Ну, грех с ними не работать. И плохо, когда артист не хочет, чтобы его аудитория росла вместе с ним, а просто желает создавать общество потребления. Пришли, билеты купили, удовольствие эмоциональное получили, ушли. Я противник подобного.
Я понимаю, почему это происходит, но я противник подобной стратегии. Поэтому планов много. Планы связаны с тем, чем я сейчас занимаюсь. Но я на 100% уверен, что все наши планы будут нарушены, когда будут происходить определенные события, когда какие-то люди придут с определенными предложениями, будут открываться новые двери. К этому нужно быть всегда готовым. Но здесь и сейчас я занимаюсь тем, чем занимаюсь.
Костылев: Да, сама жизнь подсказывает, что СВО даже, наверное, не самое неожиданное событие, которое может произойти.
Осташко: Это факт. Может быть, нас ждут в ближайшее время…
Костылев: Совсем другие вещи. И наша задача быть к ним готовым. Спасибо, Руслан.
Осташко: Все твои потребности в вопросах удовлетворил? Так и надо, так и нужно. На самом деле нужно отдать должное. Пока не получил ответ на свой вопрос, не слез. У нас же на телеке очень важен психологический контакт с экспертом и не дожимать их до степени, когда ему некомфортно, потому что люди разные, эмоции разные, и твоя задача не показаться мега умным на фоне эксперта, а через него вытащить то, что тебе нужно. У тебя это получается. Я думаю, ты скоро можешь претендовать на роль ведущего на «Первом канале».
Костылев: Нет, спасибо. Слушай, а вот бывает же такое, ты понимаешь, что эксперт несет какую-то чушь. Вот ты сидишь, смотришь: «господи, да что за чушь ты несешь?». Что ты в этот момент пытаешься сделать, как-то выправить же ситуацию?
Осташко: Дать слово другому эксперту.
Костылев: А если он говорит: «нет, я хочу сказать?». А ты понимаешь, что чушь несет человек.
Осташко: Дать ему выговориться. Потому что здесь включается элемент шоу. Если я понимаю, что он несет чушь, то и зрители понимают, что он несет чушь. Тогда эту чушь нужно возвести в рамки абсолюта. Но самое страшное бывает, когда тебе физически нужно уйти на рекламу по законодательству, ты обязан ее дать, а эксперт хочет договорить.
Костылев: Это самое страшное в работе ведущего?
Осташко: Да.
Костылев: Руслан, надеюсь, зрители это тоже почувствовали, что телевизионная картинка и образ пропагандиста – это все равно означает личную позиция. То, что нам сейчас Руслан рассказал, я тоже многие из этих вещей не знал. Это действительно позиция. Я думаю, никто из нас в этом теперь не сомневается. Это действительно способ донести свою правоту той самой большой аудитории, а не просто зачитывать текст с экрана.
Осташко: Вот мой путь он такой, да.
Кирилл Рекордов
Подпишись: