Американским читателям, которые видят «позорный уход» своих войск из Афганистана и слушают натужные попытки президента Джо Байдена как-то оправдать устроенный беспорядок, наверняка «покажутся неприятно знакомыми» некоторые из критических замечаний Уинстона Черчилля о ситуации после Первой мировой войны, пишет на страницах The Economist историк и старший научный сотрудник Института Гувера Нил Фергюсон, автор книги «Гибель: политика катастрофы».
По мнению Фергюсона, те прогнозы и оценки, которые делает Черчилль в своём знаменитом труде «Надвигающаяся буря», могут оказаться довольно актуальными и для оценки современных событий. В частности, Черчилль с горечью упоминает «отказ признать неприятные факты», а также тягу политиков к популярности и успеху на выборах «вопреки жизненным интересам государства», подчёркивается в статье.
«Массы оставались погружёнными в невежество... а их лидеры в погоне за голосами не осмеливались наставить их на путь истинный», — в частности, так пишет Черчилль о победителях Первой мировой войны в «Надвигающейся буре». Такие настроения того периода в Великобритании стали результатом национального истощения и «имперского перенапряжения», отмечается в статье.
Ведь с 1914 года эта страна успела пережить мировую войну, финансовый кризис, а затем ещё и ужасную эпидемию «испанки», напоминает автор. «Посреди экономического ландшафта мрачно высились горы долгов. Хотя фунт стерлингов оставался господствующей мировой валютой, у него появились соперники. Из-за вопиющего неравноправия в обществе левые политики требовали перераспределения, если не полного социализма. А значительная часть интеллигенции пошла еще дальше, приняв коммунизм или даже фашизм», — пишет Фергюсон.
В этих условиях политическая элита предпочитала «закрывать глаза» на ухудшающуюся международную ситуацию. А между тем, «мировому господству» Великобритании уже начали угрожать соперники в Европе, Азии и на Ближнем Востоке — при этом система коллективной безопасности, основанная на созданной в 1920 году в рамках послевоенного урегулирования Лиге Наций, рушилась. Британская имперская казна пустела, поскольку пополнить ресурсы можно было лишь союзно, отмечается в статье.
«Результатом всего этого стала катастрофическая неспособность признать масштабы тоталитарной угрозы и накопить средства для сдерживания диктаторов», — подчёркивает автор. По его мнению, тяжёлый британский опыт может помочь нынешним поколениям понять будущее американской державы, хотя эта историческая аналогия далеко не идеальна. Традиционно американцы предпочитают учиться на собственной истории — однако сегодняшняя Америка во многом напоминает Великобританию времён Черчилля, несмотря на все различия, полагает Фергюсон.
Конечно, масса колоний и зависимых территорий, которыми Великобритания правила в 1930-х, не имеет реальных аналогов в США. «И благодаря этому американцы убеждают себя в том, что у них нет империи, даже выводя солдат и мирных жителей из Афганистана после 20-летнего присутствия на этой территории», — говорится в статье.
И разумеется, даже на фоне довольно высокой смертности от коронавируса, «национальная травма» Америки сейчас несопоставима с той, которую пережила Великобритания во время Первой мировой войны, унёсшей множество молодых жизней. Тогда почти 900 тыс. человек погибло, что составляло около 6% мужчин в возрасте от 15 до 49 лет, не говоря уже о 1,7 млн раненых, напоминает автор. Кроме того, перед США сейчас нет такой очевидной угрозы, какую представляла нацистская Германия для Великобритании.
Тем не менее, сходство просто поразительное — причём «одной неспособностью навести порядок в Афганистане оно не ограничивается», подчёркивает автор. Не случайно ещё в феврале 1930 года, когда из-за попытки «преждевременных» реформ в Афганистане вспыхнуло восстание, журнал The Economist писал: «Совершенно ясно, что ничего западного Афганистан больше не приемлет».
И возможные будущие последствия нынешней ситуации для американского государства «действительно пугают», говорится в статье: «За последние десятилетия уже столько книг и статей предрекали Америки упадок, что философия упадка превратилась в клише. Но опыт Великобритании между 1930-ми и 1950-ми годами напоминает, что есть судьба и похуже, чем мягкий постепенный упадок».
По мнению автора, аналогии прослеживаются и в наращивании громадных сумм государственных долгов, тем более что сегодняшний американский госдолг гораздо чувствительнее к изменениям процентных ставок, чем британский. Если же ставки действительно вскоре вырастут, то обслуживание американского долга обойдется заметно дороже, что приведёт к сокращению других частей федерального бюджета — и в первую очередь, расходов на оборону, предупреждает Фергюсон.
«И тут мы подходим к сути вопроса. В 1930-х годах Черчилль возмущался вечными отлагательствами властей: в ответ на растущую агрессию Гитлера, Муссолини и милитаристского правительства Японской империи правительство не перевооружалось, а, наоборот, проводило политику умиротворения», — говорится в статье. И не в последнюю очередь это было связано с тем, что быстрое перевооружение было невозможно из-за различных фискальных и экономических ограничений.
Кому-то мысли о том, что сегодняшняя Америка сталкивается с аналогичными угрозами — не только со стороны Китая, но ещё и России, Ирана и Северной Кореи — могут показаться фантастикой, но даже этот факт служит иллюстрацией сходства, подчёркивает автор: «Большинство американцев, как и большинство британцев в межвоенный период, даже в мыслях не допускают сейчас крупной войны с одним или даже несколькими авторитарными режимами, которая ляжет тяжким бременем на военные обязательства страны, и без того обширные».
Поэтому и прогнозируемое снижение американских расходов на оборону с 3,4% от ВВП в 2020 году — до 2,5% к 2031 году, похоже, вызывает смятение сейчас лишь у исследователей и почитателей Черчилля, отмечается в статье: «И им следует готовиться к столь же враждебному приему и обвинениям в разжигании войны, которые некогда обрушились и на самого Черчилля».
Ещё одна аналогия заключается в том, что перед сегодняшней Америкой стоит похожая проблема спада экономического производства. Если учесть паритет покупательной способности, который допускает более низкие цены на многие отечественные товары, то ВВП Китая ещё в 2014 году догнал ВВП Америки, подчёркивает автор. В долларовом эквиваленте американская экономика всё ещё лидирует, но по прогнозам, этот разрыв также будет сокращаться: уже в этом году ВВП Китая в долларах должен составить около 75% от американского, а к 2026 году — 89%, пишет The Economist.
При этом Китай представляет собой проблему посерьёзнее, чем когда-то бывший СССР, чья экономика даже на пике холодной войны по масштабам не превышала 44% от американской, говорится в статье. При этом Китай активно стремится догнать Америку в ряде технологических областей, применимых к сфере национальной безопасности, от искусственного интеллекта до квантовых вычислений, предупреждает автор: «Хорошо известны и амбиции китайского лидера Си Цзиньпина — наряду с давним идеологическим неприятием Коммунистической партией Китая свободы личности, верховенства закона и демократии».
В то же время опасность заключается в том, что само американское общество ещё не дозрело полностью до мысли о необходимости активно противодействовать китайской военной угрозе, уверен автор. И даже если Пекин вторгнется на Тайвань, то большинство американцев, вероятно, поддержат британского премьер-министра Невилла Чемберлена, который так охарактеризовал раздел Чехословакии в 1938 году: «В одной далёкой стране поссорились между собой люди, о которых нам ничего не известно», — говорится в статье.
Ещё одной важнейшей причиной британской слабости в межвоенный период было восстание интеллигенции и политической элиты против империи и традиционных ценностей в принципе — благодаря чему у нацистов коммунистов были все основания осознавать, что британцы «погрязли в самоненавистничестве» и не будут защищать свои принципы, констатирует автор. У современной «американской империи», возможно, нет колоний и протекторатов, однако ожидание мирового господства и «издержки из-за перенапряжения» очень похожи, отмечается в статье: «И левые, и правые в Америке либо высмеивают, либо осуждают идею имперского проекта».
При этом правые по-прежнему отстаивают традиционную версию основания республики — освобождение от британского владычества, одновременно отбиваясь от попыток «бдительных» левых превратить американскую историю в рассказ о «рабстве и сегрегации». И мало кто с обоих краев политического спектра ностальгирует по эпохе «глобальной гегемонии», начавшейся в 1940-х годах, поясняет автор: «Короче говоря, как и британцы 1930-х, американцы 2020-х империю разлюбили — и этот факт не ускользнул от внимания злорадных китайских наблюдателей».
Однако американское военное присутствие в мире сейчас почти настолько же повсеместное, как некогда британское, подчёркивается в статье. Американские войска расквартированы более чем в 150 странах мира, при этом за пределами 50 американских штатов находится около 200 тыс. солдат. «Приобрести столь обширную глобальную ответственность было непросто. Но полагать, что избавиться от нее будет проще, — тоже заблуждение. Это показывает урок британской истории, который американцам следует изучить повнимательнее», — советует Фергюсон.
По его мнению, опрометчивое решение президента Джо Байдена об «окончательном» выводе войск из Афганистана стало ещё одним сигналом, что Вашингтон хочет урезать свои зарубежные обязательства. Этот процесс начал ещё Барак Обама, чересчур поспешно покинув Ирак, после чего в 2013 году объявил, что Америка — «не мировой полицейский». А доктрина Дональда Трампа «Америка прежде всего» фактически была лишь «популистской версией того же импульса», уверен автор: «Его так и подмывало уйти из Афганистана и в наказание повстанцам ввести пошлины».
Но как наглядно показала нынешняя катастрофа в Афганистане, проблема заключается в том, что «отход от мирового господства редко происходит мирно», говорится в статье. Как ни крути, а отказ от своей самой продолжительной войны — это фактическое признание поражения на глазах у всего мира, предупреждает автор: «Китай, у которого с Афганистаном есть короткий участок сухопутной границы, тоже смотрит в оба. Как и Россия, с типично русским злорадством. Российское военное вмешательство как на Украине, так и в Сирии всего через несколько месяцев после отказа Обамы от роли «мирового полицейского» — не просто совпадение».
Уверенность Байдена, что из Афганистана удастся уйти без последствий, как когда-то Ричарду Никсону из Вьетнама, говорит о незнании истории, подчёркивает Фергюсон: «Унижение Америки в Индокитае не прошло даром. Оно воодушевило Советский Союз и его союзников создавать проблемы в других местах — в южной и восточной Африке, в Центральной Америке и в Афганистане, куда он вторгся в 1979 году. И новое «падение Сайгона», только теперь уже в Кабуле, повлечёт за собой сопоставимые неблагоприятные последствия».
При этом предвидеть конец американской империи было несложно «даже на пике неоконсервативного высокомерия» после вторжения в Ирак в 2003 году, поскольку уже в то время глобальное положение Америки имело как минимум четыре фундаментальных слабых места, о которых Фергюсон упоминал ещё в своей книге «Колосс. Взлет и падение американской империи», опубликованной в 2004 году. К числу таких слабостей он относит, в частности, дефицит личного состава (поскольку немногие американцы горят желанием проводить время в странах вроде Афганистана и Ирака), а также бюджетный дефицит, дефицит внимания (электорат склонен терять интерес к любому крупномасштабному вмешательству примерно через четыре года) и незнание истории — явное нежелание американских политиков учиться на ошибках предшественников, тем более из других стран.
Тем не менее, главный аргумент Черчилля в «Надвигающейся буре» был отнюдь не в том, будто бы остановить подъём нацистской Германии, Италии и Японии было невозможно, а Великобритания заведомо обречена на упадок — напротив, он считал, что войны можно было бы избежать, если бы западные демократии предприняли более решительные действия в начале 1930-х годов, подчёркивается в статье. «Точно также нет ничего необратимого в подъёме Китая, а тем более России — поскольку малые страны, их поддерживающие, от Северной Кореи до Венесуэлы, являются экономическими обрубками», — уверен автор.
Но при этом можно прелположить последовательность событий, которая способна привести к «новой ненужной войне» — скорее всего, из-за Тайваня, который Америка довольно уклончиво обязалась защищать. Однако это обязательство всё меньше заслуживает доверия, поскольку расклад сил в Восточной Азии меняется, говорится в статье. И растущая уязвимость американских авианосцев перед китайскими противокорабельными баллистическими ракетами вроде DF-21D — это лишь одна из проблем, причём подходящего решения у Пентагона пока нет.
Если американская политика сдерживания провалится и Китай всё же отважится на внезапный удар, перед Америкой встанет мрачный выбор: принять затяжную и тяжёлую войну (как это пришлось сделать Великобритании в 1914 и 1939 годах) — или уступить, как это было в Суэце в 1956 году, прогнозирует автор.
По словам самого Черчиллся, он написал свой труд «Надвигающаяся буря», чтобы показать, «как демократические государства, не спаянные в более крупные организмы, лишены настойчивости и убежденности, которые сами по себе могут обеспечить безопасность скромных масс; как даже в вопросах самосохранения совет проявить осмотрительность и сдержанность может стать проводником смертельной опасности; и как средний курс и стремление к безопасности и спокойной жизни могут завести прямиком в сердце катастрофы». Он также не раз подчёркивал: «Факты лучше, чем мечты», — говорится в статье.
Между тем американские лидеры в последние годы «чрезмерно полюбили мечты», констатирует автор — от фантазий неоконсерваторов о «полном господстве по всем фронтам» под руководством Джорджа Буша до мрачного кошмара американской «бойни» при Дональде Трампе. «Надвигается новая глобальная буря, и настала пора признать то, что Черчилль слишком хорошо понимал: едва ли империи рушатся безболезненно», — заключает Фергюсон.
Подпишись: