Омерта испанского умертвия

Несколько недель тому прозвучала одна хаотическая проповедь, которая пыталась выдавать себя за исповедь. И первое, на что надо было бы обратить внимание (а этого не сделали) – это на отсутствие внимания со стороны русскоязычного интернета и вообще со стороны России и её пространства.

Это на самом деле мажорное трезвучие.

И тоникой в этом трезвучии является здравое отторжение смерти, прозвучавшее в этом оммаже. А именно оммажем смерти была сбивчиво, запнительно и без особой страсти произнесённая неким испанским блогером совокупность формул. Оммажем, который даже не превратил блогера в ещё одно умертвие – нет, он им и был. Но, скорее, который открыто поставил оного блогера на сторону рати умертвий. И разумное, правильное, здоровое отторжение омертвелой ткани – это правильная тоника. На ней можно строить – и не только трезвучие.

Доминантой, обрамляющей вместе с тоникой всё трезвучие, стало презрительное молчание в ответ на жалкую и откровенно хамскую попытку плюнуть. Обретение чувства собственного достоинства, понимание бессмысленности реакций на каждого пустого и бездумного хайпожора, скучающий «взгляд сквозь» – это, пожалуй, самое достойное во всех смыслах, что могло сделать российское общество вообще и его интернет-аватары в частности.

И наконец, между тоникой и доминантой разместилась устойчивая медианта – а именно спокойное, уверенное, хладнокровное «ну наконец-то. А чего так долго ждал?» И в самом деле, что такого-то в этом пустом заявлении, что, как неоднократно пропедалировал вплоть до «пускания петуха» автор, «Я бы хотел зафиксировать именно сейчас». Что изменилось-то? Вот с этим мы сегодня и разберёмся. Ибо сдаётся нам, знаете ли, что не так-то просто всё с этим высказыванием.

И снова про эмоциональное ПВО

Обращает на себя внимание совершенно беспардонное и безудержное использование всего диапазона эмоциональных атак. К традиционному для данного докладчика панибратству и демонстративной демократичности (например, на короткий ролик совершенно безосновательное «друзья» использовано 4 раза, и это вполне типичный для него показатель) добавляется ещё и эксплуатация эмоций, построенная на беспроигрышном приёме.

Приём называется «симуляция явки с повинной». «Проехаться» на иллюзии явки с повинной оказалось настолько важно, что именно на ней докладчик и построил своё рондо. Он начал с этой эмоциональной кульминации – и ею же закончил. В сэндвич между этими актами эксгибиционизма он и запихнул весь тот яд, который хотел скормить своей аудитории. Приём банальный, но статистически беспроигрышный. Далеко не каждый устоит перед таким размягчиванием мозгов. А уж двойной хук в подбородок, которым заканчивается данная каватина – а именно, слова «Извините меня, друзья. Извините» – так и вовсе ставит точку в споре, случайно ли это. В этот момент токующий был невероятно похож на извиняющегося перед Гордоном Ходорковского. Не хватило только на видео торжествующей лысины во второй половинке видео. Впрочем, уверены, и за этим дело не станет в самое ближайшее время.

Эмоционирование вместо размышлений подтверждает и гиперактивное использование проповедником банальных приёмов повторения с инверсией или же дубляжом интонаций. Дубляж с усилением мы видим в случае повторения «Это была ошибка. Это стопроцентная ошибка». Инверсию интонаций – в конструкции «ЧТО это такое. Что ЭТО такое». И подчёркивание слова «это» во второй репризе – не просто инверсия интонации. Это ещё и отказ России, её государству и правительству в сколько-нибудь человеческой природе. Кстати, это сильный аргумент в пользу того, что текст согласовывался с некоторыми инстанциями существенно западнее аудитории, на которую якобы нацелена данная проповедь. Вспомните хотя бы, с какими ужасами и кошмарами в западной культуре связано слово «Это» или «Оно».

Не менее показательно и то, что за всю проповедь пастор ни разу не произнёс слова «Россия», «русские», «россияне». Помимо того, что это усиливает эмоциональное воздействие ощущением отвращения вплоть до нежелания использовать знаки и обозначения – это ещё и создание эмоционального фона нагнетания. Саспенса, если хотите. Вот почему мы полагаем, что тут вполне могли приложить руку и прочие конечности далеко не отечественные и не украинские специалисты по манипуляциям и политическим технологиям. Грош, в общем, цена такой «искренности».

Ещё одним далеко не очевидным приёмом создания эмоционального давления является и предваряющее коду «По-моему, я всё адекватно сказал». Прежде, чем перейти к коде с её мощным эмоциональным фортиссимо в конце, нужно было подготовить восприятие аудиторией ещё одним штрихом искренности. В «по-моему» – не только попытка спрятаться за мнение в случае чего, но и намёк на сомнения, на искренний поиск, на заблудшую душу. В «адекватно» – простейшая манипуляция, говорящая «мы с тобой – одной адекватности». Адекватно чему? Адекватно кому? Этот вопрос ставить уже не хочется.

Ну и нельзя не упомянуть мощнейший эмоциональный заряд, построенный на «Это поняли все». Лейтмотивное возвращение к этой попсовой мелодийке буквально пронизывает всю ораторию, поэтому присмотримся-ка к ней поближе.

Мы все так говорим – значит, мы правы

А лейтмотив сей очень важен. Потому что именно на этом лейтмотиве строится правомочность всего оммажа. Токующий буквально прячется за этим лейтмотивом, к которому присоединяется ещё и «я своей ошибкой обманывал вас, вы оказались правы, мне стыдно».

Причём достойно внимания то, на каких мягких лапах пробирается в речь «рьяного антифашиста» и «адекватного украинского гражданина» фашистское мировоззрение. Чего стоит хотя бы конструкция «Это понял каждый человек». А знаете, где такое уже звучало, и не раз? На всех возможных майданах. Тот, кто не понял – это не человек, выходит. Или не выходит, но подразумевается. Невозможно быть человеком – и не понять. Таким образом, те, кто нам противостоит – это… не люди? Таким образом, те, кто придерживается другой точки зрения – не стоят того, чтобы их слушали?

Однако для оммажа спрятаться за мнение всех вокруг не удастся. И токующему, вероятно, это донесли внятно. Что же делает токующий? Он берёт на себя ответственность? Нет, он поступает ещё более трусливо и гадко. Он включает мотивчик «Это поняло моё окружение». Если кто-то из «активистов» его партии или даже из его родственников сомневался, что жизнерадостный выродок в «гуччах» и «дольках кабана» согласится закрыться телом собственного ребёнка или супружницы – эта оговорка более чем убедительно опровергает это сомнение. Пожертвует. Закроется. И не задумается.

И – если вдруг окружение надеялось «слиться с ответственности», этот недо-Фокс, которому скучно самому брать вышака, уточняет: «Это поняли все мои активисты». Проводил ли неудавшийся каудильо опрос среди всех активистов своей соевой партии – вопрос, который мы замнём для ясности. Потому что есть ещё больший позор: «Это поняли... это поняла моя семья». Запинка после слова «поняли», которая говорит всё как о мужественности, так и о чести, так и о самостоятельности говорящего. Учитывая, что, по открытым данным, его семья состоит аж из супруги и малолетнего ребёнка – убедительнейшее свидетельство и аргумент. Так к чему же он тогда приводится? Да только ради подписи кровью под контрактом с дьяволом. Причём кровью собственного ребёнка и супруги. Как вы думаете, остановится ли подобный трус перед тем, чтобы расписаться кровью любого активиста своей «партии», в которую он предварительно вместо пера окунёт берцовую кость другого активиста?

Правда, тут же проповедник возвращается к предыдущей мелодии: «И её поняли очень многие после 24 февраля, а теперь, спустя месяцы, только усугубились в понимании того, что это такое». Однако главное уже сказано. Слово сказано.

Политрук лжёт! Большевики вас предали!

И после этого слова всё остальное уже дело исключительно механики. Причём механики, заложенной задолго даже до рождения сего испанского пропагандиста.

Так, когда он радостно рапортует: «Я уже рассказывал, что первыми они бьют по тем, кто считает их адекватными или, по меньшей мере, по тем, кто не хочет им смерти. Первыми, по кому они ударили, была Восточная Украина. Они и сейчас продолжают туда бить» – он всего лишь продолжает банальную логику перестроечных «огоньков» и интеллигентских завываний на тему «Гитлер убивал хотя бы чужие народы, а Сталин репрессировал свой собственный». Почему-то во времена оно никому не довелось спросить у этих плакальщиц, правильно ли понимать эти слова так, что убивать чужие народы менее преступно, чем свой собственный, и, таким образом, Гитлер был прав ещё и в том, что народы неравны между собой (снова-таки в отличие от Сталина, считавшего иначе)?

Непонятно, сколько нужно привести ещё аргументов, чтобы понять несколько простых вещей.

Во-первых, любой антисоветчик нынче является объективным врагом России. Хочет он того или нет. Ставит оного антисоветчика себе на службу сама Россия или нет. Да, так тоже бывает: запчасть совершенно дисфункциональна, но система продолжает работать. Но это не значит, что у системы всё хорошо.

Во-вторых, что проигравшие восемьдесят лет тому пришли за реваншем. И неважно, откуда они пришли – из Киева в Испанию, из Канады на Донбасс, из Германии в Киев. И недавно прошедшее двадцать второе июня длится на этой территории уже не один год, на самом деле. И что рецепт победы над этими зомби находится никак не на пути отрицания и замарывания советского прошлого – и советского будущего.

В-третьих, «радетель за благо народа», который начинает с разделения народа на сорта – совершенно явно не за то благо радетельствует.

Но радетель продолжает: «И когда вы посмотрите на все эти разваленные больницы – я не знаю, кем надо быть для того, чтобы после этого продолжать лопотать что-то там про дружбу и так далее». Покажет ли радетель из Барселоны отстроенные кварталы Мариуполя? Продемонстрирует ли он колоссальные стройки Крыма за последние девять лет? Сможет ли он объяснить, почему «разваленные больницы» даже на фотографиях сопровождаются подозрительными людьми в хаки и соответствующей техникой? В конце концов, извинится ли он когда-нибудь перед теми, кто продолжает – нет, не лопотать! Лопочет как раз забывающий постепенно в своих Европах барселонский пропагандист! – сохранять человечность? 

Впрочем, окончательно лопнувший шарик гуманизма явно нужно надувать хоть чем-то, поэтому пропагандист оговаривается: «Из меня никто не сделает... как оно... русофоба. Однозначно никогда у меня не было и не будет в голове коллективной ответственности народа и так далее. Потому что я знаю, что это неправильно. Потому что я знаю, что так делать нельзя». Красиво звучит. В самом деле, жители Европы ведь никогда не истребляли целые народы, да и на многострадальную территорию восточнее Бреста никогда не приходили для убийства миллионов, это только политруки и большевики были плохими, правда?

Быть на стороне нормальности и правильности

И – вы не поверите! – мы угадали! Политрук действительно лжёт. Советский вождь утопает в роскоши, а несчастные русские пашут на него.

Правда, в двадцать первом веке европейцы уже научились маскировать свой европейский нацизм под красивые и округлые формулировки. Вот и новообращённый инквизитор оседлывает формулу: «Это ненормальное государство».

А вы не знали, что любой, попадающий в Европу и получающий там вид на жительство, сразу же получает с ним документ о праве устанавливать нормальность и ненормальность государства?

От ёрничанья к серьёзности. Ведь на самом деле это глубоко западная логика: объявить себя «магистральным путём развития», заявить своё монопольное право на историческую истину, а весь остальной мир описывать в полупсихиатрических-полутюремных терминах. В самом деле, ведь если «это ненормальное государство» – значит, с ним можно делать что угодно. Ведь ненормальный – это угроза для общества, ненормального нужно устранить, локализовать, ограничить, связать, оглушить… Наконец, с трупа!

Вот, собственно, о чём речь-то. «Россия – это ненормальное государство». А значит, те, кто за него голосовал, те, кто работает в этом государстве и на него – тоже ненормальные. Так какова цена лицемерным оговоркам по поводу «я против коллективной ответственности»?

И даже не надо спрашивать «а какое государство нормальное?» Потому что совершенно явно, что проколотый баллон гуманизма и нормальности не сможет поднять ответ на вопрос, почему Испания, отряжающая в составе НАТО подразделения на оккупацию десятков стран – нормальное государство; почему Франция, нажившаяся на десятки миллиардов евро только на подлом и кровавом грабеже несчастной Ливии – нормальное государство.

Важнее другое. Это не случайная оговорка. Это концептуальное. Это подтверждается дублирующим заявлением, что теперь-то точно нельзя верить, «что они адекватные плюс-минус», и даже триплицирующим «Я был крайне неправ восемь лет, когда пытался рассказать и обосновать, что вот с этими можно жить нормально», и даже квадрицирующим «Когда рассказывал о том, что это нормальное государство, с которым можно сосуществовать, взаимовыгодно сотрудничать» с уточнением «можно взаимовыгодно сотрудничать, и оно не будет тебя поглощать».

Итак, из этих фрагментов складывается очень простая картинка. Россию можно обвинить в чём угодно – например, в том, что её конечной целью будет именно что «поглощать». Кроме России («ненормальной» и «неадекватной») так в истории человечества никто никогда не делал. Ни Испания, ни Франция, ни Великобритания, ни США, ни Италия – ни одна страна в мире. «Сосуществовать и взаимовыгодно сотрудничать», по мнению испанского патриота, – это каждодневно разрушать Донбасс безумными и бесчеловечными обстрелами, это запрещать язык большинства населения только за то, что этот же язык является государственным в той самой стране, которой при этом предлагают «взаимовыгодно сотрудничать».

Наконец, для окончательно объевропеившегося персонажа «нормально» – это только «взаимовыгодно». Никаких ценностей, истории, памяти, уважения к подвигу предков не существует. В самом деле, какая может быть Брестская крепость и Саласспилсский лагерь, какое может быть припоминание Испании истории «Голубой дивизии» и Франции – активности СС «Шарлемань», если есть «взаимовыгодное сотрудничество»?

Вот такая норма у «общечеловеков» нынче. Что же удивляться, что всё больше сгущаются слухи про поставки «Меркав» под покраску балкенкройцами, например? Ведь это будет взаимовыгодно, так зачем же тогда вспоминать про белоцерковских еврейских детей?

За кого болеем?

Не менее показательно и саморазоблачение «равноудалённого» и «объективного», «умеренного» и «сосредоточенного на бедах конкретных людей» взгляда. В эмоциональности зомби самораскрывается, оставив несколько вполне однозначных «следов». Мы бы сказали вслед за ядерными физиками «треков», зарегистрированных в камере Вильсона, если бы это слово не было так испорчено и затаскано политиканами.

В каких контекстах используется «мы»? Да вот же: «Не тогда, когда мы выигрываем». Но пока что «мы» не «выигрываем». Пока что «мы оставили Бахмут».

Эмоции хлещут через край. Ну ведь в самом деле: «Будущее непонятно». До февраля 2022 года, до переворачивания шулерской доски Россией будущее было совершенно понятно. Русскоязычных «давить, как тараканов», с Россией готовить «войну за освобождение украинского Крыма», а параллельно присаживаться на потоки вывоза ещё советского и отчасти постсоветского наследства. Собственно, вопрос был лишь в том, как распределяются номерки в очереди. Сам возмущающийся был уверен, что после «шесть зелёной» сыграет его номерок. А теперь «будущее непонятно». Вот в чём ужас-то.

Но хуже того: «лажают партнёры», как интеллигентно выразился носитель вселенской мудрости. Тут даже не то важно, что «партнёры», а то важно, что, с точки зрения изрекающего сие, дело не в том, что Запад не способен, а в том, что он «может, но не хочет» или «может, но ошибается» (а именно так на нормальный литературный переводится интеллигентно-хуторянский евролексикон уровня «лажает»).

Итак, «за кого» – проповедник определился. А теперь – «за что» же он? А вот за что.

«Не надо быть одним народом» – визжит резаной свиньёй неудавшийся президент скорбной умом территории. Кому «не надо»? Ему, которому в большой стране не светило бы ничего выше уровня регионального журналиста? Или тем миллионам и десяткам миллионов, у которых родня оказалась по разные стороны границы? Тем, кого принуждают учить своих детей и читать книги на чужом для них языке? Тем, кто мечтает о прохладе Байкала и просторах Сибири, а их заставляют глотать пыль из-под голых пяток новых обитателей парижей и кёльнов?

И вот за что: «Это не делает лучше украинскую власть» – демонстрируется нам объективность. Претензий к государству, при котором происходило системное падение количества населения – нету. К государству, организовавшему системный апартеид; допустившему минимум четыре госпереворота за четверть века (совершенно латиноамериканская ритмика!) и в конечном итоге потерявшему элементарную правопреемственность в феврале 2014 года. К государству, которое начало с «самой демократичной в Европе конституции» (и такой миф тоже ходил по Украине в своё время), а пришло в итоге к самому жестокому феодализму и бандитскому произволу на улицах городов и сёл, который только можно вообразить.

Нет же. Только власть виновата. Поменяйте власть – и я всё исправлю, умоляют сквозь дорогущие очки завидущие глаза европейца. А ведь 2022 год поставил под сомнение само существование будущей кормушки.

Риторика безусловности

Невозможно понять характер данного манифеста, не учтя простой факт, что манифест провозглашён с яростной и безапелляционной безусловности. «С ними нельзя нормально сосуществовать. Это невозможно» – звучат камлания раз за разом. Тут новоявленная психиатрия на государственном уровне сочетается с категоричностью идиота – или европейца, который уверен, что только тем образом, который он лично считает «нормальным», и возможно «нормально сосуществовать». Почему-то китайцы и иранцы, индийцы и пакистанцы (почти уже вековые враги, рассоренные, между прочим, теми самыми европейцами!), африканцы и южноамериканцы так не считают.

А кто же считает? «Это поняло всё моё окружение. Это поняли все мои активисты. Это поняли... это поняла моя семья. Это поняли все, мне кажется». Мало превратить собственных друзей и семью в заложников своего слова и в аманатов своего оммажа. Нужно это многократно анафоризировать, а то вдруг не услышат и не поймут.

В этой категоричности младоевропейский ум доходит всё-таки до пределов расчеловечивания: «Если вы ещё раз услышите от меня тезис какой-то о том, что с ними можно сосуществовать, вместе двигаться, что на самом деле вот это выгодно, поэтому... Нет. Там не мыслят человеческими категориями». Я не буду сейчас приводить десятки цитат из несколько более старых документов европейских «лидеров мнения» вековой давности. Это можно оставить в качестве упражнения любому читателю, имеющему навыки работы с поисковиками.

Интересней другое: только что расписавшийся в «нежелании выдвигать коллективную ответственность» тут же производит именно что групповое марание. Можно сколько угодно апеллировать к «речь идёт о правителях», «дело в конкретных политиках», но данное высказывание прочитывается однозначно. «Там не мыслят человеческими категориями» – это не высказывание про голову конкретного человека или кабинет в конкретном здании. Это высказывание про целую страну и целый народ. Высказывание, в котором в жертву категоричности и безусловности приносится сама человечность.

Истеризованность и напряжённость подчёркивается и недопустимыми для любого хоть сколько-нибудь публичного высказывания конструкциями вроде «Однозначно, это стопроцентная ошибка». Даже строгие исследователи обычно не позволяют себе таких высказываний, а уж блогеры и «лидеры общественного мнения» подписывают себе ими смертный приговор. Потому что после подобного высказывания достаточно одного – и любого! – опровержения, чтобы полностью дискредитировать. Впрочем, это при наличии имени, чести, памяти и самоуважения.

Умертвие считает жизнь ненормальной

А у умертвия нету ни первого, ни второго, ни третьего, ни четвёртого. У зомби может быть только программа, которую он должен выполнить. Когда-то мы уже разбирали немагичное волшебство зомби  – и сегодня наблюдаем саморазоблачение зомби, которое отличается от подобных себе только тем, что у него есть доступ к публичному говорению.

Умертвие готово принести в жертву память, честь, имя, самоуважение, если на кону выполнение приказа хозяина: «Если есть те, кто этого не поняли, это или психбольные, или работают за деньги. Многие из этих подонков пишут из Москвы, делая вид, что они такие патриоты Украины». Бессмысленно спрашивать, у кого сейчас есть на руках хоть сколько-нибудь надёжные и убедительные данные касательно мнения населения на территории Руины. Или, пожалуй, чтобы отличать от событий семнадцатого века, можно уже называть эпоху, в которую ввергли эту территорию после распада СССР, Трухой?..

Умертвие готово сделать что угодно и сказать что угодно, если это угодно его создателю и куратору. «Но я однозначно хотел бы зафиксировать ту позицию, что это государство ненормальное, нездоровое, абсолютно нездорово, это не делает из этого лучше украинскую власть или ещё что-то - нет. Это государство ненормальное и нездоровое». Риторично спрашивать, приводятся ли аргументы, проводится ли внятное разграничение признаков нормального и ненормального, здорового и нездорового государства. Не выясняется, является ли здоровым государством, где учебники на языках национальных меньшинств поставляются даже в прифронтовые регионы – или же государство, где за публичное использование языка большинства можно получить увольнение с работы и повестку на тот свет. Не сравнивается, является ли нормальным государство, которое восемь лет бомбило и обстреливало собственных, по его же мнению, граждан, морило другую их часть жаждой и отсутствием воды, разрушало экономические связи и родственные отношения – или же государство, которое до последнего сдерживало лавину колоссальной войны.

Эти риторические вопросы бессмысленны, потому что умертвие уже вынесло свой приговор. Точнее, не свой: «Они гоняются за теми, кто говорит, что они адекватные. Они впоследствии убивают тех, кто не желает им смерти. Это ненормальные правители. Это ненормальное государство. И любой нормальный человек должен желать, чтобы это государство как минимум перестало совершать зло». Не стоит производить риторические сравнения с ситуацией Второй мировой войны, не стоит спрашивать о количестве погибших при освобождении Минска, Киева, Одессы и Севастополя в 1944 году. Тут важнее другое. Снова всплывает всё та же логика. Видимо, если бы «гонялись» за львовянами и тернопольчанами – было бы правильно и логично. Очевидно, что по такой логике если украинские нацисты годами гонялись за собственными согражданами других взглядов и другой культуры – это было нормально. Потому что «гоняться за теми, кто тебя не поддерживает», можно. Потому что в таком мышлении бывают люди разных сортов.

И, наконец, для чего же писалась вся эта песня: «Там мыслят категориями сверхдержавы. Поглотить, уничтожить, растоптать, насрать, подтереть задницу и пойти дальше. Вот и всё». Анально-фекальную тематику (кстати, очень остромодную и актуальную в лексике и мышлении многих младоевропейцев) оставим на отсутствующей совести источника. Любопытнее иное: а если убрать слово «поглотить», то подойдёт ли данная модель отношений к отношению Европы к Африке и Латинской Америке? Или к отношению США ко всему миру?

Умертвие хватается за единственное, за что оно может ухватиться – за слово «поглотить», последовательно обслуживая узнаваемую западную риторику «нерушимости границ в Европе после 1991 года». И сама эта ухватка говорит о многом и многих. О заказе и заказчиках, о хозяине умертвия и хозяйстве хозяина.

Так что же это было?

А было это частью большой и длительной кампании, апофеозом которой, очевидно, должны были стать 23 и 24 июня 2023 года. Кампании по дискредитации государства Российского, по разрыву смычки между государством и народом, по вбиванию клиньев между ними, по рассказам про «политрук лжёт» и «мы воюем не против тебя, красноармеец, а против пархатых большевистских казаков и диктатуры Сталина». И то, какую верхнюю «фа», совершенно на уровне народной артистки Неждановой, выдали все участники этой кампании в попытке подорвать доверие к МО РФ, ВС РФ и государству Российскому – свидетельствует о том, насколько плохи дела с остальными направлениями деятельности.

Но это чисто поверхность. А куда важнее то, что было это, собственно, омертой. Умертвие окончательно определилось и принесло клятву хозяину и хозяйству. И омерта произнесена именно словами той веры, формулой той веры, которую насаждает глобальный мир. Веры в существование «правильных и неправильных», «нормальных и ненормальных» государств, «адекватных и неадекватных».

И даже неважно, умертвие само произнесло эту клятву – или, если быть точнее, умертвие заставили проговорить в открытую давно уже сделанный выбор, Важнее то, что лексика и формула этой клятвы – это часть куда более широкого явления. Его-то мы и увидели сегодня под беспощадным ланцетом и скальпелем.

И умертвие само, не стесняясь, показывает определённость и категоричность своего выбора. Четыре раза прозвучало слово «зафиксировать». Три раза прозвучало слово «сейчас». Дважды эти напряжённые и воспалённые слова встретились в конструкции «зафиксировать именно сейчас».

И именно этим омерта умертвия важна. За три минуты бессвязной, на первый взгляд, истерики можно услышать многое. Главное, в чём можно и нужно увериться – что эволюция «адекватности» на территории Трухи всегда заканчивается закономерным финалом. Этим финалом является лопнувший дирижабль, надувавшийся годами, на демонстративной «интеллектуальности» (чего стоит только активная апелляция к «наш избиратель обладает самым высоким образованием среди избирателей всех партий»), «объективности», «умеренности».

А ларчик-то просто открывался. За этой – очередной уже! – маской Спектакля скрывалось чугунное свиное рыло вульгарного и примитивного нацизма, снова и вновь порождённого и привечаемого в доброй и прекрасной Европе. И необязательно облачаться в чёрную элегантность от «Хьюго Босс», не нужно нацеплять на себя красно-белые (или белые, если не дослужился до положения выше, чем вспомогательный батальон украинских коллаборационистов) повязки, не неизбежно возглавлять какой-нибудь концлагерь.

Достаточно просто произвести жертвоприношение жертвообвинению. Жертву, которая вынуждена защищаться, достаточно представить «ненасытным поглотителем». И проповедь, которая пытается выдать себя за исповедь, оказывается ни тем, ни другим. Она оказывается заповедью умертвия другим умертвиям. А значит – нужно просто сделать так, чтобы некому было этот заповит передавать в будущее. Будущее, которое есть у людей и нету у умертвий.

Андреас-Алекс Кальтенберг,