Пусть всегда будет мама!
Проживая уже двузначное число лет в теперь недружественной России европейской стране, я бы хотела высказаться на одну из популярных на «Альтернативе» тем, а именно — тему духовного загнивания Запада. По географическим причинам мне это ближе, чем СВО в Украине, ибо аз есмь аки чукча: что вижу — о том и пою. Вернее, того и бичую.
Хочу отметить: я стараюсь до последнего придерживаться принципа «можешь не писать — не пиши». Чай, все давно сказано, по большей части еще Аристотелем сотоварищи. Но если даже им наболело, что взять с меня?
Итак, загнивание. Представьте себе кусок сыра с «благородной» плесенью, который в силу неправильного хранения обзавелся плесенью «плебейской». Отличить одну от другой по виду, запаху и вкусу сможет не каждый и по незнанию, бывает, приходится сыр употреблять. Уже потом желудок непременно намекнет, что брынза второй свежести не имеет. Так и с загниванием — оно неизменно рядится в тогу «универсально правильных» идей.
Кто в своем уме станет спорить, что угнетение черных (женщин, геев, детей, стариков, животных) — это плохо? Или что нашу планету нужно беречь? Или что война — это трагедия? Полагаю, согласятся «не только лишь все». Однако это как в маркетинге: скажи «да» трижды — и в четвертый раз тебя жестко поимеют. Внезапно пресловутых черных оскорбляет даже слово black как таковое, детям нужно разрешать менять пол чуть ли не с пеленок, атомные электростанции следует заменить ветряными мельницами, а война плоха ровно настолько, насколько широко ее освещают в медиа. Сколько там, говорите, на сегодня убитых в Йеменской войне? Не знаете? Вот и я тоже.
Лично для меня ощущение абсурда, в который зашла западная т.н. информационная повестка, достигло апогея при прочтении популярных инстаграм-аккаунтов на тему материнства. Слово «мама», если кто не в курсе, не соответствует современной инклюзивной терминологии. Теперь это — внимание! — «рожающий родитель» (birthing parent) или «кормящий родитель» (lactating parent). Мне страшно представить, какие именно безутешные меньшинства оскорблены термином «мать». Геи? Люди, имеющие женские половые органы, но считающие себя мужчинами? Какие-нибудь небинарные флюидные пансексуалы? За них я вам не скажу, но однозначно оскорблена я. Я категорически не желаю становиться «рожающим родителем», «менструирующим человеком» и прочей нечистью. Я — МАТЬ, мать вашу! ЖЕНЩИНА! И этим я права, черт побери! И не для того я, пардон, кормлю грудью еще одну маленькую женщину, чтобы она выросла в «индивида, способного к лактации».
Кстати, чтобы полностью раскрыть тему груди: «breastfeeding» нынче принято писать, как «breast/chestfeeding». Я даже не хочу это переводить. Надо думать, вы можете груди не иметь, но ею кормить. Вероятно, это касается еще каких-нибудь квазисексуалов, отрицающих в себе Грудь. Я вопрошаю, когда за всеми этими «наполеонами», пардон, гендерами, явятся санитары из психушки? Когда общество заново созреет до осознания того, что пенис — это все-таки пенис? И если он у вас есть, вам не быть, в силу физических, а не личных причин, ни рожающим, ни кормящим родителем? Не быть, кем бы вы себя не считали. И если мы сойдемся на том, что «мужчина» и «женщина» — это в первую очередь определенный набор анатомических признаков, то вся эта байда с ихними гендерами не имеет никакого смысла. Природе как бы чихать на ваш внутренний мир уникальной снежинки, саморефлексию и прочие страдания юного или не очень Вертера. Имеем пенис или его отсутствие. Тчк.
Супруг мой (это слово нынче любят заменять «партнером», но я бы сразу за такое била в «чан»), надо сказать, не разделяет мою ажитацию. «Да не обращай ты внимания, — говорит. — Это все суета сует и пройдет». Я бы и рада, честно. Но как женщина, обладаю, во-первых, более вздорным характером, а во-вторых, не уверена, что так уж пройдет. Вернее, мне мнится во всех этих рожающих и кормящих партнерах более глобальная и грозная тенденция. Опасно подменять факты одними сплошными точками зрения. Сегодня точкой зрения определяется ваш пол, возраст или мораль, завтра — состав преступления. А чего такого? Как пела незабвенная Вэлма в «Чикаго»: «It was a murder, but not a crime». Сегодня мы перестаем лечить «наполеонов», завтра уважаем педофилов, а потом с почтением относимся к серийным маньякам. «Они так видят мир», что поделать? Из того же «Чикаго», кстати: «Он видел себя артистом. А я видела его мертвым».
Ярким примером того, куда заводит эта модерная духовная гнилость людей со слабой психикой, является одна популярная (в недалеком прошлом) американская актриса. Назовем ее Роза Родригес, дабы никого не обидеть. Я с ней знакома благодаря многолетнему просмотру рекордно успешной ТВ-эпопеи. Играла она там доктора-ортопеда, и играла весьма неплохо. До этого имела активную карьеру на Бродвее, прекрасно пела и радовала глаз. Была также неоригинально замужем за мужчиной. В сериале ее в какой-то момент возвели в лесбиянки, но даже это Розу не портило. Однако многолетний опыт с таким персонажем привел к тому, что мадам сначала вышла из чулана как бисексуалка, а потом как не-бинарная квир-личность. Отрезала длинные волосы и стала одеваться в стиле «ни рыба, ни мясо». И, естественно, открыла столько новых граней своей личности, что стала именовать себя в множественном числе — «они». Муж, разумеется, сбежал. Есть подозрение, что сначала он стал «партнером», потом — «цисгендерным потенциально не-кормящим родителем», а потом уже «самоустранился», не выдержав такой нагрузки. Да и глаз Роза радовать резко перестала.
Параллельно ее профессиональная деятельность, до этого увенчанная множественными наградами, выродилась в аж две роли в сериалах — конечно, небинарного персонажа, сиречь, самой себя. Что характерно, сыгранных настолько бездарно, что даже ЛГБТ-комьюнити приняло их весьма прохладно. Вероятно, лгбтшники подозревают, что тетя не столько квир, сколько — ку-ку. Кроме этого, Роза занята активной поддержкой секс- и гендерных меньшинств, бесконечным осознанием своей уникальности и фотографированием своих же небритых ног аки некоего акта Любви к Себе. Я их, к сожалению, видела и должна констатировать, что иногда волосатые ноги — это просто волосатые ноги, а никакой не акт.
Сама героиня явно считает вышеописанный процесс развитием и освобождением своей незаурядной личности от неких оков. Я называю это деградацией и вырождением. Чем, собственно, и чреваты все эти танцы с бубнами вокруг личных местоимений и, простите, гениталий в масштабах всего общества. Кому это нужно — тоже в целом понятно, к конспирологам не ходи. Роза Родригес едва ли задумается о ценах на бензин и том, насколько в них повинен Путин. Еще меньше она озаботится проблемами голодающих детей Африки или тем, насколько справедливы войны, ведомые ее правительством. Розе сильно не до того — она слишком погружена в свой внутренний мир. По-моему, ей даже не до каких-то там романов, кроме романа с самой собой.
В итоге из движущей силы человечества (потенциальной матери) имеем ее, человечества, тупиковую ветвь. Из профессионала имеем самозацикленного инфантила. Наконец, из красивой женщины имеем нечто, чему правильное местоимение не «они», а вовсе даже «оно». Зато ему можно впаривать любую чушь под грифом «демократично, инклюзивно и толерантно». Что и требовалось доказать?
Я искренне надеюсь, что эта ветвь действительно тупиковая. В тупиках поелику не живут, но стараются из них выйти. Не в пример многим энтузиастам я не считаю, что выход этот — непременно ядерный. Розе и прочим веганам, квирам, трансам и кормящим чем-там-у-них-вместо груди мозги на место может вставить обычный легкий голод. В смысле, когда нечего кушать. И когда умение что-то делать руками, а не вести блог, трепать языком или клепать контент в пауэрпойнте, снова станет необходимым для выживания. Зуб даю, что стоящие у конвейера или плавильного станка мало размышляют о волосатости своих ног как способе самовыражения. Равно как и том, достаточно ли они себя любят. Бешение с жиру в принципе сильно затруднено, если налицо недоедание. И лично я амбициозно планирую дожить до времен, когда из бланков всяческих формуляров исчезнет идиотское «diverse» в графе про гендер, поскольку обществу станет тупо не до подобной ахинеи.
По другой версии, ультимативные индивидуалисты вроде Розы закуклятся аки выбегалловский кадавр, и поглотят мир. Но мир, где нет места слову «мама» — он кому-то нужен?
Маргарита Кабак,
