14-16 февраля состоялся первый за два десятилетия государственный визит иранского президента Эбрагима Раиси в Китай.
Президент Раиси принимает официальное приветствие от китайского коллеги. Фото: presstv.ir
Основной целью визита в администрации Раиси называли завершение работы над 25-летним планом стратегического партнерства и укрепление экономических отношений с Китаем. Иранского президента сопровождали многие члены правительства, в том числе министры иностранных дел, экономики, транспорта, нефти, сельского хозяйства и торговли. В составе делегации были также ведущий переговорщик по ядерной программе Ирана и глава Центрального банка Ирана.
Были подписаны 20 документов о сотрудничестве в различных областях.
Интервью президента Раиси по возвращении в Тегеран из поездки в Китай. Фото: mfa.ir
Си и Раиси в эти дни неоднократно упоминали о 25-летнем соглашении о стратегическом сотрудничестве, которое их страны подписали в 2021 г. и в соответствии с которым Китай обязался инвестировать 300-400 млрд. долларов в иранскую нефтяную, газовую и нефтехимическую промышленность. Выполнение этих планов задерживается, и отсутствие конкретных договоренностей в Тегеране вызывает разочарование.
Это стало ясно из интервью президента Раиси по итогам визита. Отмечая близость с Китаем в сфере безопасности на региональном и международном уровнях, он с резкой нотой отозвался об экономических итогах своей поездки: «Развитие отношений между Ираном и Китаем продвигается вперед, но то, что сделано, это далеко не то, что должно быть сделано…»
Речь идет, прежде всего, об инвестициях из Китая. Пекин может не соглашаться с санкциями США против Ирана, но китайские компании не рискуют быть отрезанными от американской финансовой системы. В то время как у Ирана нет других вариантов такого масштаба, кроме Китая, у китайского бизнеса недостатка в дружественных партнёрах не наблюдается. К примеру, в первой половине 2022 г. Саудовская Аравия получила 5,5 млрд. долларов инвестиций и контрактов в рамках китайской инициативы «Один пояс, один путь» (для сравнения: китайские инвестиции в Иран в первый год президентства Раиси составили всего 162 млн. долларов).
Подписание 25-летнего документа о сотрудничестве между Ираном и Китаем в 2021 г. изначально считалось поворотным моментом в отношениях между двумя странами. Однако по прошествии почти двух лет с момента подписания этого соглашения и его слабой работоспособности стали возникать подозрения: либо нет необходимых площадок для реализации положений подписанного документа, либо китайская сторона не хочет рисковать в условиях режима санкций.
В торгово-экономических отношениях это не так заметно, Китай является для Ирана крупнейшим партнером. По данным иранских таможенных органов, за последние 10 месяцев экспорт Ирана в Китай составил 12,6 млрд. долларов, а импорт товаров из Китая – 12,7 млрд. долларов. То есть торговля двух стран идеально сбалансирована. Однако Ирану Китай нужен больше, чем Китаю Иран; доля Ирана в общем объеме мировой торговли Китая в прошлом году составила всего 0,25%. Эта асимметрия негативно влияет на перспективы.
Почему при этом Пекин старается не разрывать свои экономические отношения с Ираном? В иранском экономическом издании Donya-e-Eqtesad отмечают, что ответ следует искать в «китайских представлениях о постсанкционном периоде». Якобы Пекин хочет сохранить свои позиции в Иране и в будущем, если санкции против Тегерана будут сняты. Действительно, модель поведения КНР в последние годы показывает, что эта страна готова идти на политические риски, чтобы обеспечить в долгосрочной перспективе свои интересы. Между Ираном и Китаем создалось уникальное партнерство, которое для Тегерана невозможно (или нелегко) реализовать с любой другой страной.
Знаменитая башня Азади подсвечивается в ознаменование китайского Лунного Нового года в Тегеране, 31 января 2022 года. Фото: globaltimes
А для Китая значение Ирана как партнёра заключается в иранских возможностях в области технологий, в обширном и слабо освоенном рынке (население 80 миллионов человек), в богатых минеральных ресурсах, включая нефть и газ, в важном геостратегическом положении. Ни одно из государств Персидского залива в данном отношении с Ираном не сравнится.
В США это понимают. В докладе Heritage Foundation администрации Байдена предлагается максимизировать политические, экономические и внешнеполитические издержки Поднебесной, связанные с её поддержкой Ирана. Даются рекомендации ужесточить санкции в отношении Ирана, задействовать вторичные санкции в отношении импорта Китаем иранской нефти, прекратить политику возрождения Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), оказывать максимальное давление на иранский режим.
Иранские газеты о визите президента Раиси. Фото: mehrnews.com
Выход администрации Трампа из СВПД в 2018 г. предоставил иранским сторонникам твёрдой линии неопровержимые аргументы в пользу того, что Западу нельзя доверять. Политика тогдашнего президента Хасана Роухани, который сделал ставку на нормализацию отношений с Западом, представляется ошибочной.
Связи Ирана с Россией и Китаем становятся все более тесными. Внешняя политика Ирана больше не следует доктрине «Ни Востока, ни Запада», существовавшей со времени победы Исламской революции 1979 г. Новый президент Раиси не перезагружает международные отношения Ирана, а ведёт линию, закрепленную в новой иранской доктрине «Поворот на Восток». Иранское руководство рассматривает такой подход как идеологическую основу для внешней политики, открывающей доступ к мировым рынкам и обеспечивающей противодействие западным санкциям.
В Вашингтоне, конечно, не стесняются заявлять, что будут всячески препятствовать международной торговле с Китаем, только звучит это странно: всё-таки Китай не только для Ирана, но для большинства стран мира – крупнейший торговый партнёр, его теперь никем не заменишь.
