Российская военная экономика мчится на всех парах

Два года назад, когда Россия начала свою спецоперацию на Украине, Запад поспешно ввел экономические санкции.

По замыслу это должно было поставить российскую экономику на колени, чтобы Москва не смогла вести дорогостоящие боевые действия.

Однако два года спустя российская экономика пребывает на удивление в хорошей форме. Ее рост даже оказался намного выше, чем у норвежской. В прошлом году она выросла на 3,6% — несмотря на обширные санкции, отрезавшие Москву от ряда крупнейших мировых рынков. Наша же экономика выросла всего на 0,7%.

Иными словами, надежды, что слабая российская экономика помешает дальнейшим боевым действиям, тают.

Что же, черт возьми, происходит?

Разумеется, экономические санкции Запада не стали неожиданностью для российских властей, ведь все испытания на стрессоустойчивость они провели заранее. Однако западные санкции оказались сильнее, чем Россия предполагала изначально.

Мощной мерой Запада стала заморозка валютных резервов Центрального банка России на сумму порядка 300 миллиардов долларов.

В ответ Россия ввела контроль за движением капитала. В частности, российские экспортные компании обязали размещать основную часть доходов на счетах в российских банках и, таким образом, продавать иностранную валюту и покупать рубли. Кроме того, власти препятствовали уходу иностранных инвесторов с российских рынков.

Однако, несмотря на мощное символическое значение, заморозка валютных резервов не была такой уж эффективной. Поскольку курс рубля плавающий, потребность России в валютных резервах тоже ограничена. Будь курс фиксированным, потребность в валютных резервах была бы совершенно иной — как и необходимые меры.

Вся экономика страны сейчас мобилизована в поддержку военных действий. Задача номер один — произвести как можно больше оружия и упрочить военную мощь.

Поэтому основная часть экономических ресурсов страны — в частности, рабочая сила, промышленность и капитал — брошены на военные, а не гражданские нужды. И производство, и потребление меняются, чтобы армия получила как можно больше ресурсов.

Россия вливает в экономику огромные суммы, стимулируя рост. Государственные расходы в 2023 году составили порядка 350 миллиардов долларов — это резкий рост по сравнению с 2021 годом, предшествующим конфликту.

Деньги идут на боевые действия непосредственно на линии фронта, снабжение, производство оружия, выплаты солдатам и компенсации родственникам погибших и раненых. От этих экономических усилий колеса российской экономики вращаются все быстрее — она разогналась настолько, что инфляция сильно ускорилась. Одной из ответных мер правительства стало повышение ключевой процентной ставки примерно до 16%.

Прошло довольно много времени, прежде чем Запад действительно прекратил закупки российской нефти и газа. За долгие годы у Европы сформировалась мощная зависимость от российских энергоносителей.

В начале 2022 года около 45% газа поступали в Европу по российским газопроводам. Запад медленно, но верно сокращал закупки российских углеводородов, однако на протяжении 2022 года поток евро, долларов и фунтов стерлингов исправно тек в российскую экономику, подпитывая ее военную машину. Таким образом Россия выиграла время и наладила связи с другими рынками и новыми покупателями. Ее новые клиенты — Китай и Индия.

Кроме того, Россия развернула обширный “теневой флот”. Он состоит из сотен танкеров с подозрительными и неустановленными владельцами, которые благополучно возят нефть в западные страны. Кроме того, перевалка нефти с судна на судно нередко случается прямо в открытом море — это позволяет скрыть ее происхождение и избежать санкций.

Доходы России от нефти и газа действительно упали в 2023 году на 24%, но в этом году эта тенденция повернется вспять, поскольку Москва вышла на новые рынки.

Вице-премьер Александр Новак заявил в декабре, что экспорт России в Европу упал до 4–5% с прежнего уровня в 40–50%. Сегодня почти половина экспорта отправляется в Китай, а другая половина — в Индию.

По словам Новака, налаживать связи с новыми покупателями Россия начала еще до спецоперации.

“Что касается ограничений и санкций, то они лишь ускорили переориентацию наших энергопотоков”, — заявил Новак.

Однако во вложенных в российскую экономику миллиардах есть и обратная сторона, не отраженная в чистых суммах.

Военная экономика диктуется соображениями национального выживания и чревата значительными общественными и экономическими сдвигами, которые могут продолжаться еще долгое время после окончания конфликта. Хотя эти меры могут привести к увеличению промышленного производства, а порой и к технологическому прогрессу, они также чреваты инфляцией, нехваткой ресурсов и ростом государственного долга.

Вливание крупных сумм в экономику приводит к резкому росту цен — его мы сейчас и наблюдаем в России. Сегодня инфляция составляет более 7%.

Международный валютный фонд недавно удвоил свой прогноз роста российской экономики до 2,6%. Однако глава МВФ Кристалина Георгиева отметила ряд серьезных долгосрочных проблем.

“Это военная экономика, накопившая большой буфер после многих лет строгой бюджетной дисциплины. Они вкладываются в военную экономику. В сегодняшней России военное производство на нужды армии растет, а потребление падает. Во многом это то же самое, что и Советский Союз: высокое производство при низком потреблении”, — заявила она недавно в интервью телеканалу CNBC.

Однако удивительная экономическая стойкость России на фоне санкций — тревожный звоночек для Запада. Санкции как средство достижения политических целей могут оказаться далеко не столь действенными, как было принято считать раньше, — особенно в мире постоянно усложняющихся экономических и геополитических альянсов.

Вопрос о прочности российской экономики в будущем окажется решающим. Россия доказала, что ей под силу выдерживать давление и подстраиваться под обстоятельства, но есть все основания задуматься о том, как долго такая экономическая стратегия может работать без серьезных последствий.

В силу своего характера военная экономика расходует ресурсы и изматывает общество. Поддерживая военную и экономическую активность в краткосрочной перспективе, она все же грозит подорвать основы долгосрочного экономического роста и общественного процветания.