«…Наш выход один: чем быстрей, тем спасительнее — перенести центр государственного внимания и центр национальной деятельности (центр расселения, центр поисков молодежи) с далеких континентов, и даже из Европы, и даже с юга нашей страны — на ее Северо-Восток».
Это пишет не кто-то из теоретиков «развитого путинизма» и даже не министр Шойгу, хотя сходство этих начертаний с идеями окружения главы Российского государства очевидно. Это — одно из ключевых предложений «Письма вождям Советского Союза», посланного Александром Солженицыным пятого сентября 1973 года. И еще одна цитата: «Северо-Восток — тот вектор, от нас, который давно указан России для ее естественного движения и развития… Северо-Восток — это напоминание, что мы, Россия — северо-восток планеты, и наш океан — Ледовитый, а не Индийский, мы — не Средиземное море, не Африка, и делать нам там нечего! Наших рук, наших жертв, нашего усердия, нашей любви ждут эти неохватные пространства, безрассудно покинутые на четыре века в бесплодном вызябании… Северо-Восток — ключ к решению многих якобы запутанных русских проблем. Не жадничать на земли, не свойственные нам, русским, или где не мы составляем большинство, но обратить наши силы, но воодушевить нашу молодость — к Северо-Востоку, вот дальновидное решение. Его пространства дают нам выход из мирового технологического кризиса. Его пространства дают нам место исправить все нелепости в построении городов, промышленности, электростанций, дорог». А это уже продолжение тех же идей в сборнике статей «Из-под глыб» (Париж, 1974 год).
Сходство вовсе не случайное — немалое количество основополагающих идей этого русского знакового писателя и общественного деятеля легло в основу политики Владимира Путина. Причем сам Солженицын на закате своей жизни практически безоговорочно поддержал главного «кремлевского чекиста».
Возможно, для кого-то стала неожиданной такая благосклонность многолетнего политзаключенного, автора «Архипелага ГУЛАГ», ненавистника большевизма к Путину и его политике, зафиксированная, скажем, в интервью журналу Der Spiegel в 2007 году: «Владимир Путин был офицером спецслужб, но он не был ни следователем КГБ, ни начальником лагеря в ГУЛАГе. Международные же, „внешние" службы — ни в какой стране не порицаемы, а то и хвалимы. Не ставилась же в укор Джорджу Бушу-старшему его прошлая позиция главы ЦРУ… Путину досталась по наследству страна, разграбленная и сшибленная с ног, с деморализованным и обнищавшим большинством народа. И он принялся за вероятное — заметим, постепенное, медленное, — восстановление ее. Эти усилия не сразу были замечены и, тем более, оценены… Я и сегодня очень удручен той медленностью и неумелостью, с какой происходит у нас выстраивание местного самоуправления. Но оно все-таки происходит, и если в ельцинские времена возможности местного самоуправления фактически блокировались на законодательном уровне, то сейчас государственная власть, по всей ее вертикали, делегирует все большее число решений — на усмотрение местного населения…»
Еще более откровенная хвалебная речь, посвященная «спасению России», была пропета Путину в интервью «Московским новостям» в том же году: «При Горбачеве было отброшено само понятие и сознание государственности… При Ельцине, по сути, та же линия была продолжена, но еще и отягощена безмерным имущественным ограблением России, ее национального достояния, а также беспрепятствием и потакательством государственному хаосу. При Путине, не сразу, стали предприниматься обратные усилия для спасения проваленной государственности. Правда, некоторые из этих попыток сначала носили характер скорее косметический, затем стали проявляться четче. Внешняя политика, при учете нашего состояния и возможностей, ведется разумно и все более дальновидно. Предшественники Путина развалили государство, а он восстанавливает его, преодолевая тяжелое наследие прошлого, воплощая мечту о сильной России…»
И, наконец, в интервью телеканалу РТР о встрече с Путиным Солженицын подчеркнул: «Президент отлично понимает все неимоверные трудности, и внутренние, и внешние, которые достались ему в наследство и которые сегодня надо разрешать… У него нет никакой личной жажды власти… Он занят действительно интересами дела напряженно».
Нужны ли комментарии к тому, что для Солженицына демонтаж тоталитарной государственности означает демонтаж государственности вообще, а уничтожение местного самоуправления и самоуправления при Путине видится ему «делегированием полномочий местному населению»?
Еще раз повторю: для кого-то, возможно, это была неожиданность. Однако на самом деле речь шла о закономерностях. Ведь за три десятилетия до восхвалений Путину, воплотившему в себе государственные мечты Солженицына, последний стремился свернуть на обозначенный им путь… Леонида Брежнева. Да, это не шутка. «Уважаемый Леонид Ильич! — писал Солженицын пятого сентября 1973 года, посылая через окошко приемной ЦК свое письмо «вождям СССР». — Вы видите, что мое письмо написано не с публицистическим задором, не с упреками, а только с желанием убедить Вас. Я не теряю надежды, что Вы, как простой русский человек с большим здравым смыслом, вполне можете мои доводы принять, а уж тогда тем более будет в Вашей власти их осуществить. Если Вы решитесь на этот благодетельный шаг, на этот спасительный путь, то Россия в своей будущей истории не раз еще вспомнит Вас с благодарностью».
Феноменально! Начало 1970-х годов — это массовые репрессии против правозащитного движения в СССР и всех инакомыслящих, это короткий отрезок времени от подавления советскими танками «Пражской весны», это подготовка к «окончательному решению вьетнамского вопроса» в пользу тоталитарного коммунизма, это резкое усиление подрывной деятельности советских спецслужб в Западной Европе, где руками всевозможных «красных бригад» и «красных армий» Кремль пытался дестабилизировать ситуацию, а по возможности даже оторвать от «империалистического лагеря» ту или иную страну… Несмотря на это, генсек КПСС Брежнев для Солженицына «уважаемый» деятель, потенциально способный на колоссальные изменения в Советском Союзе. Почему? А потому, что он — простой русский человек с большим здравым смыслом. Других мотиваций нет. Уже тогда Солженицын был готов перейти в тоталитарный лагерь; более того — он и раньше демонстрировал свою толерантность к нему, признавая: «Я не вступился за Буковского, арестованного в ту весну. Не заступался за Григоренко. Ни за кого. Я вел свой дальний счет сроков и действий».
Одно из измерений того «дальнего счета» — завершение и подготовка публикации «Архипелага ГУЛАГ». Это еще как-то понятно, хотя не по-человечески молчать, когда репрессивная машина пытается раздавить, скажем, человека, который тебя считал единомышленником и соратником (имею в виду генерала Петра Григоренко).
Второе измерение — задуманная и уже начатая эпопея «Красное колесо», которая должна была охватить Первую мировую войну и русскую революцию, при этом показав пагубность стремлений ликвидировать в России монархию и ввести демократию. Некоторые сюжеты этого «колеса» стоит рассмотреть отдельно, несколько позже.
Третье измерение — проект переустройства России в конце двадцатого века.
Как по мне, проекты достаточно абсурдны, но при этом откровенно тоталитарны по своей сущности. Оцените-ка эти призывы к «вождям» СССР: «Допустите свободное искусство, литературу, свободное книгопечатание — не политических книг, Боже упаси! не воззваний! не предвыборных листовок — но философских, нравственных, экономических и социальных исследований… У вас остается вся непоколебимая власть, отдельная сильная замкнутая партия, армия, милиция, промышленность, транспорт, связь, недра, монополия внешней торговли, принудительный курс рубля, — но дайте же народу дышать, думать и развиваться! Если вы сердцем принадлежите к нему — для вас и колебаний не должно быть!…С каждым годом то же самое будет настойчиво предлагать вам жизнь — по разным поводам, в разное время, с разными формулировками, — но именно это. Потому что это осуществимый плавный путь спасения нашей страны, нашего народа».
Кто и где видел сочетание свободной мысли по сути с рабской жизнью? Какой-то «жареный лед»… Да и какова цена такому мнению, если свободная печать политических книг (а под эту рубрику можно подвести все, что захочет власть) должна быть запрещена? И как может народ «свободно развиваться», когда компартийная номенклатура сохраняет не только «всю непоколебимую власть», но и полный контроль над промышленностью, финансами, недрами, внешней торговлей, не говоря уже о репрессивных структурах? Такого не было даже в Китае, где партия, хоть и сохранила полную власть, но сама существенно трансформировалась.
Но главное для Солженицына было оспорить демократию и рыночную экономику. «Если Россия веками привычно жила в авторитарных системах, а в демократической за восемь месяцев 1917 года потерпела такое крушение, то, может быть, — я не утверждаю это, лишь спрашиваю, может быть, следует признать, что эволюционное развитие нашей страны от одной авторитарной системы к другой будет для нее естественней, плавней, безболезненней?» Эти слова сказаны уже в эмиграции, только есть в них лукавство: самодержавная империя — это не авторитарное государство в буквальном смысле этого слова, тем более, не сводился к авторитаризму большевистский тоталитаризм.
И наконец. Написанная в эмиграции, в 1990 году, брошюра «Как нам обустроить Россию». Какое политическое устройство предлагает Солженицын? А вот какое: «При географической обширности и бытовых условиях нашей страны прямые всегосударственные выборы законодателей в центральный парламент не могут быть плодотворны. Только выборы трех-четырехстепенные могут провести кандидатов и уже оправдавших себя и укорененных в своих местностях. Это будут выборы не отдаленных малознакомых людей, только и пофигурявших в избирательной кампании, но выборы по взаимному многолетнему узнаванию и доверию… Всеземское Собрание выдвигает и тщательно обсуждает несколько кандидатур из числа урожденных граждан государства и постоянно живших в нем последние семь-десять лет… Надо искать форму государственных решений более высокую, чем простое механическое голосование… В нашей истории для того есть прочное подобие: Земский Собор в Московской Руси. Соборность — это система доверия; она предполагает, что нравственное единство — возможно и достижимо…»
Мнение без голосования — вовсе не новинка. Например, у горцев Кавказа долго держался порядок не общего голосования, а — «опрос мудрых». Интересно только, кто будет определять «нравственное единство», кто и кого будет делегировать в число «мудрых», под чьим руководством будет происходить «взаимное многолетнее узнавание» и тому подобное? Нужно несколько десятилетий диктатуры, чтобы воплотить этот проект, не так ли? Следовательно, Путин — это и есть идеальный исполнитель «обустройства России» образцово-показательный «простой русский человек с большим здравым смыслом», достойный «вождь» народа обновленной страны. Вот только что имел в виду Солженицын под словами «народ» и «страна»? Но это — новый сюжет.
Продолжение следует
Сергей Грабовский
Подпишись: