Идея создать гвардейскую морскую часть была реализована в правление Александра Первого в 1810 году. Первоначально это был батальон из четырех рот, из состава которого должны были комплектовать экипажи царских яхт. Само собой, также гвардейцы несли караульную службу, охраняя Высочайших Особ, и участвовали в боевых действиях. Получив казармы в центре Петербурга, лучших офицеров и моряков, новый флотский экипаж был вполне боеготов к лету 1812 года, когда грянула Отечественная война.
Флота у Наполеона не было, и воевать гвардейцам пришлось на суше, в качестве понтонной части 2 армии. Всему виной образец – гвардейский экипаж наш, копировал аналогичный у французов, а экипаж Наполеона был прежде всего инженерной частью. Так что гвардейские моряки России в ту войну занимались делом далеко не морским – сжигали и строили мосты, от границы и до самого Бородино. А дальше был Заграничный поход, с которого экипаж, правда, возвратили морем, на фрегате «Архипелаг»», но именно в качестве пассажиров, а в остальном всё та же инженерная служба. Служба отважная – георгиевское знамя и Кульмский крест тому свидетели, но ни разу не морская.
Отдельная строка истории Экипажа – восстание декабристов, в котором экипаж активно участвовал, причём участвовал автономно. Дело в том, что в его рядах возникло отдельное тайное общество ещё в 1824 году, общество, связанное с Северным, но со своими Статутами и планами. 14 декабря на Сенатскую площадь матросы на свою беду вышли...
Моряки не стали пристраиваться к каре Московского полка. Они расположились прямоугольником между Московским полком и строившимся Исаакиевским собором. Несколько часов простояли моряки на площади. А потом в неподвижные ряды Гвардейского экипажа ударила картечь... После разгрома восстания офицеры Гвардейского морского экипажа сговорились, ничего не рассказывая о своей революционной деятельности, представить выход на площадь как результат искренней преданности законному наследнику Константину, неверия в его отречение и нежелания изменять первой присяге.
А дальше снова были войны, и снова гвардейские моряки их не пропускали, но как часть сухопутная. В умах руководства Империи они были понтонерами. Нет, в мирное время моряки-гвардейцы ходили в морские походы, ходили часто и неоднократно, но в случае войны экипаж превращался в понтонерскую часть. Так продолжалось до 1877 года, когда помимо обычных понтонерских дел моряками экипажа укомплектовали минный катер «Шутка».
Шутка вышла действительно неплохая – в отличие от прочих катеров, «Шутка» была катером прогулочным, и для боёв неприспособленным. Тем не менее гвардейцы справились:
Рано утром 7 июня 1877 года отряд катеров направился к острову Мечка ставить минное заграждение в районе, намеченном для переправы русских войск. Из турецкой крепости Рущук тотчас выбежал пароход «Эрекли» с восемью пушками и сотней солдат на борту. Пароход шел самым полным, явно намереваясь смять катера.
«Эрекли» стал первой морской победой русских гвардейских моряков. Победой, одержанной спустя 67 лет после создания экипажа. Командовал катером лейтенант Скрыдлов – будущий командующий Тихоокеанским флотом, на борту находился художник Верещагин. Дальше гвардейская «Шутка» занималась патрулированием, выходила в неудачную атаку на турецкий монитор...
Время менялось, менялся и экипаж, в нём появилась машинная команда, и всё больше с части понтонной он превращался в часть морскую, источник комплектования экипажей кораблей, и не только яхт, а и боевых. В Русско-японскую войну гвардейцы полностью укомплектовали экипажи броненосца «Александр III», и частично – броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» и вспомогательного крейсера «Урал». Моряков ждала Цусима.
По сути экипаж в том сражении потерял лучшие кадры – из моряков «Александра III» выжило всего лишь несколько человек, которые ещё до боя были переведены на пароход «Олдгамия». Согласно рапорту прапорщика Леймана, единственного офицера броненосца, пережившего войну:
Доношу вашему высокоблагородию о нижеследующем: 6 мая 1905 года по приказанию командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-Адмирала Рожественского я перешел с эскадренного броненосца «Император Александр III» на призовой пароход «Ольдгамия» в качестве вахтенного начальника. Командиром парохода «Ольдгамия» был прапорщик Трегубов с эскадренного броненосца «Князь Суворов», старший офицер — прапорщик Потапов — с эскадренного броненосца «Ослябя» и механик — прапорщик Зайончковский вспомогательного крейсера «Урал». Команда состояла из верхней и машинной команды, взятых с эскадры, в числе 37 человек, в том числе и боцман.
Лейман успел ещё повоевать на Сахалине, где и попал в плен. Пережили бой и часть гвардейцев других кораблей, судьба же «Александра III» была героической и ужасной, они погибли, но не сдались, как и обещал до похода их командир – капитан первого ранга Бухвостов.
В междувоенное время экипаж пришлось восстанавливать практически с нуля, а в Первой мировой войне моряки-гвардейцы снова воевали и на суше, и на море. Часть моряков ушли на корабли, с их числа были укомплектованы экипажи крейсера «Олег» и эсминцев «Украйна» и «Войсковой», типа «Доброволец». Вторая же часть снова выступала понтонерами, воюя на фронтах и готовясь к десанту на Босфор. В Петербурге тем временем готовили пополнение и тем и другим. А дальше грянула революция:
Великий князь Кирилл Владимирович, с царскими вензелями на погонах и красным бантом на плече, явился 1 марта в 4 часа 15 минут дня в Государственную Думу, где отрапортовал председателю Думы М. В. Родзянко: «Имею честь явиться вашему высокопревосходительству. Я нахожусь в вашем распоряжении, как и весь народ. Я желаю блага России», — причём заявил, что Гвардейский экипаж в полном распоряжении Государственной Думы.
И последний командир Экипажа и будущий претендент на престол уже несуществующей Империи предметно доказал, что усилия поколений служилых может перечеркнуть один великий князь с красным бантом, который чуть позже снова станет махровым монархистом. А весной 1918 года часть, наряду с другими подразделениями Императорской армии, была расформирована.
Подводя же итоги более чем столетней истории Гвардейского экипажа – героические походы и героические бои, но совершенно неясная специализация, вызвавшая некую двойственность. Всё-таки соединять инженерную часть и моряков в некоего кентавра, пожалуй, не стоило. А в начале 20 века это и вовсе смотрелось анахронизмом, после углубления специализации в военном деле. И бесславный конец истории, вызванный, впрочем, амбициями одного из родственников императора, увидевшим в революции шанс на свою корону. К морякам экипажа-то какие претензии, если вёл их родственник Императора?
Роман Иванов
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Подпишись: