Китай падает и тянет вниз Россию

В понедельник продолжился «ценопад» на мировом рынке углеводородов. Стоимость мартовских фьючерсов на североморскую нефтяную смесь марки Brent снизилась до 33,24 доллара за баррель. Февральские фьючерсы на нефть марки WTI могут побить собственный антирекорд десятилетней давности. 11 января их уже можно было приобрести по цене всего 32,55 доллара за «бочку».

Эксперты связывают продолжение понижательного тренда 2015 года с неблагоприятными оценками перспектив китайской экономики. Дело в том, что Китай выступает вторым по величине в мире потребителем нефти после США. Соответственно, экономическое состояние КНР оказывает непосредственное влияние на уровень спроса на нефтяных рынках.

В случае продолжения наметившегося спада проблема избытка предложения энергоносителей для стран-экспортёров (включая Россию) обострится. Заявление главы Центра исследования развития при Госсовете КНР Ли Вея дополнительно подстегнуло «медвежьи» настроения на мировых сырьевых площадках. По мнению китайского официального лица, КНР будет сложно в период с 2016 по 2020 год достигнуть экономического роста выше 6,5%. Напомним, на протяжении почти трёх десятилетий ВВП, производимый «мировой фабрикой», почти ежегодно увеличивался на 10%.

Впрочем, товарища Ли Вея трудно обвинить в алармизме — о завершении эпохи «китайского экономического чуда» свидетельствует состояние китайского фондового рынка, который, по-прежнему, серьёзно лихорадит. Котировки местных компаний ползут вниз. Так, по итогам торгов 11 января основной фондовый индекс Shanghai Composite снизился на 5,32%. Высокотехнологичный индекс ChiNext рухнул сразу на 6,34%. В свою очередь, индекс SZSE Component на Шэньчжэньской бирже, где торгуются акции большинства крупнейших и наиболее ликвидных госкомпаний просел на 6,21%.

Торможение одного из основных «локомотивов» мировой экономики (КНР, США, ЕС) не осталось незамеченным игроками на региональном рынке стран АТР. Японский индекс Nikkei 225 опустился на 0,39%, гонконгский Hang Seng — на 2,33%, южнокорейский Kosdaq — на 1,11%, тайваньский Taiex — на 1,34%, сингапурский Straits Times Index — на 2,11%.

Заместитель генерального директора Центра политической информации Алексей Панин отмечает, что для китайской экономики падение цен на энергоносители это благо.

— Поскольку оно позволяет снижать издержки и направлять высвободившиеся денежные ресурсы на инвестиции.

— Почему в таком случае указанный драйвер экономического роста в Китае не работает?

— Об этом я скажу отдельно. Хотел бы заметить, что у многих специалистов давно возникают вопросы по поводу завышения официальной экономической статистики ведомствами КНР. 10% экономического роста на протяжении трёх десятилетий — это очень серьёзный показатель.

На фоне того спада, который наблюдался в этой стране во втором полугодии 2015 г., показать экономический рост на уровне 6,5% будет практически невозможно. Представители делового сообщества стран АТР ставят под сомнение такой прогноз. По данным наших коллег из этого региона, Китай стагнирует или, вообще, показывает отрицательные темпы роста.

— На чём основана такая оценка?

— Есть такой важный индикатор экономического состояния как грузоперевозки. Они сократились в прошлом году.

Не менее показательны панические настроения на китайских фондовых площадках. Трудно поверить, что в Китае на высшем руководящем уровне собраны гении, которые способны обеспечить рост в любой ситуации. Лично у меня есть подозрение, что официальная статистика в КНР приукрашивает действительность.

И это несоответствие превращается в глобальную макроэкономическую проблему. Безусловно, китайская экономика сильно пострадала от лопнувшего «пузыря» на фондовом рынке. Это явление изучено уже «вдоль и поперёк». О чём тут можно говорить, если на фондовые площадки выходили даже люди, которые не умеют читать. Все хотели заработать на фальшивом росте. В то время, когда многие позиции следовало закрывать, а не открывать.

— Если всё так плохо, то почему китайская экономика ещё держится на плаву?

— Что означает экономический рост, вообще? Он может быть обеспечен двумя способами. Либо за счёт пропорционального увеличения рабочих мест. И, как следствие, роста производства товаров и услуг. Второй вариант — это повышение производительности труда на соответствующую величину. Трудоспособное население Китая не увеличивается такими темпами, чтобы можно было обеспечить рост экономики на пресловутые 7%.

— Это как-то связано с нашумевшим решением «разрешить» китайским семьям рожать второго ребёнка?

— На самом деле, не исключено. С другой стороны, резко изменился демографический профиль китайского населения. Если существующая тенденция сохранится, то может возникнуть ситуация, когда на полмиллиарда пенсионеров будут приходиться 400 млн. граждан трудоспособного возраста. Так что для Китая проблема старения населения острее, чем в США или в России.

Возвращаясь к заявленной теме. Едва ли рост экономики КНР в наступившем году будет отрицательным, но и запланированных 6,5% достичь не удастся. Скорее всего, будет стагнация.

— Как это отразится на состоянии российской и мировой экономики?

— Разумеется, негативно. И дело даже не в том, что Китай будет снижать энергопотребление. Всё-таки углеводороды (ВСТО, «Сила Сибири») законтрактованы на долгий срок. И если нефть можно купить не только в России, то газ это в большей степени региональный товар. Хотя по мере развития рынка СПГ, он тоже становится более доступным.

Проблема в том, что после обострения конфронтации с Западом и начала санкционной войны мы рассчитывали переориентировать свои экономические связи на Китай и соседние страны региона. То есть, совершить пресловутый «разворот на Восток». Наибольшие ставки делались на торговлю с Китаем. Однако товарооборот между нашими странами в прошлом году не только не увеличился, а даже упал на треть. Вдобавок выяснилось, что Китай в качестве инвестора тоже не слишком надёжный партнёр. Если Пекин и даёт деньги, то только под выгодные для себя логистические проекты.

Причем аналогичная ситуация складывается во всём Азиатско-Тихоокеанском регионе. Неслучайно, что почти одновременно с обвалом на китайских биржах, просели фондовые индексы в таких странах как Южная Корея, Сингапур, Малайзия, Япония, Тайвань.

Так что повернуть на Восток будет проблематично. Нам придётся конкурировать здесь как с имеющимися игроками, так и с новыми. Речь идёт о создаваемой США зоне Транстихоокеанского партнёрства. Фактически это будет американская вотчина. Поэтому чудес ожидать не стоит.

Не думаю, что экономический спад в КНР приведёт к замораживанию совместных энергетических проектов (кроме, возможно, строительства газопровода «Алтай). Поскольку в масштабах китайской экономики они незначительны. Другое дело, что вкупе с неблагоприятной ценовой конъюнктурой их рентабельность для РФ может сильно уменьшиться.

Директор российско-китайского центра Финансового университета при Правительстве РФ Николай Котляров считает, что китайская экономика была обречена на спад.

— Этот тренд просматривался еще в 2012 году, о чём говорили на съезде компартии КНР. Снижение темпов роста связано с целым рядом факторов. Главным образом, оно обусловлено структурной перестройкой китайской экономики.

— В чём она заключается?

— Приведу пример — китайцы начинают вкладывать серьёзные деньги в экологические технологии. Не секрет, что уровень загрязнения окружающей среды в Китае превысил все допустимые пределы. В Пекине стоит такой смог, что люди ходят по городу в респираторах.

Вторая проблема — это удорожание рабочей силы. В результате многие инвесторы переносят производства в более дешевые страны Юго-Восточной Азии.

— Это весьма странно — в Китае большая часть населения до сих пор проживает в сельской местности. Разве это не говорит о том, что потенциал рынка дешёвой рабочей силы в КНР ещё не исчерпан?

— Действительно, многие сельские жители, по-прежнему, перебираются в города и демпингуют на рынке труда. Внутренняя миграция в Китае составляет около 100 млн. человек в год. Это создаёт немалые трудности, связанные с перенаселённостью и растущей нагрузкой на инфраструктуру городов (дороги, транспорт, жильё). Решение этой проблемы также требует огромных вложений.

В Китае активно возникают посёлки городского типа. Это своеобразные барьеры на пути крестьян в крупные города. Просто жители деревень перестают заниматься сельским хозяйством, а работают на местных промышленных предприятиях. Понятно, что переобучение, инвестиции в производство требуют больших средств.

Третий важный фактор — это замедление мировой экономики. Многие экспортные китайские товары после кризиса, который начался в 2008 году, перестали находить спрос на внешних рынках. В первую очередь, на американском.

— Власти США, как известно, примерно в то же время поставили задачу реиндустриализации своей экономики…

— Абсолютно верно. Это была антикризисная мера. С другой стороны, Вашингтон проявлял недовольство растущей зависимостью от импорта из страны, которая воспринимается чуть ли не как главный геополитический конкурент Америки. Хотя китайские товары до сих пор объективно дешевле американских.

Тем не менее, многие ТНК, которые ещё в 1980 гг. перенесли своё производство в Китай, сегодня занимаются промышленной «репатриацией». Китайцы почувствовали уязвимость своего положения от западных рынков сбыта и объявили в 2008 году программу стимулирования платежеспособного спроса в самом Китае.

В результате в стране появилась избыточная рабочая сила. Снижение динамики роста ВВП на 1% в год приводит к тому, что без работы остаются от 20 до 30 млн. человек.

— С чем тогда связано удорожание рабочей силы — рост безработицы, по идее, даёт противоположный эффект?

— Для китайских властей приоритетной задачей остаётся поддержание социальной стабильности, чтобы избежать повторения событий 1989 года. Вот почему они просто вынуждены финансировать убыточные госпредприятия, на которых работают миллионы людей.

Низкие цены на сырьё в таких условиях уже не играют роль экономического «локомотива». После 2008 года, когда американская экономика резко просела, китайцы фактически «тащили» за собой вверх весь мир. Они продолжают это делать и сейчас, но в меньшей степени. Зато в прошлом году американцы оказались в плюсе.

— Поможет ли китайским экспортёрам девальвация юаня?

— Думаю, что летняя девальвация была согласована с МВФ. Поскольку юань был включен в состав корзины резервных валют. С другой стороны, американцы, конечно, всегда болезненно реагируют на ослабление юаня. Хотя в последние лет десять он только рос. Тем не менее, в Минторговли США считают, что китайцы пытаются демпинговать.

При этом существуют определённые ограничители для девальвации китайской валюты. Потому что американцы сразу начинают вводить разного рода ограничения, закрывая свой рынок от китайских товаров.

Что касается России, то девальвация юаня играет нам на руку — рубль сильно ослаб, что привело к удорожанию китайских промышленных товаров.

— Зато мы получаем пространство для манёвра в рамках импортозамещения…

— Не уверен, что нам удастся этим воспользоваться. Это связано и с падением платежеспособного спроса в РФ, и с запретительно высокими процентными ставками по кредитам, и много с чем ещё. Многие люди просто перестали покупать китайские товары, некоторые фирмы распродают склады и банкротятся. С точки зрения интересов импортёров, полегчавший юань это совсем неплохо.

Безусловно, торможение экономики КНР усугубит и без того крайне неблагоприятную для бюджета РФ ситуацию на мировом рынке энергоносителей и сырья.

До 2015 года Китай был нашим ведущим торговым партнёром с товарооборотом почти в $ 98 млрд. Больше мы торговали только со странами ЕС, взятыми совокупно. В этом плане мы не заинтересованы в торможении китайской экономики. Я считаю, что меньше 6% в год точно не будет. Китайцы просто не могут себе этого позволить. Другой вопрос, что рост будет иметь экстенсивный характер. Компартия будет любыми средствами поддерживать занятость населения.

Москве же сделать однозначную ставку на Китай не получится. Пресловутый «восточный разворот» — это больше из разряда публичной риторики в ответ на введение санкций со стороны Запада. В реальной жизни России всё равно придётся проводить диверсифицированную экономическую политику. И, вообще, нужно больше рассчитывать на себя. Не надеясь, что Китай будет «тащить» российскую сырьевую экономику или поможет модернизировать её.

Кстати, если на китайских биржах дешевеют акции местных компаний, можно было бы воспользоваться этой ситуацией и приобрести некоторые из них. Хотя китайский фондовый рынок практически закрыт для иностранцев. Власти предъявляют достаточно серьёзные требования для входа институциональных инвесторов.

Василий Ваньков

Фото: AP/TASS