Гражданская война на Русской земле

Ежегодное послание президента — документ исключительной важности, обозначающий стратегические задачи страны на обозримую перспективу. Оно долго и тщательно готовится, выверяя каждое слово, а затем, естественно, его «препарирует на атомы» сонм экспертов и аналитиков, ища глубинный смысл в каждой произнесенной президентом фразе.

Но нередко в программных заявлениях государственных лидеров не менее важно то, о чем не было сказано вовсе или как бы мимоходом. В нынешнем же президентском послании не сказано ни слова о возможности мирных переговоров, поиске компромисса и т.п.

Было лишь напомнено об истории нынешнего конфликта, и что Россия прилагала все усилия, чтобы мирно его разрешить, в то время как противоположная сторона «просто тянули время, занимались крючкотворством… И сегодня признаются в этом публично, открыто, не стесняясь. Они словно гордятся, упиваются своим вероломством…».

Зато было четко обозначено, что борьба идет на наших исторических Землях: «а в наше время из Украины они стали делать «анти-Россию». Проект на самом деле неновый. Люди, которые хоть немножко погружаются в историю, знают прекрасно: этот проект уходит корнями ещё в XIX век, его взращивали и в Австро-Венгерской империи, и в Польше, и других странах с одной целью — оторвать эти исторические территории, которые сегодня называются Украиной, от нашей страны. Вот в чём эта цель. Ничего нового нет, никакой новизны, всё повторяют. Запад форсировал реализацию этого проекта сегодня, поддержав переворот 2014 года».

Но исторические территории — это в первую очередь не те, которые в разное время находились под контролем того или иного государства (скажем, идея возврата Аляски в России в большей мере воспринимаются как стёб). Исторические территории — это те, где живет один народ, в силу исторических обстоятельств оказывавшийся в разных государствах.

И если это не ситуация, когда часть народа оказалась на своей земле, но в чужом государстве в положении национального меньшинства, а между этими государствами возник вооруженный конфликт, то его есть все основания считать гражданской войной.

Гражданские войны крайне редко обходятся без влияния внешних сил, а часто ими и провоцируются с целью ослабить или уничтожить геополитического конкурента, но суть от этого не меняется.

Владимир Путин отметил: «Они также не могут не отдавать себе отчёт в том, что победить Россию на поле боя невозможно, поэтому ведут против нас всё более агрессивные информационные атаки. Целью выбирают, прежде всего, конечно, молодых людей, молодые поколения. И здесь опять лгут постоянно, извращают исторические факты, не прекращают нападки на нашу культуру, на Русскую православную церковь, другие традиционные религиозные организации нашей страны».

Расчет на внутренний подрыв России наглядно показывает, что «гражданский» характер нынешнего конфликта на Западе отлично понимают. И все более прямо об этом говорят и в самой России.

Приведу слова посла РФ в Великобритании Андрея Келина: «Конфликт можно назвать гражданской войной, потому что на обеих сторонах это так, мы не проводим черту между русскими людьми и украинцами, среди которых много русских».

На этом заявлении мы делаем акцент, потому что оно прозвучало из уст официального лица, дипломата, посла в одном из ключевых (хотя и враждебных) государств, а значит, отображают позицию руководства страны.

Мы же напомним, что еще в ноябре прошлого года «Альтернатива» указывала: «Это явно не классический межгосударственный (как пытаются представить на Западе) или межнациональный конфликт, когда «симпатии» людей в 99% случаев определяются кровью.

Сплошь и рядом (очень многие с этим сталкиваются) разлом проходит через семьи — отношения между братьями, детьми и родителями оказываются в диапазоне от «о политике не разговариваем» до полного разрыва. Причем это мало зависит от того, на -ко, -ов или -ман заканчиваются фамилии.

Происходит это и на Украине, и в России, только «соотношения» другие. Примеров не имеющих никаких украинских корней россиян и просто этнических русских, активно сочувствующих киевскому режиму и даже по мере сил поддерживающих его, включая и многочисленных ЛОМов и медийных персон, увы, более чем достаточно.

Это действительно гражданская война, а то, что она проходит в форме вооруженного конфликта между двумя государствами, — как раз следствие его глубины и продолжительности, идущей с середины XIX века».

Одну из сторон мы обозначили как патриотов, считающих, что только сильное, независимое, умеющее отстаивать свои интересы государство способно обеспечить благополучие и процветание для его народа (а для тех, кто придерживается противоположного мнения есть свежайший пример некогда великой Германии, которую её стратегический союзник сжирает по принципу «сдохни ты сегодня, а я завтра»).

«Идеологию» их оппонентов еще Федор Достоевский вложил (наверняка с натуры) в уста Павла Смердякова: «В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с. <…> Русский народ надо пороть-с…».

Да что там Достоевский! У автора был знакомый, этнический украинец и ярый «заукраинец» (неглупый, к слову, что среди них большая редкость), который, во-первых, русских и украинцев совершенно не разделял, а свой идеал государственного и общественного устройства сформулировал так: «Ганс со шмайссером в одной руке и плеткой в другой».

И вас удивляет чрезвычайная популярность на Украине и в ВСУ сугубо гитлеровской атрибутики и нацизма в целом? Все логично, они воюют за то же, за что «Гансы» в 1941–1945гг., и отлично это понимают.

А ситуации, когда стороны гражданского противостояния имеют разный уровень поддержки в разных регионах, скорее правило, чем исключение. Распространению идей политического украинства способствовало то, что её антироссийскую направленность удалось облачить в форму национал-патриотизма (первым «открытие», что «украинцы» — потомки древнего народа «укры», к русским никакого отношения не имеющего, сделал польский литератор Тадеуш Чацкий в 1801 году).

Действительно, одно дело ощущать себя предателем, да что там — врагом своего, пусть и «неправильного», народа, и совсем другое — осознать, что ты-то к «неправильному» народу никакого отношения не имеешь, а, наоборот, являешься сторонником освобождения своего от варваров-поработителей.

Тем не менее, «гражданскую» сущность нынешнего конфликта отлично понимают и в Киеве. Именно поэтому там так сопротивлялись выполнению Минских соглашений, составленных, казалось бы, в идеальном для центральной власти варианте — мятежные регионы «соглашались» (понятно, при крайне настоятельных рекомендациях Москвы) на широкую автономию при сохранении единого государства.

При классических сепаратистских конфликтах, как правило, бывает наоборот: центральная власть готова идти на уступки, а «сепаратисты» проявляют несговорчивость, требуя полной независимости. Просто в Киеве отлично понимали: дай автономию Донбассу, её потребуют и другие, а там «процесс пойдет».

Теперь, как видим, суть конфликта полностью осознали и в Москве. То, о чем главный редактор «Альтернативы» Андрей Ваджра говорил с 2006 года, тогда же впервые употребив термин «анти-Россия», теперь прозвучало на уровне, выше которого не бывает.

Не может государство Украина существовать в ином режиме, это для него смертельно, даже если в Москве к нему будет самое благожелательное отношение (что и имело место в 1991–2014 гг. и даже позднее) «Обосновать» его для мароссийской части русского народа можно было только оголтелой антироссийской пропагандой, построенной на русофобии «украинской идентичности», что откровенно признавали адепты «украинской идеи».

А когда есть проблема, необходимо её решение, крайне желательно, не временное. Гражданские же конфликты внутри одного народа полностью разрешить путем территориального размежевания никогда не получалось, особенно когда могущественные внешние силы заинтересованы в обратном.

И то, что глава государства, понятно, не мог публично озвучить, неофициальным порядком прозвучало в Телеграм-канале заместителя Председателя Совбеза России Дмитрия Медведева. Предвидя неизбежную ситуацию, когда противоположная сторона (Киев или его западные «бенефициары») запросит мирных переговоров, он дал четкий прогноз дальнейшего развития события, если «компромисс» появится: «Изматывающие месяцы и годы противостояния, истерик и хамства со стороны тех, кто будет управлять огрызком, что останется от Украины. Их участь незавидна. Они не смогут признать итоги СВО, не рискуя быть казнёнными в тот же день. Националисты продолжат контролировать властную камарилью, ибо иной идеологии, кроме бандеровского неонацизма, ни у кого из них нет. Признание поражения для них смерти подобно. Поэтому идеология «майбутньоï перемоги» может остаться надолго.

И в какой-то момент припёртые к стенке распоясавшимися в очередной раз бандеровцами новые кровавые мальчики, называющие себя легальной украинской властью, снова будут провоцировать мировой конфликт. Неважно — в преддверии выборов или просто на очередном Майдане.

Этого нельзя допустить. Поэтому так важно достичь всех целей специальной военной операции. Отодвинуть границы угроз нашей стране как можно дальше, даже если это будут границы Польши. Уничтожить неонацизм дотла. Чтобы не тратить потом время на отлов остатков бандеровских банд по малороссийским лесам. Чтобы мир обрёл долгожданное спокойствие».

Отметим, что формулировка: «Отодвинуть границы угроз нашей стране как можно дальше, даже если это будут границы Польши» не указывает напрямую на «закрытие» проекта Украина, и тут, вероятно, обозначены, контуры компромисса, на который может пойти Россия в отношениях с Западом, дабы последний сохранил лицо (Дмитрий Медведев прямо указывает, что договариваться придется с ним, т. е. «фактическими руководителями» Украины).

Но тут возможны варианты. Первый — нечто вроде Парижских соглашений 1972 г., завершивших войну во Вьетнаме, точнее, участие в ней США. По ним, напомню, американцы выводили все свои войска, а правительства США и Северного Вьетнама обязались уважать право южновьетнамского народа на самоопределение, и согласились, что будущее Южного Вьетнама будет проведено на основе свободных и демократических выборов под международным контролем. Для организации выборов должен быть создан Национальный совет примирения и согласия.

Было отмечено, что воссоединение двух частей Вьетнама должно быть произведено на основе соглашений между ними мирными средствами.

В итоге, напомню, никаких выборов и прочих «нацсогласий» не было, боевые действия в Южном Вьетнаме вскоре возобновись, а когда в 1975 году Северный Вьетнам прямо пришел на помощь южным братьям, все закончилось через пару месяцев.

Думаю, такой исход был изначально очевиден подписантам Парижских соглашений, но очевидно и то, что американцы просто не могли «адекватно» отреагировать на их нарушение (т.е. возобновить свое прямое участие в войне) в силу целого комплекса причин, а не в том, что они «по-джентльменски» соблюдали некие закулисные договоренности.

Применительно к нынешней ситуации и исходя из опыта отношений с Западом последних десятилетий, очевидно, что он и публичные соглашения не будет выполнять, если они для его окажутся невыгодными. Т.е. все сведется к очередному «Минску», который, как и предыдущие, будет использован для «передышки», восстановления военного потенциала Украины и подготовки к новой войне.

Другой же вариант «сохранения лица» для Запада в приведении на «огрызках Украины» к власти пророссийских политиков (как это сделать юридически — скорее технический вопрос). Судя по всему, именно с ним связана бурная медийная активность Виктора Медведчука в последнее время.

Но даже если конфиденциально это будет предполагаться лишь на некий «переходный период», дабы подготовить полное воссоединение исторической России, еще раз напомним, что для Запада любые соглашения действуют лишь до тех пор, пока их нарушить «себе дороже».

А главное, как показывает опыт, условный Медведчук (а реальный — тем более) сотоварищи быстро захотят «пануваты у своий сторонци» и дальше. Пойдут проволочки, ссылки на неподготовленное общественное мнение и т. п., и все это при поощрительных сигналах с Запада да и не только.

В итоге не только не произойдет воссоединения, но и уровень российского влияния на Украине будет неуклонно снижаться, а со временем с большой вероятностью и вовсе все вернется «на круги своя».

В общем, никакие компромиссы окончательное решение украинской проблемы для России не сулят. В гражданских войнах вообще компромиссы случаются редко, особенно когда взгляды сторон на будущее страны диаметрально противоположны, а основанные на территориальном размежевании всегда оказываются лишь перемириями.

Александр Фидель,