Публикуем продолжение интервью латвийского журналиста Юрия Алексеева. Начало см. здесь
Ваша история, десятки других похожих историй латвийских журналистов, политзаключённых и узников совести, журналистов и представителей других профессий – насколько всё это беспокоит структуры ЕС? Что делают в этой ситуации латвийские СМИ и правозащитные организации?
Ничего.
Никого не защищают? Не помогают ни с представительством интересов, ни с оплатой услуг адвокатов, ни как-то ещё?
Боже упаси! Латвийские СМИ делятся на две категории – это латышские СМИ и латвийские «русские» СМИ.
Упомянутые примерно 30 человек – это в основном русские журналисты. Работа у журналистов такая – критиковать хоть президента, хоть управдома. Клеветать нельзя, а критиковать – в этом нет состава преступления.
По факту журналистов в Латвии сейчас преследуют за профессиональную деятельность. Не секрет, что русские журналисты в основном сотрудничали либо с местными русскими изданиями, либо с российскими. Сейчас затыкают рот за такое сотрудничество.
На латышском в латвийских СМИ писать особо нечего. Поэтому я писал, например, о Косово. Съездил в Донецк и написал о том, как там. И да – сотрудничал при этом с российскими СМИ. В этом нет состава преступления.
Может быть, не было состава преступления, а сейчас есть?
Да, они относительно недавно придумали такой состав, как «работа на российские «подсанкционные» СМИ. То есть люди много лет писали репортажи, заметки для российских СМИ. Теперь эти издания объявили «под санкциями» и стали привлекать к уголовной ответственности всех тех, кто ранее для них присылал свои авторские материалы.
К примеру, если бы мне сейчас предложили написать статью об атомной энергетике в Прибалтике, например об Игналинской АЭС для издания «Спутник», и я бы сделал и отправил такой материал, меня бы привлекли к уголовной ответственности. Ведь «Спутник» - это часть холдинга «Россия сегодня», а один из его руководителей Дмитрий Киселёв находится под «персональными санкциями». При этом ни «Спутник», ни «Россия сегодня» под санкциями не находятся. Сейчас в Латвии преследуют журналистов, сотрудничавших не с ним лично, а с российским медиахолдингом.
Чтобы была понятна степень абсурда – снова пример продуктового магазина. Вы приходите и покупаете в нём сковородку, чтобы жарить утром яичницу – с колбаской, как положено. После этого к вам приходит СГБ и привлекает вас за покупку сковородки.
Что произошло? Прибыль ушла магазину, сковородку сделали в Литве, легально импортировали в Латвию, продали в магазине, заплатили все налоги. В чём проблема? Оказывается, литовский производитель покупал алюминий у российской компании «РУСАЛ», глава которой Олег Дерипаска под «персональными санкциями». СГБ тычет в УК, раскручивает уголовное дело и приобщает к нему доказательством сковородку.
То есть в теории как минимум прошлый состав правительства Латвии возможно отправить под домашний арест за покупку российского газа, электричества и других товаров?
Не исключено. Как и то, что на латвийских АЗС может продаваться топливо, сделанное из российской нефти.
Наверное, это ужасное преступление, хотя на Украине топливом такого происхождения заправляют танки. Но как же быть со спонсорской помощью из России? Её санкции не запрещают принимать, например, латвийским спортсменам?
Сборная «Динамо Рига» пока на свободе.
Не удивительно ли это?
Удивительно. Как и то, что российских товаров в Латвии достаточно – несмотря на введённые санкции и прочие сложности. Однако проблема же не в этом.
Проблема в том, что они всерьёз занялись вопросом, как заткнуть рот журналистам. Мне было удивительно шесть лет назад осознать, что прессовать начали именно меня. Без ложной скромности скажу: человек я в Латвии достаточно известный. Был я и главным редактором крупной газеты, и своя авторская колонка на телерадио у меня была. На президентские приёмы приглашался, бомонд меня знал.
И вот я задался вопросом: почему взялись решать этот вопрос именно с меня? Ответил я себе так: ликвидировавшие журналистскую критику желали продемонстрировать: если уж с Алексеевым так поступают, то участь других будет ещё менее завидной.
Многие испугались?
Не испугавшиеся теперь тоже под уголовными статьями. Чаще всего используют обвинение в работе на «подсанкционные российские ресурсы». Очень жёсткого наказания за это нет, но нервотрёпки предостаточно.
Какие ещё способы давления на инакомыслящих и критиков используют в Латвии?
Разнообразные. Например, 26 лет я был клиентом одного банка. Когда он разорялся, я остался. Однажды меня вызвали в банк и сказали: «Вы у нас нежелательная персона». Как? Я попробовал узнать причину – ведь я клиент начала истории этого банка, с 90-х годов. У меня безупречная история кредитов и платежей. Отвечают: «Ну вот у нас директора так решили, и мы Вам закрываем счёт».
Ладно, думаю, открою в другом банке. Без банковского счёта трудно. Обошёл четыре крупнейших банка – везде отказались мне открывать счёт.
И вот я, как в советские времена, денежные переводы получаю на почте. Если же надо где-то безналично расплатиться, я прошу своих детей. В магазинах рассчитываюсь наличными.
Так не только со мной – у других журналистов, обвиняемых в «нарушении санкций», у них тоже счета позакрывали.
Возможно ли в таком случае говорить о преследовании в Латвии – члене Евросоюза по национальному признаку и/или за профессиональную деятельность? Речь ведь идёт о русских, русскоязычных, критиках властей.
Может быть. При этом надо помнить, что в Латвии больше 120 национальностей.
Разве не очевидны как минимум два критерия: этническая принадлежность и профессиональная деятельность?
Профессиональная деятельность очевидна.
Разве не очевидно, что большинство из тех, кто подвергается уголовному преследованию сейчас в Латвии за критику, за инакомыслие – это не титульная этническая группа?
Черепа я не измерял. По себе могу сказать, что я наполовину латыш. Марат Касем – если память не изменяет, осетин. Татьяна Андриец – у неё папа пакистанец.
В Латвии есть такая тема как «латыш и не-латыш». Кстати, латыш не обязательно может быть этническим латышом. При этом к категории «не-латыш» могут отнести кого угодно: русского, украинца, татарина, грека.
Латвия всегда была этническим перекрёстком. Здесь, как во многих ганзейских городах, были все. Моноэтничности в Латвии не было никогда. В СССР самой полиэтничной республикой была именно Латвийская.
Татьяна Андриец сегодня упоминается в СМИ и даже в докладах с высоких трибун. С чем связана жестокость официальной Риги в отношении именно этой студентки?
Она училась в Санкт-Петербургском госуниверситете. Сейчас она уже должна была защитить диплом. 22-летняя студентка, приехала в феврале на каникулы к маме – здесь её и арестовали. Ей «пришили» участие в организации телеграм-канала «Антифашисты Прибалтики».
Антифашизм является в Латвии уголовно наказуемым деянием или создание телеграм-канала является таковым?
Видимо, да. Однако Татьяна Андриец не была организатором антифашистского ТГ-канала – она была дружна с одним из тех, кто создавал этот канал. В деятельности «Антифашистов Прибалтики» она не участвовала – заканчивала учёбу в Санкт-Петербурге.
Сначала ей вменили ст. 81 УК – «Деятельность в пользу иного государства, наносящая вред Латвийской Республике», до семи лет.
Затем ей переквалифицировали обвинение по статье, предусматривающей до 17 лет свободы – почему?
Да, новое «подозрение» или уже обвинение Андриец по «людоедской» статье 89 УК, причём часть 2 – от 8 до 17 лет. Это статья из «особо тяжких», звучит как «создание группы не менее пяти человек с целью совершения особо тяжких преступлений».
Это что-то вроде бандитизма?
Скорее это уровень терроризма.
По такой аморфной формулировке статьи 89 УК возможно, наверное, арестовать и отправить в тюрьму всё руководство как минимум спецслужб Латвии?
Спецслужбы за такие дела получают деньги, а Андриец состояла где-то рядом с антифашистской группой, чем якобы и совершила «особо тяжкое преступление» – якобы организовывала телеграм-канал «Антифашисты Прибалтики». Телеграм-канал!
Андириец по первоначально предъявленной статье УК грозило до 7 лет лишения свободы. Через четыре месяца содержания в тюрьме обвинение переквалифицировали и вот уже девушке грозит до 17 лет. В тюрьме она встретила свои 23 года.
Кто в России поверит, что в Латвии девушку юных лет почти полгода содержат в тюрьме по такому обвинению, да ещё и без каких-либо серьёзных доказательств?
Такое происходит в Латвии, где было и Рижское гетто, и Саласпилс, и многие другие ужасы Второй мировой войны. Почему после всего этого кровавого кошмара в Латвии так жестоко преследуют антифашистов?
Может быть, потому, что многие латыши во время Второй мировой войны не только сражались с фашизмом, но и поддерживали его. Кто, простите, охранял концлагерь Саласпилс? Кто уже в 1941 году влился в пять карательных батальонов, совершавших массовые убийства в России и Белоруссии, в Латвии? Понятно, что командовали немцы, но кто непосредственно исполнял их приказы? Нюрнберг вынес свой приговор, но некоторых он задел лишь по касательной, а других и вовсе обошёл стороной.
В нынешней латвийской ситуации что делает Еврокомиссия, ОБСЕ, СПЧ ООН, «Репортёры без границ» и «Международная Амнистия», «Хьюман Райтс Вотч» и прочая подобная братия? Они, наверное, хотя бы заявления какие-то делают? Они, наверное, слушания какие-то проводят и требуют от правительств наложения санкций на Латвию? Например, персональных санкций на новоиспечённого латвийского «заднеприводного» президента Эдгара Ринкевича?
На эту тему есть анекдот. Летит по небу Санта-Клаус со своими оленями и подарками – всё как положено. А внизу - голодные африканские детки, они тянут к нему свои ручки и просят: «Санта! Санта! Дай нам хоть конфетку!» Санта им отвечает: «Нет, мои дорогие! Мои конфетки только для тех детишек, которые хорошо кушают!»
Все эти комиссии и «европейские правозащитные организации» - они только для тех, кто хорошо кушает. Жалоб можно писать сколько угодно – и в Еврокомиссию, и в упомянутые «правозащитные» организации. Вы думаете, что мы этого не делали? Здесь есть очень опытные в этом люди.
Писали много. В лучшем случае получали ответы в таком духе: «Ах, это русские… Нет-нет, мы занимаемся только теми, кто хорошо кушает».
Конкретно в организацию «Репортёры без границ» обращался ли кто-нибудь из латвийских журналистов, уголовно преследуемых по политическим мотивам за критическое освещение событий?
Да. Обычно не получали вообще никакого ответа. Редко когда отвечали, да и то в духе «принято к сведению».
Европейский суд по правам человека заслуживает доверия?
ЕСПЧ – другое дело. Однако он принимает к рассмотрению жалобы только от тех, кто прошёл все национальные судебные инстанции.
В моём случае, например, почти шесть лет до приговора. Потом приговор, обжалование. Наконец, в тюрьме уже возможно будет пройти высшую судебную инстанцию Латвии и подать в ЕСПЧ, который отложит мои бумаги ещё лет на пять. Потом он рассмотрит их не по существу, а по формальным основаниям, вникая не в суть, а в процедуру.
Другим политзаключённым Прибалтики тоже не на что надеяться?
Сергей Середенко – политзаключённый в тюрьме Эстонии, Альгирдас Палецкис в литовской тюрьме - их «кейсы» в ЕС хорошо известны. Проходили международные акции солидарности – и что? И ничего.
Все эти «правозащитные» организации в Литве, в Эстонии – они заняты совершенно другим. Для них пример – «Белые каски», прославившиеся изображением в Сирии страданий маленькой девочки.
Кто мы для таких как бы «правозащитников»? Как и журналисты в Донбассе – никто, «колорады» и «ватники», не люди.
Правомерно ли констатировать наибольший масштаб правовой катастрофы именно в Латвии, учитывая единичные случаи в других постсоветских прибалтийских республиках ЕС?
В Литве другая ситуация, в Эстонии тоже – это правда. Другой этнический состав, не так выпячивается «русский вопрос».
Да и отсюда многие уехали – кто помоложе да пошустрее. Михаил Шахназаров, например – это же наш человек, из Риги.
Да, держимся как-то. Прежней «русской прессы» нет. Остались соцсети, да и в них приходится осторожничать, всё делать с оглядкой и не дай Бог что-то лишнее сказать.
То есть приходится надеяться только на собственные силы?
Внешняя поддержка… От кого? Россия-матушка? Она, конечно, большая. Есть такой российский «Фонд поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом» – он помогает оплачивать адвокатские услуги.
Для получения их помощи надо иметь статус российского соотечественника?
Насколько мне известно – нет. Они сами определяют, кому помогать.
Польша ввела «Карту поляка», другие страны имеют аналоги. Россия ничем подобным не располагает, к сожалению. Поэтому и есть трудности не только с получением правовой помощи, но и, например, с обучением детей в российских вузах. Всё не так просто, как представляется, и мои знакомые прошли эти круги ада – бюрократического и прочего.
Владимир Путин напоминал о 25 миллионах русских, оставшихся за рубежом после 1991 года. Нужна ли России сегодня такая большая диаспора – вопрос.
Мы пока как-то держимся.
