Почему Россия выигрывает войну беспилотников у Украины

Украина проигрывает в войне беспилотников. Недавно об этом в своей статье написал бывший руководитель Google Эрик Шмидт, который сейчас возглавляет аналитический центр Особых конкурентных исследований, консультирующий правительство США по вопросам искусственного интеллекта и других новых технологий.

Шмидт делает множество утверждений: от повтора маловероятных рассказов об астрономически высоких потерях русских, до признания множества преимуществ России как перед Украиной так и перед ее западными сторонниками. Повествование Шмидта противоречиво, и в итоге статья так и не дает вразумительного ответа на то, как Украина сможет «ликвидировать отставание от России в инновациях».

Странно что Шмидт вообще написал эту статью, не являясь ни журналистом ни политиком, а будучи просто одним из лидеров индустрии высоких технологий США. Однако статья дает понимания того, как в США даже на самых высоких уровнях политического и технологического руководства присутствует фундаментальное ошибочное понимание происходящего на Украине конфликта, и непонимание фундаментальной предпосылки, на которой строится вся американская внешняя политика.

Почему Украина проигрывает войну дронов и будет проигрывать дальше

Поскольку украинский конфликт по сути является войной на истощение, истинная мера успеха или неудачи Украины измеряется потерей живой силы и техники в сравнении с ее способностью восстанавливать потери, заменять технику и пополнять запасы боеприпасов. Во всех этих отношениях Украина проигрывала войну с самого ее начала – оглядываясь назад, можно даже сказать что война была проиграна еще до ее начала.

Коллективный Запад на протяжении десятилетий выстраивал коммерчески ориентированный военно-промышленный комплекс. ВПК сосредоточился на максимальном увеличении прибыли путем производства дорогостоящих систем, создававшихся в довольно небольших объемах, одновременно с этим избавляясь от дополнительных производственных мощностей для крупномасштабного производства, которое редко, если вообще когда-либо, оказывалось нужным для обеспечения малых войн после распада Советского Союза.

С другой стороны, Россия унаследовала огромную военно-промышленную базу Советского Союза, сохранила одни ее аспекты, модернизировав и расширив другие, и готовилась к крупномасштабной, высокоинтенсивной и затяжной войне внутри страны или у своих границ.

С 2008 года, когда вооруженные и обученные США грузинские войска атаковали российские войска в регионе Южного Кавказа, Москва начала готовиться к конфликту с НАТОвскими прокси, которую Москва считала неизбежной. С 2014 года, после свержения США законного украинского правительства, было ясно почти наверняка, что опосредованный конфликт с НАТО произойдет на Украине.

С этого момента Россия начала создавать военно-промышленную базу, необходимую для ведения и победы в крупномасштабной прокси-войне против вооружённой и обученной НАТО Украины. Поскольку российский ВПК представляет собой обширную сеть госпредприятий, предпочтение цели над прибылью преобладало.

Сегодня эта фундаментальная реальность отражается практически во всех аспектах боевых действий на Украине: от количественного преимущества России в отношении низкотехнологичных артиллерийских снарядов до более совершенных систем — танков, крылатых ракет и самолетов, где в первом и втором случае она превосходит своих натовских соперников.

Шмидт признает, что Россия не только обгоняет Украину в беспилотниках, производя примерно 100 тысяч дронов в месяц, но также и то, что у нее в распоряжении есть типы дроны, аналогов которым у Украины нет. Шмидт в частности указывает на беспилотный разведчик «Орлан» и беспилотник-камикадзе «Ланцет».

Украина, однако, получила множество разнообразных дронов, произведенных на коллективном Западе. В начале конфликта украинской стороной использовались высокотехнологичные турецкие беспилотники Bayraktar TB-2. Хотя это само по себе и грозное оружие, но на Украине им противостоит современная ПВО России с обширным набором средств радиоэлектронной борьбы.

Даже существуй подобные Орлану или Ланцету дроны в достаточных количествах для передачи Украине, невозможность превзойти преимущества России как в ПВО, так и в РЭБ все равно будет сильно ограничивать их использование.

Шмидт, на самом деле, отмечает, что российские возможности РЭБ «превосходны», поскольку могут глушить и имитировать сигналы между украинскими беспилотниками и их операторами. Хотя Украина также получила средства РЭБ, коллективный Запад, по общему признанию, на годы отстает от России в этой области.

В какой-то момент в статье делается признание: большая часть поставляемого Западом оружия плохо справляется с российскими зенитными системами и электронными атаками. Когда ракеты и атакующие беспилотники летят на российские объекты, их часто уводят с курса или сбивают. При этом часто уводится от цели или глушится именно американское оружие.

И хотя дальше в статье Шмидт пускается в рассуждения о необходимости выиграть войну беспилотников, он так и не формулирует последовательную стратегию достижения цели.

Шмидт продолжает: «Украине также нужны зенитные и ударные ракеты для поражения быстродвижущихся воздушных целей». Ракеты ПВО были в дефиците еще до начала конфликта на Украине, и с тех пор их количество только сокращалось. Если на производство низкотехнологичных артиллерийских снарядов в больших количествах Западу потребуются годы, то производство более сложных ракет-перехватчиков отнимет еще больше времени.

В конечном счете, «решение» Шмидта проблемы проигрывания Украиной войны беспилотников (и проигрыш войны в целом) состоит в продолжении финансовой и технической поддержки Украины. Он так и не объяснил, как сделать это так, чтобы соответствовать или превзойти Россию в ее постоянном увеличении промпроизводства. Россия начала и продолжает сохранять преимущество перед Украиной и ее западными сторонниками. Простое утверждение о том, что Украине просто надо больше того и этого, не избавит от проблем, приведших к нехваткам поставок для обеспечения Украины, как и не предлагает никаких путей решения этих проблем.

Заявляемая цель Шмидта в статье — «нейтрализация преимуществ, которых добилась Россия». Единственный способ этого добиться, это создание военно-промышленной базы, способной соответствовать или превосходить возможности России в исследовании и разработке новых технологий, затем массово производя их, и развертывая на фронтах.

Это потребует основания мощных государственных предприятий, способных подчинить прибыль целям, создать систему образования, обеспечивающую устойчивый поток необходимых человеческих ресурсов, которые потребуются растущей промышленной базе, и иметь возможность получать сырье и компоненты от смежных, также государственных предприятий.

Соединенным Штатам потребуются годы, чтобы завершить такую трансформацию — годы, которых нет у Украины. Для этого также потребуется политическая воля, которой просто нет и никогда не будет из-за составной природы американской политической и промышленной власти.