В Польше не так давно появилась новая политическая партия — «Польское левое движение». Что интересного в этом факте? Ну хотя бы то, что аббревиатура данной партии (PRL) один в один повторяет польскую же аббревиатуру Польской Народной Республики. ПНР по-нашему, по-польски также была Polska Rzeczpospolita Ludova — PRL. В общем, поиграть на народной ностальгии по временам Варшавского блока левая часть польского политикума явно не прочь. Тем более что возглавляет новую партию Анджей Ярошевич — сын последнего премьер-министра ПНР Петра Ярошевича, убитого при неясных обстоятельствах...
Территория Польши была освобождена от немцев к концу 1944 года, после чего встал вопрос об организации на данной территории нового польского государства. Почему нового? Ну, дело в том, что к моменту освобождения Польши от немцев Лондонское правительство умудрилось самым натуральным образом нагадить (извиняюсь, конечно, но другого слова здесь не подобрать!) освободителям.
Суть в том, что 1 августа 1944 года лондонские поляки отдали приказ своим вооружённым отрядам начать в Варшаве восстание против немцев. Но это только кажется, что восстание было направлено против немцев. В реальности эти, прости Господи, политики подняли восстание: а) против немцев — с оружием; б) против СССР и подконтрольного ему Польского комитета национального освобождения (ПКНО) — политически; в) против политики западных держав — демонстративно. Нет, ну какова красота: восстать сразу против всех — и врагов, и союзников!
С командованием РККА и Войска польского Людового план восстания не согласовали. А ведь это не просто так: советское руководство имело разработанный до мелочей план кампании. При согласовании усилий эта самая кампания могла даться меньшей кровью как для русских, так и для самих повстанцев. А при отсутствии согласования далась многократно большими жертвами, чем было бы даже при простом бездействии польской стороны!
К моменту начала восстания войска 1-го Белорусского фронта уже с 23 июня вели тяжелейшие бои: шла чрезвычайно успешная, но выматывающая силы фронта операция «Багратион». 18 июля начался второй этап наступления — Люблин-Брестская наступательная операция. Целью операции стал выход на рубеж Вислы: на большее уставшие войска рассчитывать не могли. Но 1 августа начинается восстание, пылающая Варшава зовёт на помощь, и русские с поляками из 1-й польской армии Берлинга захватывают плацдармы на левом, западном, берегу реки. Плацдармы не нужны: продолжать с них наступление невозможно, нет сил. При удержании Магнушевского плацдарма происходит сражение под Студзянками (первый бой танкового экипажа из польского сериала «Четыре танкиста и собака» происходит именно здесь!). Польские войска теряют в боях 484 человека убитыми, 63 человека — пропавшими без вести, 1459 — ранеными, 1-я танковая бригада имени героев Вестерплятте теряет 18 танков уничтоженными и 9 повреждёнными. 14 августа польские и русские части рвутся к Варшаве, но продвинуться не могут — дивизии обескровлены потерями. На Пулавском плацдарме 2-я танковая армия была встречена мощным контрударом немецкой группировки. Попытка польских 1-й и 2-й пехотных дивизий занять плацдарм привела к чудовищным потерям — 2-й полк 1-й пехотной дивизии был уничтожен полностью!
Не лучше пришлось и повстанцам: левобережная Варшава в ходе двухмесячных боёв была стёрта с лица земли, 17 тысяч участников восстания погибли, около 200 тысяч жителей города было уничтожено немцами в ходе карательных операций. Причина? Кроме идиотизма Лондонского правительства, никакой другой назвать не получится. Был ли у восстания план? Ага, само-собой! Захватить город, провозгласить там власть эмигрантского правительства и пару дней подождать советские танки. Встретить которые — огнём, поскольку у советского руководства уже были свои ручные поляки. Нет, я не утрирую, именно таков и был план: восстать с надеждой на наступление РККА (но не согласовывая с ней действий!), после чего, в случае попыток доставить в Варшаву членов Польского комитета национального освобождения (а в том, что они туда приедут, не было никаких сомнений!), оказать ей вооружённое сопротивление. Назывался этот поток сознания «операция “Буря” (в стакане, по-видимому. – Авт.)».
В общем, если до восстания с лондонскими поляками СССР скрепя сердце сотрудничал, то после — официально послал лесом. Первое время Польшей управлял тот самый ПКНО и Крайова Рада Народова во главе с Болеславом Берутом — членом Коммунистической партии Польши с 1918 года, подпольщиком, деятелем Коминтерна, в общем, заслуженным человеком. В июне 1946 года в стране прошёл референдум, на нём отменили сенат Польши и дали согласие на проведение социалистических реформ. В 1947 году прошли выборы в сейм, на которых с разгромным счётом победили левые партии. В этом же году была принята переходная Малая конституция, страна сохранила название Республика Польша. А в 1952 году была принята окончательная (как тогда казалось) редакция конституции, и Республика Польша превратилась в Польскую Народную Республику — началась новая глава в истории!
После смерти в 1956 году заслуженного Болеслава Берута к власти пришёл Владислав Гомулка. Человек он был весьма любопытный. Образование Гомулка имел только начальное, работал механиком, в 1926 году вступил в КПП, и товарища Владислава сразу «стали продвигать по профсоюзной линии»: в этом же году он стал главой профсоюза работников химической промышленности. По профсоюзной линии его продвигали по той причине, что КПП во Второй Речи Посполитой была запрещена. В 1932 году он за это даже получил четыре года, но отсидел только два — вышел по болезни. Как видно, в тюрьме Гомулка понял, что недостаточно подкован в теории марксизма-ленинизма и уехал в СССР — учиться в Международной ленинской школе. Окончив школу (наличие только начального образования не помешало поступить в это учебное заведение, относившееся к вузам), вернулся в Польшу.
Во время войны вступил в ряды рабочей бригады обороны Варшавы. Бригада просуществовала всего 20 дней, впрочем, сложила оружие последней: город капитулировал 27 сентября, бойцы рабочей бригады потребовали продолжить оборону, уболтать сдаться их удалось только 28 сентября. После сдачи Варшавы Гомулке удалось бежать во Львов, где он ушёл в подполье (хорошо учили в Международной ленинской школе!). Впрочем, вскоре товарищ Владислав оказался в СССР — переехал вместе со Львовом. В 1941 году вступил в ВКП(б), в 1942 году вошёл в состав ЦК вновь созданной Польской рабочей партии (ППР), а в 1943 году стал её генеральным секретарём.
Когда в июле 1944 года РККА вступила на территорию Польши, Гомулка прибыл в Люблин и вошёл в состав ПКНО. В освобождённой Польше он был заместителем премьер-министра и министром по делам возвращённых территорий. В это время он получил позывной «маленький Сталин» — так рьяно взялся за советизацию Речи Посполитой! Но... Польский социалист всегда сначала «польский», а потом уже всё остальное. В 1948 году Гомулку убрали с поста генерального секретаря ППР за «правонационалистический уклон»: товарищ Владислав считал, что у Польши должен быть свой вариант социализма, что было чревато для карьеры. После того как ППР преобразовали в ПОРП — Польскую объединённую рабочую партию, бывшего генсека не взяли даже в её политбюро. А в 1949 году и вовсе исключили из партии (сняв предварительно со всех постов)! В 1951 году Гомулка был арестован и сидел до 1954 года.
После смерти Сталина фортуна вновь повернулась к нему лицом: в августе 1956 года Гомулку восстановили в ПОРП, а уже в октябре выбрали первым секретарём ЦК ПОРП. Для Хрущёва, в отличие от Сталина, «польский путь к социализму» был вполне приемлем. И Гомулка начал его реализовывать! Были нормализованы отношения с католической церковью (воинствующего атеиста Никиту это никоим образом не смущало), «реализованы аграрные реформы»: коллективизации в ПНР не случилось, стали развиваться невиданные в СССР звери вроде «рабочего самоуправления». А ещё в состав «польского пути к социализму» весьма органично вписался... антисемитизм. Сам первый секретарь ПОРП антисемитом не был, но к наличию подобных убеждений у товарищей по партии подходил с пониманием. В общем, когда в 1967 году Израиль одержал победу в Шестидневной войне, Гомулка назвал поддержку Израиля гражданами ПНР неприемлемой, а польских евреев окрестил «пятой колонной». Вскоре начались массовые увольнения, разоблачительные материалы в СМИ...
Правда, злые языки утверждали, что товарищ Владислав использует антисемитскую кампанию для зачистки радикальной оппозиции. А таковая в ПНР по старой польской традиции появилась — на Гомулку даже организовали два покушения. Как несложно понять, убеждения оппозиции отличались от мейнстрима в сторону большего национализма, и «борьба с сионизмом» вылилась в зачистку фракции «партизан» во главе с Мечиславом Мочаром (кстати говоря, реальным партизаном, командиром нескольких отрядов партизанской «Армии Людовой»). В общем, польский социализм был каким угодно, но не скучным! Вся эта ситуация сопровождалась студенческими митингами, разгоном оных милицией, массовой эмиграцией евреев. Когда к протестам вместе со студентами приступили рабочие, у Гомулки случился сердечный приступ и он ушел в отставку. На дворе стоял 1970 год...
В целом про Владислава Гомулку можно сказать, что предельно мягкий по советским меркам для ПНР он был слишком жёстким. Поляки принимали социальные льготы и социальную политику ПОРП, но жить без политического театра и вот этого вот всего — со скандалами, интригами и расследованиями — им было неинтересно. Гомулку на посту сменил Эдвард Герек. При нём ПНР стала самой либеральной страной соцлагеря. Он даже впустил в Польшу папу римского, благо тот был поляком! Правда, с экономикой у Герека... как-то не задалось. В условиях либерализма экономические проблемы привели к протестам и массовым забастовкам, Герек был вынужден подписать с забастовочными комитетами пакет документов известных как «Августовские соглашения». Тут есть одно «но»...
Существует такое «семейное предание». Примерно в это время один из офицеров флота ГДР высказал в частной беседе своё мнение о поляках: «Они будут первыми, кто вас предаст! Мы — последними...». Аргументировал он это своё суждение тем, что ПНР держится исключительно на советских субсидиях и как только их поток станет меньше...
В этом была значительная доля истины. Правительству Герека действительно удавалось гасить массовое недовольство в ПНР «социальным маневрированием», а попросту — регулярными подачками. Источником подачек и были те самые советские субсидии плюс западные кредиты. А в 1980 году упали цены на нефть. Точнее, начали падать. В мае 1980 года цена бочки нефти была на максимуме — 39,61 долларов. А уже в сентябре — 36 долларов. В марте 1982 года — 28,4 долларов... Поток советских субсидий тоже понемножку стал мелеть. А внешний долг Польши (перед западными банками!) к тому времени был колоссальным — 20 миллиардов долларов! И правительство ПНР решило для сведения концов с концами малость уронить уровень жизни населения. В государственных магазинах подняли цены на мясо, а частникам запретили им торговать вообще, в принципе. 15 июля на демонстрации вышли люблинские рабочие-машиностроители...
Через месяц к забастовке присоединились гданьские корабелы, где как раз за это уволили профсоюзного лидера Леха Валенсу, что придало гданьской забастовке свой неповторимый колорит — забастовщики требовали восстановить уволенного. Ну и по мелочи: освободить политзаключённых, обеспечить гражданские права, свободу вероисповедания и слова. К забастовщикам присоединились работники нескольких других предприятий Гданьска, затем — Гдыни, Щецина, всего Балтийского побережья. Постепенно пламя распространялось и в глубь страны. 19 августа был создан межзаводской забастовочный комитет в Щецине. 29 августа к забастовке присоединились шахтёры в Ястшембе-Здруе. В Варшаве забастовали металлурги с комбината «Гута-Варшава». К концу августа бастовали 750 тысяч человек.
В правительстве ПНР были сторонники жёсткой лини противостояния, такие как министр обороны Войцех Ярузельский. Сложно сказать, каким был бы результат, одержи в 1980 году верх они. Но победили сторонники переговоров с забастовочными комитетами, в первую очередь первые секретари воеводских партийных комитетов — им не хотелось повторений волнений десятилетней давности. К тому же главком ВМС ПНР адмирал Людвиг Янчишин заявил, что армия и флот не предпримут действий, осложняющих отношения с обществом. Герек подписал соглашения, получившие название Августовских. Если не вдаваться в подробности, то главным моментом в них стало признание независимых от руководства ПОРП профсоюзов. Сразу после подписания этого соглашения Лех Валенса зарегистрировал мегапрофсоюз «Солидарность», ставший гробовщиком ПНР.
Нельзя сказать, что руководство не понимало опасности. В 1981 году сменивший Герека Войцех Ярузельский объявил военное положение, продержавшееся до 1983 года, в первые же дни было арестовано порядка трех тысяч оппозиционеров, всего — более девяти тысяч человек (кстати, в числе арестованных оказался и... Эдвард Герек!). Погибло около ста активистов, причём в отношении 88 из них доказана причастность польских спецслужб. Военное положение дало ПНР три-четыре года жизни. Генерал армии Ярузельский был достойным человеком: отвоевал во 2-й польской дивизии с 1943 года, начал с командира взвода автоматчиков, окончил помощником начальника штаба полка по разведке. ПНР была его страной, которую товарищ Войцех пытался спасти как мог.
Но это была попытка реанимации умирающего: в СССР, являвшемся гарантом существования ПНР, пришёл к власти Михаил Горбачёв, который оставил генерала один на один с проблемами. Загнанная Ярузельским в подполье «Солидарность» сумела организовать в 1988 году общенациональную забастовку. Товарищ Войцех был вынужден сесть за стол переговоров с паном Лехом. 4 апреля 1989 года было подписано соглашение о проведении свободных выборов, восстановлена верхняя палата парламента — сенат. На прошедших выборах «Солидарность» получила 99 процентов мест в сейме и 35 процентов в сенате. 29 декабря 1989 года ПНР была официально переименована в Республику Польшу. На президентских выборах 1990 года Лех Валенса одержал сокрушительную победу. Страница была перевёрнута, Польская Народная Республика приказала долго жить.
Если смотреть с высоты истории, ПНР была далеко не самой печальной страницей польской истории. Её деятели, при всех их недостатках, были поляками, а не «потомками воинственных сарматов», они не делили народ на шляхту и быдло. ПНР сумела получить множество бонусов от дружбы с СССР: Советский союз стал большим и стабильным рынком для польских товаров, от кораблей до косметики, и поставщиком дешёвых энергоресурсов. Перевешивали ли эти плюсы минусы от существования в рамках социалистического лагеря? В конце восьмидесятых не возникало сомнений что нет. Появление политической партии с аббревиатурой, совпадающей с названием ПНР, говорит о том, что сегодня идёт процесс определённого переосмысления этого периода польской истории. Переосмысления в лучшую сторону.
Фёдор Ступин,
Подпишись: