Изображение носит иллюстративный характер
К заключительной декаде декабря 1941 года гитлеровские войска окончательно утратили способность добиться успеха под Москвой в формате ранее объявленного «блицкрига». Как хорошо известно, фиаско в Московской битве стало первым крупным поражением для Вермахта не только с начала Великой Отечественной, но и с 1 сентября 1939 года – «официального» начала Второй мировой войны.
При приближении к Москве в рядах немецких войск и их многочисленных союзников, решивших приобщиться к обретению новых «пространств для жизни на Востоке», царило приподнятое настроение, подогреваемое предыдущими победами и тыловой пропагандой о том, что «Москва если ещё не пала, то вот-вот падёт».
Однако реалии оказались иными. Получив несколько сокрушительных ударов, гитлеровские войска сначала опешили и даже не совсем поняли, что с ними произошло и откуда вообще у этих «разгромленных большевистских варваров» берутся люди и техника. Потом недопонимание стало переходить в дополнительную озлобленность, которая в свою очередь перешла в стадию принятия поражения. Однако у потерявшей в ходе наступления на Москву 229 тысяч солдат и офицеров группы армий «Центр» (до конца декабря 1941-го) это психологическое принятие соседствовало с уверенностью в том, что это просто какая-то досадная оплошность, которая непременно со временем будет исправлена… Однако зёрна сомнения всё же упали в почву. Уже далеко не все солдаты немецкой армии и её союзников были уверены в том, что РККА удастся разбить быстро, да и удастся ли вообще...
В Вермахте, где до сражения под Москвой не было случаев дезертирства (по крайней мере, они не особенно афишировались из-за достаточной редкости), именно в Московском сражении появились первые задокументированные (в конечном итоге) случаи бегства с фронта.
Когда первоначально с советской стороны послышались призывы сложить оружие, то на немецких позициях это вызвало лишь хохот. Но когда немецкие войска столкнулись с ударами, которые выкашивали личный состав с нарастающей эффективностью, призывы советской стороны некоторым представителям гитлеровской армии смешными уже совсем не казались.
Сдерживала от дезертирства в том числе немецкая пропаганда со снимками якобы замученных советскими солдатами тех, кто из состава Вермахта сложил оружие и сдался.
В такой щекотливой ситуации немецкие солдаты старались не сдаваться в плен РККА, а бежать с фронта в западном направлении. И вожделенной мечтой была Швейцария, провозгласившая, как известно военный нейтралитет. Но из подмосковных снегов и от промёрзшей земли, изрытой воронками от бомб и снарядов, до швейцарской тишины добраться было совсем не просто. Дезертиров отлавливали повсюду – от тыловых подразделений до крупных транспортных узлов. Однако и здесь ситуация для решивших бежать с Восточного фронта не была полностью безнадёжной.
Из немецких архивов известна история Антона Брандгубера, который, как сообщается, «так и не внял призывам властей и командования воевать за Рейх против большевизма». Обер-ефрейтор решил бежать в феврале 1942 года, когда его с сослуживцами отправили в качестве пополнения серьёзно поредевшей к тому моменту 45-й дивизии из Линца. До дивизии, к которой его приписали, солдат так и не дошёл. Потом говорил, что на него неизгладимое впечатление оказали увиденные колонны отступающих - трясущихся от холода, в прорванных шинелях и худых сапогах, деморализованных военных одного из разбитых соединений группы армий «Центр».
Брандгубер, улучив момент, зарыл в снег свою винтовку, футляр для противогаза, сумел напроситься в проезжавший армейский автомобиль, заявив, что ему нужно с поручением от командования на ближайшую станцию. В суматохе отступления водитель особенных расспросов не устроил.
Там, смешавшись с легкоранеными, Брандгубер оказался в вагоне поезда, который направлялся в Белоруссию. В Бресте, а потом уже и Варшаве, куда добрался на армейском тягаче, вручив водителю взятку в виде нескольких пачек папирос, немецкий ефрейтор встречался лицом к лицу с военными патрулями, которые поверили, что он «отстал от части и нагоняет свои войска». Из Варшавы бежавшему Брандгуберу посчастливилось добраться до Вены, откуда уже и до заветной Швейцарии рукой подать.
Известно о том, что от линии фронта до швейцарской границы обер-ефрейтор добрался за 10 суток, ещё и разживаясь хлебом в интендантских «обозах» как «отставший от дивизии».
Швейцарские правоохранители в начале 1942 года столкнулись с массовыми случаями «прибытия» солдат Вермахта с восточного фронта. На допросе обычно задавался главный вопрос: о причинах такого поступка. Брандгубер заявил, что «война – это вообще не его», что он хотел бы заниматься фермерством «на 8 гектарах земли в своей родной деревне в Австрии». В итоге Брандгубер и несколько сотен других дезертиров Вермахта в начале 1942 года обрели убежище в Швейцарии. «Пацифистские взгляды», о которых обычно заявляли дезертиры Вермахта, для швейцарской стороны на тот момент служили поводом не выдавать беглецов нацистской Германии, хотя их положение и оставалось весьма шатким. Кроме того, швейцарская сторона норовила использовать немецких дезертиров в качестве агентуры своей разведки. Но в этом плане Брандгуберу повезло - никаких обязательств, если верить архивным источникам, швейцарцы требовать с него не стали, видя его полную незаинтересованность как в военных, так и в околовоенных делах.
Володин Алексей
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: