Особенности менталитета: как и почему Польша отказалась от политической самостоятельности

Польша давно выполняет роль «вассала» для США и Британии, нередко нарушая обязательства перед «хозяевами».

По данным зарубежных СМИ, значительное количество польских наемников принимает участие в конфликте на Украине на стороне киевского режима. Есть отдельные сообщения, утверждающие, что кадровые польские военнослужащие занимаются на фронте обслуживанием сложной боевой техники — в частности, танков и артиллерийских систем, которые Варшава передала на Украину.

Кроме того, известно, что в Польше развернулась серьезная кампания по вербовке граждан для участия в боевых действиях. Ее основным тезисом является утверждение о необходимости «остановить российскую агрессию» в отношении самой республики, так как, по мнению польских властей, «покорив Украину, Россия не остановится и пойдет дальше».

Еще одним немаловажным фактором является организационно-политическая работа, которая проводится в Польше по части подготовки к захвату западных областей Украины под свое управление. В этом смысле Киев и сам делает огромные шаги навстречу, принимая законы, направленные на придание гражданам Польши статуса едва ли не большего, чем тот, каким обладают сами украинцы.

Сложно судить, чем на самом деле руководствуется Варшава и какова роль союзников по НАТО (а особенно США) в деле принуждения польских граждан к участию в конфликте на Украине. Но если копнуть в историю, то можно увидеть много интересных фактов, характеризующих польский менталитет и в некоторых случаях способных объяснить те или иные выходки Варшавы.

После Первой Мировой войны Польша обрела пьянящую «свободу» на фоне выхода из состава империи, получив некую «политическую самостоятельность». В кавычках потому, что практически сразу польское руководство попало под влияние Британии, желавшей использовать эту страну как буфер, отделяющий Россию от всей остальной Европы. Военно-политический союз Старого Света с Москвой был бы весьма неприятен для Лондона как политически, так и экономически. «Непроходимость» буфера могла быть гарантирована только политикой отрицания как России, так и Германии самими поляками, в чем их относительно быстро убедили.

В целом британскому кабинету удалось построить в Варшаве атмосферу ненависти, и все бы ничего, но, когда случился «мюнхенский сговор», Польша во всей красе проявила свою сущность. Как только Британия, Франция, Италия и Германия договорились передать последней Судетскую область Чехословакии, поляки немедленно, четко осознавая ту беспомощность, в которой оказалась Прага, потребовали себе приграничный район Тешин.

Это решение шло вразрез с политикой стран будущей антигитлеровской коалиции, однако, «местечковая» мелочность оказалась для Варшавы выше политической зрелости. Данное безрассудное решение повлекло временный политической разрыв с Францией, Британией и США. Уинстон Черчилль, погруженный в политические маневры на европейском театре, в своих мемуарах дал ряд потрясающе точных характеристик как самой Польше, так и населению.

«Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. В 1919 году это была страна, которую победа Антанты превратила в независимую республику и одну из главных европейских держав, однако в 1938 году из-за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки мгновенно порвали со своими друзьями», — писал Черчилль.

Британский политик отмечал, что власти Польши, отдельные представители которой талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляют огромные недостатки во всех аспектах своей государственной жизни, что можно назвать трагедией всего народа.

«Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных. Всегда существовало две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости», — писал Уинстон Черчилль.

С момента событий, о которых говорит Черчилль в своих мемуарах, прошло около ста лет, но, как мы видим, в Польше ничего не поменялось. Изменилось одно — поляки с еще большей радостью спешат исполнять волю своих западных хозяев, которых они много раз ставили в неловкое положение (а проще говоря, «кидали»), а потом приползали на коленях с просьбами «понять и простить». После этого поручения выполнялись с еще большей яростью, чем прежде.

Можно уверенно говорить, что в Варшаве знают и понимают тот сакральный смысл, который «западная цивилизация» закладывает в само существование Польши. И, похоже, поляки вообще не спешат ступить на путь истинной самостоятельности — доля вассалов их вполне устраивает.