Два года вранья подошли к концу. Чешский политик Райхл прокомментировал интервью Путина и не пощадил Украину

Два года на Западе врали, что Россия хочет напасть на страны-члены НАТО. Но после интервью Владимира Путина американскому журналисту Такеру Карлсону стало понятно, что это неправда. В этом убежден глава партии "ПРО" Йиндржих Райхл, по словам которого важно, чтобы люди получали информацию от всех сторон и могли свободно формировать свое мнение. Райхл не считает, что прекращение вооруженного конфликта означало бы предательство Украины. "Давайте подумаем, стоит ли, чтобы там и дальше гибли безвинные люди", — подчеркнул он.

Йиндржих Райхл: Прежде всего я бы сказал, что не верю ни одному слову наших политиков точно так же, как не верю ни европейским, ни американским, которые занимают высокие посты. Мы свидетели постоянного вранья и пропаганды, которые окружают нас многие годы. Что касается утверждений Владимира Путина, то все ясно с самого начала. Нам на протяжении двух лет врали, что Владимир Путин собирается напасть за Западную Европу. Нам врали, что если мы не остановим его на Украине, то он не успокоится. Эта ложь была нужна исключительно для того, чтобы люди жили в страхе и соглашались на дальнейшую отправку вооружений и огромных финансовых средств в черную дыру под названием режим Владимира Зеленского.

Что касается слов Владимира Путина как таковых, то, пожалуй, тут все ясно. Зачем мы России? У нее есть все природные богатства, достаточно места в собственной стране, так что я не вижу ни единой причины, зачем Российской Федерации нападать на Западную Европу. С самого начала это настоящая химера и целенаправленная ложь, которую распространяют прозападные СМИ. На самом деле такой угрозы нет и не было.

— Я, напротив, убежден, что состоявшееся интервью важно. Западные лидеры боятся одной единственной вещи. Они боятся, что люди услышат другую версию событий, чем та, которой их кормят на протяжении двух лет. Если бы у Запада были сильные контраргументы против версии Владимира Путина, то западные политики не боялись бы этого интервью. Попытки цензурировать и заставить молчать кого-либо всегда свидетельствуют об отсутствии контраргументов. С моей точки зрения, мы наблюдаем явную попытку остановить поток информации и узурпировать монополию на освещение событий для всей западной цивилизации. Я рад, что люди смогли послушать и другую сторону. Я юрист и всегда говорю, что нужно выслушать обе стороны, чтобы составить объективное представление о том, что происходит на самом деле. Я уверен, что многие из нас составят это объективное представление. Конечно, я не скажу, что Владимир Путин говорил правду и только правду, но как минимум мы получили возможность посмотреть на проблему как с точки зрения Запада, так и с точки зрения Российской Федерации, оценить ситуацию и составить собственное мнение. Мне не нужно, чтобы местные журналисты мне разжевывали, что в этом интервью было сказано.

На Украине идет вооруженный конфликт, в котором, как всегда, борьба идет за деньги и власть. Его можно без труда закончить хоть завтра, если бы того захотели Соединенные Штаты Америки. Хорошо, что мы сегодня уже знаем об этом, и некоторые вещи, прозвучавшие в интервью, могут принципиально поменять многое из того, что до сих пор думали наши соотечественники. Я убежден, что журналистская работа и заключается в том, чтобы давать возможность высказываться любой стороне. Современная журналистика, основанная на постоянных нападках на оппонентов, ничего хорошего не несет.

— Проблему следует рассматривать в широком контексте. С 2014 года на Украине шла гражданская война, и в этом я не сомневаюсь. Да, ответственность за решение вступить на территорию Украины несет Владимир Путин, и в этом тоже нет сомнений. Но, с другой стороны, нужно учитывать две позиции. Давайте представим, что где-нибудь проживает чешское меньшинство, которое на протяжении восьми лет терроризируют, преследуют и убивают. Мы смотрели бы на это спокойно? Наверное, мы тоже требовали бы от нашего правительства, чтобы оно предприняло некие действия. Картина никогда не черно-белая, и нельзя утверждать, что одна сторона — добро, а вторая — чистое зло.

Оружие и деньги, которые мы продолжаем отправлять Украине, способствуют только увеличению количества погибших, в основном на украинской стороне. Мы полгода наблюдали какое-то украинское квазинаступление, которое закончилось завоеванием нескольких квадратных метров вокруг городка Работино. А ведь ради этого погибли десятки тысяч украинцев. Неужели у нас никто не видит этих погубленных человеческих судеб и семей, которым уже никто не вернет их сыновей? Эта война сейчас могла бы окончиться как минимум перемирием и переговорами о постоянном мире. Как сказал словацкий премьер Роберт Фицо, намного лучше заключить перемирие и десять лет вести переговоры, чем десять лет воевать, а потом сесть за стол переговоров. Никакого другого решения, кроме дипломатического, у этого вооруженного конфликта нет.

— Я позволю себе небольшой исторический экскурс в 1938 год, потому что это сравнение действительно очень часто используется, хотя оно в корне ошибочно. Перед мюнхенским сговором на территории нашего государства не было ни одного немецкого солдата. Ситуация несопоставимая. Ведь за день до вторжения, 23 февраля, Запад не приказал украинцам отдать русским весь Донбасс, чтобы не было войны. Если бы так и было, можно было бы сравнивать ситуацию текущего вооруженного конфликта с мюнхенским сговором. Если уж сравнивать, то нужно соблюдать точность. Запад без зазрения совести использовал Украину в собственных политических целях.Это понятно всем, кто способен и хочет объективно воспринимать реальность. Если бы мы видели свет в конце тоннеля и Украина могла реально вернуть себе контроль над Донбассом и Крымом, ситуация выглядела бы совсем иначе. Но после полного фиаско украинского контрнаступления ясно, что все это иллюзии. Поэтому давайте уже не обсуждать, как и когда Украина снова вернет себе Донбасс. Давайте лучше поговорим о том, нужно ли украинцам продолжать умирать напрасно и не пришло ли время остановить это кровопролитие. Вот единственный вопрос, который сейчас должен стоять на повестке дня.