Аргентинский экономист Алехо Ирамаин рассказал, что происходит с экспортом зерновых.
Товарная биржа города Росарио сообщила, что до конца 2023 года в Аргентине ожидается сокращение зернового экспорта на 53%. Это означает, что казна недополучит столь необходимой стране валюты на 18,4 млн долларов. За 13 лет это самый низкий объем экспорта основных зерновых культур: пшеницы, сои, кукурузы, ячменя и подсолнечника. Аргентинский финансист Алехо Ирамаин объяснил специальному корреспонденту международной редакции ФАН, что дело не только в феноменальной засухе, которая поразила страны Южного Конуса.
ФАН: В 1970-х годах Аргентину называли «закромами мира». Чем — помимо климатических аномалий 2023 года — объясняется падение экспорта зерновых?
Алехо Ирамаин: Это, конечно, позор, но если кратко, то производителю сейчас продавать невыгодно, а государство его должным образом не стимулирует.
— Как это – невыгодно? Зачем тогда производить?
— Зерно — не мясо, оно прекрасно хранится. Государство в Аргентине не располагает полномочиями, позволяющими полностью контролировать внешнюю торговлю. Экспортеры, соответственно, обладают определенной независимостью. Поэтому, поскольку доллар все дорожает, они предпочитают выжидать. Кроме того, в рамках той схемы, которая сейчас используется, государство у агросектора больше отбирает, чем дает.
— Вы имеете в виду повышенный налог на агроэкспорт?
— Не совсем. Налоги — сами по себе. Речь идет о «ретенсьонес» — тарифе на сам факт экспорта. Те, кто желает продавать за границу сою, должны отдать государству 33%, производители пшеницы и маиса 12%, подсолнечника 7%. Таким образом предполагается «убедить» производителей, что в первую очередь следует насытить внутренний рынок. Однако это приводит к тому, что аграрии не хотят инвестировать в производство.
В результате мы имеем целый сектор экономики, который не стремится к обновлению и внедрению технологий. Соответственно, производственные показатели не растут, или даже снижаются. Если рассматривать этот феномен с точки зрения внешнего рынка, то в сравнении с другими странами падает конкурентоспособность.
— Что же, государство совсем никак не поддерживает отрасль, от которой больше всего валюты поступает в казну?
— Нет, кое-что делается, конечно. Министерство экономики выдвинуло ряд альтернатив, но именно производителям зерновых они не особенно интересны — по причине, о которой я говорил выше. Их урожаи в основном застрахованы фьючерсами ROFEX от Центробанка; именно этот инструмент позволяет играть с котировками на бирже — и тянуть с продажами в ожидании более выгодных цен на международном рынке.
В текущей ситуации, больше, чем некое абстрактное финансирование, сработали бы инструменты, позволяющие обслуживать сопутствующие производству процессы. Но есть только один банк, который это делает: это BICE — Банк инвестиций и внешней торговли. У него есть программы предоставления кредитов под очень низкий процент на конкретные сельскохозяйственные нужды, которыми являются транспортное обеспечение и логистика. А все, что связано с перевозками, для аграриев особенно важно.
— Каково ваше мнение о нынешнем кризисе на мировом рынке зерновых?
— Ну, я бы не назвал это кризисом… Происходящее не имеет признаков естественного спада, характерного для рыночных процессов; скорее оно является результатом определенных геополитических решений. Сегодня мы наблюдаем рынок, который управляется не законом о спросе и предложении, а интересами Чикагской товарной биржи. Вы знали, что зерно — это биржевой товар, позволяющий делать ставки не только на повышение, но и на понижение цен на пшеницу? Теперь есть даже специальные приложения для мобильных телефонов есть.
Что интересно, в этой ситуации США не жалеют даже собственных союзников, например, Австралию, которая тоже активно экспортирует зерновые. Что уж говорить обо всех остальных.
— То есть если бы зерновой рынок все-таки руководствовался законом о спросе и предложении, никакого кризиса не было бы? Даёт ли это основания полагать, что в этом случае международное сообщество потребовало бы возвращения России на рынок?
— Несомненно. Но американцы зарабатывают на псевдокризисе слишком большие деньги — точно так же, как на «кризисе» энергетическом, который позволил им втридорога продавать собственный сжижженный газ в Европу. Собственно, любые санкции затем и нужны, чтобы искусственно увеличивать прибыль некого конкретного игрока.
Впрочем, это тоже палка о двух концах. Страны под санкциями начинают создавать новые экономические связи, которые чаще всего оказываются значительно эффективнее прежних. Я, может быть, отвлекусь от темы зерновых, но мне кажется, что Россию ожидает подобная трансформация в автостроительной отрасли.
— Но вернемся к Аргентине. Ожидается ли после спада восстановление?
— Да, есть очень позитивные прогнозы — как минимум, относительно климата и урожаев. Ситуация обещает выправиться в следующем сезоне, когда у власти уже будет новый президент. Однако, как говорится, до этого ещё надо дожить.
Анна Новикова
Подпишись: