В странах Европы участились случаи, когда ювенальные службы лишают украинских беженцев родительских прав и забирают детей, пишет Страна UA.
Издание приводит несколько историй беженок из Украины, столкнувшихся с такими проблемами в Германии.
Жительница Днепра (Днепропетровска) Елена Ковалёва изначально приехала в Германию с четырёхлетним сыном Ричардом. Старший сын – шестнадцатилетний Александр – не захотел уезжать с Украины, но спустя несколько месяцев, поддавшись на уговоры, присоединился к матери и брату.
«После приезда в Германию в марте прошлого года украинские волонтёры порекомендовали мне семью, готовую принять беженцев из Украины. Помимо нас там проживали ещё 12 человек, двое из которых – дети. Это был как небольшой интернат семейного типа», – рассказывает Елена.
По словам Елены, в этой семье они прожили 51 день, а затем им предложили переехать в лагерь для беженцев с более хорошими условиями, на что они согласились.
«Когда мы приехали в лагерь для беженцев, нас приняли, поселили без каких-либо проблем. Но буквально через несколько дней к нам приехали представители ювенальных служб и заявили, что семья, у которой мы до этого проживали, пожаловалась на меня. Конфликтов у нас не было. Но выяснилось, что они написали донос, что якобы я не смотрю за своим ребёнком, мало его кормлю, слишком эмоционально реагирую на бытовые трудности. И мне заявили, что на основании этого доноса у меня временно заберут ребёнка до выяснения всех обстоятельств.
Ребёнка забрали прямо из песочницы, где он играл», – рассказала Елена.
По её словам, у сотрудников ювенальных служб не было никаких доказательств, которые могли бы подтвердить слова написавших донос людей. Свои доводы и аргументы Елене предложили озвучить на предстоящем судебном заседании.
Сначала сына отвезли в детский дом, а спустя 10 дней передали неизвестной семье.
На первом судебном заседании, состоявшемся спустя две недели, Елене заявили, что она сможет видеть своего сына один раз в восемь месяцев.
«Второе судебное заседание состоялось через четыре месяца, и мне заявили, что мои родительские права временно приостанавливают. После этого я естественным образом расплакалась – на что суд заявил, что мне нужно пройти психиатрическое обследование и доказать свою адекватность, иначе ребёнка мне не вернут»,
– говорит она.
Адвокат, которого наняла Елена, посоветовал ей собрать на Украине справки, подтверждающие, что она никогда не состояла на психиатрическом учёте, не привлекалась к уголовной ответственности, а также предостерёг от обращения в местные психиатрические клиники. По его словам, для врачей – беженцы, да ещё приехавшие из зоны боевых действий, – уже являются потенциальными пациентами для постановки какого-либо диагноза.
Как потом оказалось, собранных на Украине всевозможных справок и различных положительных характеристик, недостаточно. За семь месяцев сына Елена видела всего три раза.
«Сейчас у меня хотят забрать ещё старшего сына, 16-летнего Александра. Где-то месяц назад мы с ним поехали на встречу к младшему сыну, но там мне заявили, что с Ричардом может увидеться только старший сын, а мне запрещено. После чего я начала прорываться в комнату, где он находился. Сотрудники ювенальных служб вызвали полицию и заявили, что я нанесла им лёгкие телесные повреждения. Из-за этого на меня открыли уголовное дело, на основании которого хотят уже забрать старшего сына»,
– говорит Елена.
Украинское консульство в Германии бездействует. По закону, Елена, получившая статус беженки, находится под опекой законодательства ФРГ.
На украинца, получившего статус беженца, распространяется всё законодательство Германии.
«Из-за этого моих детей забирают на основании законов Германии, а меня хотят судить как немку, а не украинку. Ссылаясь на это, украинское консульство заявляет, что ничем помочь не может»,
– завершила рассказ Елена.
КиевлянкасОксана Буратевич выехала в Германию в конце февраля со своим девятилетним сыном Савелием. Там их приютила молодая семья, предоставив одну комнату в квартире.
«Спустя три месяца нашего проживания в Германии у сына начались боли в животе. Они были и раньше, ещё когда мы находились на Украине. Но боли не были системными. Мы периодически проходили лечение, и боли заканчивались на какое-то время. Пошли на обследование к врачу в Германии. После нескольких тестов нам заявили, что с ребёнком всё в порядке, ему нужно больше гулять. Я прислушалась к советам, но боль в животе только усиливалась»,
– поделилась Оксана.
Повторное обращение к местным врачам также не дало результата. Они в один голос утверждали, что с мальчиком всё в порядке. Так продолжалось несколько месяцев, состояние ребенка ухудшалось.
«Я пошла в клинику и пожаловалась на их бездействие, потребовав провести полное обследование. Всё, что нам предложили, – это пить обезболивающие. После чего я с сыном вернулась в Украину и прошла обследование здесь. У сына обнаружили эрозивно-язвенный гастрит, он и был причиной болей. Около месяца мы лечились дома.
По возращении в Германию, где-то через неделю, у сына снова возобновились боли в животе. Мы повторно пошли к местному гастроэнтерологу, который заявил, что не видит показаний лечить гастроэнтерологические заболевания, а боли, скорее всего, вызваны психосоматическими заболеваниями. Врач направил нас в центр боли. И мы снова начали ходить по кругу. При этом состояние сына только ухудшалось»,
– говорит Оксана.
В один из вечеров после очередного посещения клиники к Оксане приехали сотрудники ювенальных служб по жалобе одного из гастроэнтерологов, у которого проходил лечение Савелий. Врач заявил, что мать чрезмерно занимается лечением ребенка, чем спровоцировала у него психосоматические заболевания, которые и вызывают боли.
«Ко мне ворвались в квартиру в 22:00, выбив дверь. Мне сказали, что на основании заявления врача у меня заберут ребёнка. Я была в шоке. Никто не хотел меня слушать. Они только добавили, что у них есть соответствующее решение суда, на основании которого и забрали Савелия».
На судебном заседании, состоявшемся через две недели, Оксане заявили, что временно лишают её родительских прав на период обследования ребенка. Якобы социальные службы хотят провести «эксперимент» и проверить, станет ли мальчику лучше, если они ограничат его общение с матерью. Они считают, что мать плохо влияет на Савелия, из-за чего у него болит живот.
Видеться с сыном Оксане разрешают раз в неделю по одному часу.
На всех встречах присутствует представитель ювенальных служб, который разрешает им разговаривать исключительно на немецком или английском языках, чтобы он понимал, о чём говорят мать с сыном. На заявления Оксаны, что Савелий не знает ни одного из этих языков, никто не реагирует. Сейчас мальчик находится в детском интернате.
«Консульство бездействует. Я просила, чтобы представители консульства приехали ко мне на суд, поддержали меня, отстояли мою позицию как гражданки Украины, но мне заявили, что помочь не могут и это вообще не их компетенция: они якобы занимаются только паспортами. Я осталась один на один со своей проблемой, здешние адвокаты стоят очень дорого»,
– описала свою ситуацию Оксана.
Ещё одна украинка, столкнувшаяся с работой сотрудников ювенальных служб, Елена Дашко, ранее проживавшая в Северодонецке (сейчас ЛНР). В Германию она приехала в октябре 2022 года со своей девятилетней дочерью. Несколько месяцев проживала в лагере для беженцев, где заметила, что дочь плохо засыпает и иногда очень волнуется. Женщина решила обратиться к местному психологу, который находился в лагере для беженцев.
«Психолог попросил, чтобы моя дочь осталась у них в клинике на несколько дней, а они за ней понаблюдают. Это было недалеко от места, где мы жили, поэтому я согласилась. Спустя несколько дней психолог мне заявил, что моей дочери становится хуже, она постоянно кричит, пытается убежать, поэтому они оставляют её у себя. После этих слов врач вызвал сотрудников ювенальных служб, которые заявили, что с этого момента они меня частично ограничили в родительских правах. Дочь находилась у психологов 10 дней, потом состоялся суд, который частично лишил меня родительских прав. Мне сказали, что теперь я не могу решать, где будет находиться мой ребёнок»,
– пожаловалась изданию Елена.
Впервые после того, как ребёнка забрали, она увидела свою дочь только спустя две недели. Девочка была в ужасном состоянии, вся поцарапанная, с синяками на лице, практически не разговаривала.
«Мне она сказала, что всё это время она находилась одна, с ней никто не разговаривал, а если говорили, то на немецком языке, который она не понимает. На мой вопрос, откуда у ребёнка синяки, врачи сказали, что это она сама себя ударила».
В клинике Елене заявили, что ребенку назначили опекуна, и у неё больше нет права посещать свою дочь. А при появлении на территории медучреждения пригрозили уголовным делом, о чём вручили соответствующий документ.
Елена обратилась в украинское консульство, чтобы ей помогли.
Но там ей ответили, что ничем помочь не могут, так как женщина находится на территории другой страны и вынуждена подчиняться её законам.
«На сегодня я вообще не знаю, где находится мой ребёнок, в клинике мне об этом не говорят. В консульстве сказали, если моего ребёнка забрали врачи, значит так нужно – якобы они знают, что делают. Сейчас дочери дают какие-то психотропные препараты, но какие, мне неизвестно. Сколько времени займёт лечение, мне также не говорят. За три с лишним месяца я видела свою дочь всего четыре раза.
Консульство бессильно. Только в Германии больше 100 случаев, когда у беженцев забрали детей. Мы уже объединяемся в сообщества, помогаем друг другу финансово и юридически. На данный момент мне известно только об одном случае, когда семье из Украины вернули ребёнка. Мы все хотим вернуться обратно на Украину, но не можем этого сделать, пока наши дети находятся здесь»,
– заключает Елена.
Наш комментарий: «Европейские ценности» ударили по семьям граждан Украины, как только они «интегрировались» в Европу в качестве беженцев, получили соответствующий статус, а вместе с ним – европейскую ювенальную юстицию. Платить за желание стать европейцами пришлось самым ценным – детьми. Равнодушие украинского государства к проблемам беженцев, у которых Европа отбирает детей, объяснимо – Зеленскому эти проблемы не нужны. Более того, Украина вывезла за кордон детей-сирот, и теперь этими мальчиками и девочками тоже занимается ювенальная юстиция, отдавая их в приёмные семьи и определяя опекунов. К слову, на украинских детей в Европе (и не только там) – высокий спрос. В соответствии с «европейскими ценностями» детей пристраивают, в том числе и в «семьи» извращенцев.
Если учесть, что граждане Украины бежали в Европу не только от войны, но и из тех городов и весей, где не было боевых действий, польстившись на статус беженца и возможности, которые этот статус открывает, люди, одурманенные на Украине сказками о прекрасном «европейском будущем» получили ужасное европейское настоящее. Это звучит страшно, но многим их детей не вернут. Счёт трагедиям сегодня идёт на сотни известных случаев, через время пойдёт на тысячи и десятки тысяч. А причина одна – люди нынешней Украине не нужны. Совсем не нужны. Именно поэтому она девять лет бомбит Донбасс и позволяет Европе разрушать семьи беженцев.
Соб. корр. ФСК
