Тарас Шевченко — мировой рекордсмен по количеству установленных ему памятников. Всего МИД Украины насчитало в мире более 1100 памятников Шевченко: 99 расположены в 44 странах мира, еще 1068 — на территории Украины.
Википедия
В Петербурге 24 февраля 2023 года полиция задержала людей, которые пришли возложить цветы к памятнику Тараса Шевченко.
Из новостей
Мои изыскания в отношения «великого» украинского «пысьменныка» Тараса Шевченко не новы. Первым был Олесь Бузина, который приподнял завесу над личностью народного гения. Думаю, в своих расследованиях он пошел бы дальше, если бы не убийство. Пунктирно затронул личность поэта и Андрей Ваджра, сильно усомнившись в «гуманистической» направленности его произведений.
Не претендуя на истину в последней инстанции, предлагаю свой взгляд на личность и творчество, опираясь на дневники самого поэта. Только дневники, только тексты его произведений и больше ничего. Интересно, что сам Шевченко в принципе ничего и не скрывал (ему, видимо, и в голову не приходило, что из него в скором времени слепят святую икону «украинской нации»).
Думаю, образ «сывочолого украйинця», радетеля о судьбах бедных и несчастных, «захысныка» сирот, гуманиста и человеколюба сильно поблекнет, как только вы прикоснетесь к его «нетленным» произведениям.
В программу украинской средней школы входит поэма Шевченко «Катерина». В этот период своей жизни Шевченко (1838 год, уже не крепостной) проживал в Петербурге и бесплатно учился в Академии художеств. Ему была предоставлена отдельная, весьма комфортабельная комната, возможность обучаться у лучших мастеров; на него смотрели как на будущую народную звезду в области живописи и готовили к отъезду в Италию для дальнейшего обучения. То есть у него лично все было очень хорошо. Вы много знаете крепостных, которые бы так неплохо устроились? И все это происходило на фоне поддержки Карла Брюллова, Василия Жуковского и императора Николая I.
В это время Шевченко зачитывается Пушкиным, Гоголем и Котляревским. То есть русская проза и поэзия становятся для него попыткой осмыслить литературный идеал — совершенный слог, язык, мировоззрение, которое ему близко. Из чего мы делаем вывод: русская литература ему нравится. Он ею восторгается. Он видит в ней совершенный язык и совершенную мысль, совершенные образы. Он уже много лет живет среди русской интеллигенции, среди дворянства. Он ежедневно рядом с ними ест, пьет, он общается с ними на русском языке, он хорошо знает их быт и нравы. Он, по логике вещей, должен быть им благодарен за многое хорошее в своей жизни (хотя бы за выкуп из крепостничества — об этом далее), но не тут-то было. Благодарность — не та черта, которая была присуща будущему «народному гению».
В 1838 году выходит не безызвестная поема «Катерина». И вот что интересно… Уже первые строки поэмы бьют читателя своей примитивной и злобной шовинистической отрыжкой:
Кохайтеся, чорнобриві,
Та не з москалями,
Бо москалі — чужі люде,
Роблять лихо з вами.
Москаль любить жартуючи,
Жартуючи кине;
Піде в свою Московщину,
А дівчина гине —
Якби сама, ще б нічого,
А то й стара мати,
Що привела на світ божий,
Мусить погибати.
В переводе на «москальский» язык, начало поэмы можно перевести так: Любитеся, чернобровые / но не с москалями! / Москали — чужие люди / (помним, что Шевченко в это время использует связи и влияния именно «москалей») сделают лихо с вами! / Москаль любит со смехом, / со смехом и бросит, / пойдет в свою Московщину, / а девушка — погибнет. / Если бы сама, то ладно бы, / а так и старая мать, / которая родила, должна погибнуть.
То есть, «москаль», русский в ответе и за саму девушку, и почему-то за ее мать. Оставим логику в покое (это тоже не самая сильная черта поэта), займемся фактами. Итак, по сюжету: какой-то москаль, русский офицер, встречается с сельской девушкой Катериной. Она сама к нему бегает по ночам на свидания у «вышневый садок». То есть насилия нет. Никто ее не принуждает к сексу, между «молодятами» только лишь высокие чувства. Ну да, он ее загружает вечной темой возможной женитьбы, она, конечно же, ведется, отдается и беременеет. Финал извечный. Так вот, Шевченко акцентирует внимание на несчастной Катерине не столько потому, что ему жалко ее и ребенка, сколько ему не дает спокойно жить тема «москаля».
Никто, разумеется, не мог так ужасно поступить с девушкой, кроме москаля, — ни украинский пан, которому приводили его крепостных пачками, ни украинский моторный сельский парубок, никто другой. Вот если бы не было москалей-искусителей, то никто бы не обманывал бедных украинских девчат — красавиц и девственниц. Таков посыл.
Как только дочь рожает мальчика, ее тут же выгоняют гуманные родители искать свекровь в «Московщине». По дороге от отчаяния она бросается в полынью и гибнет, оставляя ребенка на обочине. Ребенок выживает, и вот однажды мальчик встречается со зверем-москалем-папочкой, который не желает его признать.
У меня вопрос к «свидомым»: почему не поляк в роли подонка? Почему не литовец, не австрияк, не венгр? Почему для роли палача выбран именно русский? Откуда корни такой ненависти у человека, которого русские только что выкупили из крепостных? Которые буквально пару месяцев назад определили его, чумазого, в лучшее учебное заведение страны? Пан Энгельгард, холопом которого Шевченко являлся по факту рождения, не был этническим русским. Шевченко умыли, одели, вывели в люди, попытались дать образование, которое он не смог усвоить в силу своей ограниченности, и вот она благодарность? В первом же произведении русский человек выступает как моральный урод и убийца.
Но вернемся к началу, а вернее, к посвящению. Знаете, кому посвящен сей шедевр? Никогда не догадаетесь! Русскому поэту Василию Андреевичу Жуковскому! За то, что помог выкупить Тарасика из крепостничества! Вот и делай людям добро после этого (подробно о «добре» Шевченко далее)! Русскому поэту он пишет про… «клятого москаля»! Возникает вопрос: это специально или просто по глупости?
Еще раз: за него, украинского раба, «вписался» русский поэт Жуковский, воспитатель царских детей, подключил к вопросу освобождения других русских людей, и вот она, украинская благодарность! Ничего не напоминает?
Если бы «москалей» не существовало, их надо было бы выдумать. Для чего? Чтобы иметь постоянный вдохновляющий образ врага, который не дает развиваться нэньке-Украине. Подозреваю, что именно Шевченко и стоял у истоков этого образа, потому как ни Котляревский, ни Сковорода, ни Квитка-Основьяненко ни разу не были замечены в ненависти к русским.
Идем далее. Термин «Московщина» в поэме. Почему не Россия? Почему не конкретно Петербург? Откуда взялось это пренебрежительное «московщина»? Ведь он с младых ногтей, живя в Петербурге, не мог не видеть величие столицы Российской империи. Надо быть слепым и глухим, чтобы за забором своей ненависти (полагаю, генетической, иначе не объяснить) не видеть масштабы государства на примере одного города. «Московщина» звучит как «Киевщина», «Харьковщина», «Львовщина», то есть, как не слишком большое территориальное объединение. Что это? Попытка унизить страну, которая дала тебе все? Попытка усреднить, уменьшить значимость? Любой психолог-линвгист скажет, что за всем этим стоит ненависть, закомплексованность и нежелание видеть реалии.
Так и не закончив обучение в Петербургской академии художеств, Шевченко отправляется читать свои стихи украинским панам. Некий шоу-тур по городам и усадьбам с целью заработать и прославиться. Три года он сидит на Украине, не занимаясь особо ничем, переезжая от одного ясновельможного сильно ненавидимого пана к другому. И вот из-под его гениального пера выходит очередной шедевр-комедия «Сон». По сути — пасквиль на царскую семью.
Но тут важна предыстория. Вернемся к выкупу из рабства. Впервые в истории выкупом крепостного занимается вся царская семья. Апрель 1848 года. На аукционе продают портрет Василия Жуковского, написанный Карлом Брюлловым. Эта сумма пойдет господину Энгельгарду как плата за выкуп Шевченко. Кроме того, свои деньги в размере 400 рублей жертвует и император Николай I.
Вы думаете, Шевченко благодарен своим избавителям? Как бы не так! Уже в поэме «Сон» он, не скрывая своей ненависти, говорит о Николае I и его жене:
Високий, сердитий,
Виступає; обок його
Цариця-небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога,
Та ще, на лихо, сердешне
Хита головою.
Так оце-то та богиня!
Лишенько з тобою.
А я, дурний, не бачивши
Тебе, цяце, й разу,
Та й повірив тупорилим
Твоїм віршемазам.
Засушенная, как гриб, тонкая, длинноногая царица качает головой.
И вот это богиня!? — спрашивает себя автор. Господи, помилуй! А я, мол, дурак, не видя ее ни разу, поверил тем поэтам, которые описывали ее так называемую красоту.
Воистину, неблагодарность — удел быдла.
Но на этом еще не все! Идем далее по тексту:
Цар цвенькає;
А диво-цариця,
Мов та чапля меж птахами,
Скаче, бадьориться.
«Диво-царицу» он сравнивает с цаплей, которая бодро скачет между другими птицами. Когда во время следствия Шевченко обвиняют в неблагодарности, он, видите ли, говорит о том, что деньги, потраченные на его выкуп, были для царя не так уж важны, что это выглядело, как забава, как придурь государева. Но даже если и так, даже если прихоть? Обесценить, свести до нуля, натыкать текст словесными испражнениями — это достойно поэта?
Ну а теперь перейдем к дневнику Шевченко, написанного на русском языке. По наивности, желая все-таки прочесть оригинал, я сделала несколько попыток найти дневник на мове. Увы! Даже интернет выдает только русский вариант. Оказывается, наш ненавистник «москалей» почему-то отдает предпочтение «москальской мове»! Ганьба, как говорится. Но этого украинский обыватель, конечно же, не знает. Его знания ограничиваются только лишь идиллическим «Садком вышнэвым коло хаты». И в школе, между прочим, тоже никто и никогда не советует прочесть дневники Шевченко. И не зря! Иначе бы миф о «достойном из достойнейших» был бы развеян сразу после прочтения. Возникает огромное количество вопросов к его автору.
Вопрос № 1: за что ссыльный и вроде как опальный поэт жил всю свою жизнь? Он ни разу не был замечен ни на какой работе. На какие шиши содержал своего слугу?
А вот и ответ из дневника: «С этим же письмом… прислал он мне (М.С. Щепкин), на поздравку, 25 рублей серебром. Для семейного и небогатого человека большая жертва. И я не знаю, чем и когда я ему воздам за эту искреннюю, нелицемерную жертву».
Уже воздал — вспомним посвящение Жуковскому.
«Получивши от Кухаренка письмо с приложением 25 рублей, значите приложением весьма вещественным, я отблагодарил его письмом же».
26 июня. «Материальное свое существование я предполагаю устроить как, разумеется, с помощию друзей моих».
2 июля. «Не помню, кто именно, а какой-то глубокий сердцевед сказал, что вернейший дружбометр есть деньги. И он сказал справедливо. Истинная, настоящая дружба, которая высказывается только в критических трудных случаях, и она даже требует этого холодного мерила. Самый живой, одушевленный язык дружбы — это деньги. И чем более нужда, тем дружба искреннее, прогоняющая эту голодную ведьму. Я был так счастлив в своей, можно сказать, коловратной жизни, что неоднократно вкушал от плода этого райского дерева».
Или вот еще: «13 декабря. Лазаревский, между прочим, пишет, что он получил на мое имя 175 рублей через Льва Жемчужникова с оговоркой не объявлять мне своего имени. Жертва тайная, великодушная!»
То есть, другими словами, Шевченко всю свою жизнь не работал, но хорошо жил за счет подачек. По сути, он был на содержании.
Вопрос № 2: такой ли страшной, как нам рисуют идеологи-шевченкознавцы, была «солдатчина» Шевченко?
Вот что он по этому поводу пишет: «ближайшие мои начальники — фельдфебель и ротный командир, не увольняя меня от ученья и караула, позволили мне свободные часы от службы проводить на огороде, за что я им сердечно благодарен. На огороде или в саду, летняя резиденция нашей комендантши, и все свободное время теперь я провожу в ее семействе; у нее двое маленьких детей, Наташенька и Наденька, и это единственный мой отдых и рассеяние в этом отвратительном захолустье».
Тяжела служба, не правда ли? Царь-кровопийца и офицеры-каратели. Далее еще более интересное признание о службе в Ново-Петровской крепости: «А я все-таки не могу ни за что приняться. Ни малейшей охоты к труду. Сижу или лежу молча по целым часам под моею любимою вербою, и хоть бы на-смех что-нибудь шевельнулося в воображении. Таки совершенно ничего. Настоящий застой».
«18 [июня]. Сегодня я, как и вчера, точно так же рано пришел на огород. Долго лежал под вербою, слушал иволгу и, наконец, заснул. Видел во сне межигорского спаса Дзвонковую криницю и потом Выдубецкий монастырь. А потом — Петербург и свою милую Академию. С недавнего времени мне начали грезиться во сне знакомые, давно невиданные предметы. Скоро ли увижу все это я наяву?»
Думаете, он оценил хорошее к себе отношение? Мы все еще помним, что о благодарности Шевченко не имел никакого представления. Его душа напоминала дворовую шавку, которая бродит по улице в поисках пропитания, обгавкивая всех, кого видит и хватая все, что плохо лежит.
Он пишет: «Если бы я был изверг, кровопийца, то и тогда для меня удачнее казни нельзя было бы придумать, как сослав меня в Отдельный Оренбургский корпус солдатом. Вот где причина моих невыразимых страданий. И ко всему этому мне еще запрещено рисовать. Отнять благороднейшую часть моего бедного существования! Трибунал под председательством самого сатаны не мог бы произнести такого холодного нечеловеческого приговора».
А вот еще его откровение: «Я не только глубоко, даже и поверхностно не изучил ни одного ружейного приема. И это льстит моему самолюбию. Ребячество и ничего больше. Майор Мешков, желая задеть меня за живое, сказал однажды мне, что я, когда буду офицером, то не буду уметь в порядочную гостиную войти, если не выучусь как следует бравому солдату, вытягивать носка. Меня, однакож, это не задело за живое».
А вот о своем «невыносимом» времяпрепровождении: «Сегодня утром, записавши счастливое одиннадцатое число, я вздумал попробовать ветчины собственного приготовления. Для этого я выпил фундаментальную рюмку водки, закусил молодой редькой, потом уже приступил к собственному произведению. Ветчина оказалась превосходною, свежею, несмотря на то, что приготовлена еще в январе месяце».
Ну и все в таком же духе о своей невыносимо мучительной службе-ссылке, по поводу которой украинские шевченковеды выплакали моря слез.
А вот ответ на вопрос, почему Шевченко ни разу не сделал попытки выкупить своих братьев и сестер из рабства, я не нашла! В дневниках о родне ни строчки, ни полслова. Как будто и нет у него никого. Из чего можно сделать вывод — судьба родных не интересовала его совсем. Зато «роздумів» про волю — завались, в каждом «виршэ». И как тяжко бедным, обворованным украинцам живется, и советов — призывов к кровавой бойне — полным-полно. Но надо заметить, все это — без его участия.
Меня как женщину всегда интересовал вопрос: почему Шевченко так и не был женат? Почему ни одна дама, девушка, к которой он сватался, так и не отдала ему руку и сердце? (то, что пишет по этому поводу Википедия — чисто посмеяться).
А вот и ответ самого Шевченко: «Случайно встретил я Пиунову; у меня не хватило духу поклониться ей. А давно ли я видел [в ней] будущую жену свою, ангела-хранителя своего, за которого готов был положить душу свою? Я скорее простил бы ей самое бойкое кокетство, нежели эту мелкую несамостоятельность, которая меня, а главное, моего старого знаменитого друга поставила в самое неприличное положение [Пиунова отказала Шевченко и не захотела ехать служить в Харьковский театр]. Дрянь госпожа Пиунова! От ноготка до волоска дрянь!»
Про то, как все свои подарки Шевченко забрал у дворовой девки Лукерьи Полусмак, писал еще Бузина. Как говорится, без комментариев. Впрочем, и о Пиуновой, и о других женщинах Шевченко долго не грустил.
Что же касается такого «исторического факта» как безответная любовь княжны Варвары Репниной к Шевченко, то оставьте этот бред школьникам и украинским патриотам. Обе эти группы легковерны и малограмотны.
У меня очередной вопрос: почему его ненависть к «панам» только лишь в стихах? Ведь вся его жизнь — это череда балов, бесплатных обедов, визитов и лобызания рук ненавистным господам. Вот он сам об этом пишет: «мне, нигде не останавливаясь, нужно поспешить в Академию художеств и облобызать руки и ноги графини Настасьи Ивановны Толстой и ее великодушного супруга, графа Федора Петровича».
А вот еще откровение: «Графу Федору Петровичу с этою же почтою я напишу письмо. О, как бы мне не хотелось писать этих бездушных каракуль, которые выражают только одну чопорную вежливость и ничего больше. Графине Настасье Ивановне я не могу теперь писать: все, что бы я ни написал ей, и тени не выскажет того восторженного, сладкого чувства благодарности, которым переполнено мое сердце и которое я могу излить только слезами при личном моем свидании с нею».
Или: «Ходил к Трубецкому, весьма милому князю-человеку, и не застал его дома. Обедал у Н. К. Якоби, а после обеда в театре слушал, между прочим, увертюру из „Роберта“».
Ну и главный вопрос: почему наш великий поэт в каждом своем произведении, провозглашая любовь к Украине, после ссылки так и не приехал на родину? Где тяга «пророка украинской нации» к милому краю и его народу, которых он так старательно окропил слезами в своих произведениях? А нигде. Нет ее. Ему и без этого хорошо жилось на дармовых харчах «москалей».
Шевченко пишет: «Но почему же не верить мне, что я хоть к зиме, но непременно буду в Петербурге, увижу милые моему сердцу лица, увижу мою прекрасную Академию, Эрмитаж, еще мною невиданный, услышу волшебницу — оперу. О, как сладко, как невыразимо сладко веровать в это прекрасное будущее».
А вот еще излияние: «Вот тебе и Москва! вот тебе и Петербург! и театр, и Академия, и Эрмитаж, и сладкие дружеские объятия земляков, друзей моих Лазаревского и Гулака-Артемовского!»
То есть, свое будущее наш пролетарий от искусства видит лишь вблизи от Эрмитажа. А где про Украину? Про несчастных крестьян, о которых он якобы думы думал, не доедая и не досыпая? Почему его так тянет к «москалям», которых он старательно презирал и ненавидел в своих стихах?
Вот еще: «13 ноября. Сегодня написал, а завтра отошлю просительное письмо Г[рафу] Ф. П. Толстому. Прошу его просить кого следует о дозволении мне жить в Петербурге и посещать классы Академии. Овсянников говорит, что при нужде я мог бы занять видное место между кропателями просьб».
Ни о каком возвращении на Украину он не думал! Он старательно унижался перед начальством, чтобы вернуться в логово «москалей» и там за их счет комфортно и сытно тунеядствовать. Его манил блестящий Петербург, высшее общество, и все, что он хотел, это остаться в столице Российской империи до конца своих дней. О чем и свидетельствует его письмо.
Иногда все же в его странный мозг приходят мысли о том, что глупо, в общем-то, он распорядился своим дарованием: «Самому теперь не верится, а действительно так было: я — из грязного чердака, я — ничтожный замарашка — на крыльях перелетел в волшебные залы Академии художеств. Но чем же я хвалюся? чем я доказал, что я пользовался наставлениями и дружескою доверенностью величайшего художника в мире? Совершенно ничем... И что же я делал? Чем занимался я в этом святилище? Странно подумать. Я занимался тогда сочинением малороссийских стихов, которые впоследствии упали такой страшной тяжестью на мою убогую душу».
Это да, вот что из себя исторгала убогая, переполненная злобой дворняжки душа врожденного холопа:
Кацапа звідусіль жени!
Хай здохне в ямі при дорозі!
Ти подаєш йому води,
а він вже сере на порозі!
P.S.: А в Петербурге все еще несут цветы к памятнику Шевченко…
Елена Ясная,
Читайте нас: