После 9 августа в СМИ замелькали сообщения о том, что молодежная киршнеристская организация «Ла-Кампора» пересматривает свои отношения с профессиональными пикетчиками — ставшими в последние 20 лет движущей силой аргентинской политики.
Участники уличных манифестаций неприкосновенны: есть неписаный и негласный закон, по которому полиция не применяет к ним силовых воздействий. Профессиональные пикетчики не имеют определенной идеологической ориентации: они работают на любого, кто оплатит им «суточные».
Максимо Киршнер, возглавляющий «Ла-Кампору», отказался выдвигать представителей пикетчиков на предстоящих внутрипартийных выборах. Те, в свою очередь, ответили угрозой создать собственный профсоюз и «дать жару» государственной бюрократии.
О том, почему эта угроза реальна, специальному корреспонденту международной редакции Федерального агентства новостей в Аргентине рассказывает Густаво Марангони: профессиональный политолог, доцент престижного частного университета Universidad de Belgrano и специалист в сфере банковского дела. C 2007 по 2015 год Марангони занимал руководящие должности в одном из крупнейших аргентинских банков, Banco de Provincia.
ФАН: Как появилась в Аргентине «культура пикетов»? Действительно ли традиция неприкосновенности манифестантов сложилась во времена Хуана Доминго Перона?
Густаво Марангони: Перон тут, скорее всего, не при чем. Моду на массовые манифестации как способ выражения «народной воли» латиноамериканцы переняли от европейцев — все мы помним, что в первой половине ХХ века она была в большом почете на «Старом Кониненте». А что касается Перона, то при нем полиция не разгоняла только те демонстрации, которые были организованы синдикатами. В отношении прочих невозбранно использовались старые добрые дубинки, водомёты, слезоточивый газ, шокеры и огнестрельное оружие.
Ситуация изменилась во время кризиса 2001-2002 года, когда аргентинские президенты сменялись один за другим, а песо обрушилось. С политическими лозунгами в магазины врывались мародеры, полиция часто оказывалась дезориентирована, в столкновениях погибло много людей. Именно тогда было принято негласное правило не трогать манифестантов, — даже если они перекрывают улицы и препятствуют нормальному функционированию городской инфраструктуры... Появился неписаный закон: «Подавление проблемы не решает».
— Но как же устанавливать общественный порядок, если не препятствовать беспорядкам?
— Для этого есть такое очень аргентинское выражение: «удерживание». Пикетчиков удерживают в неких рамках, которые они сами для себя установили... Например, перекрыв пару центральных улиц. А других людей — которые по этим улицам в данный момент проехать не могут, а к пикету присоединяться тоже не хотят — удерживают от проявления недовольства в отношении пикетчиков.
Полиция следит за тем, чтобы избежать конфликта между этими сторонами. И чтобы не дай бог никто не погиб — потому что жертва немедленно будет канонизирована общественным мнением, а виноватым в любом случае окажется правительство. Иконы и лики святых, как известно, хорошо работают для сплочения масс. Потом сплоченные, подогретые праведным гневом массы можно бросить в любом направлении.
В 2007 году во время разгона пикета один полицейский швырнул гранату со слезоточивым газом в сторону машины, на которой собиралась ретироваться группа пикетчиков; среди них был учитель химии провинциальной школы, Карлос Фуэнтеальба... Граната попала учителю в затылок. Тот умер. А синдикат работников образования в ответ устроил всеобщую забастовку, которая продлилась 50 дней. Ко всему прочему, дело было накануне президентских выборов, так что правительству пришлось поднять учителям зарплату... В общем, полицейское рвение обошлось государству дорого.
Поэтому Макри, например, в 2016 году выпустил протокол, запрещающий перекрывать улицы, но потом, очевидно, выбрал меньшее зло и пошел на попятную...
— Можно ли сказать, что речь идет об экзальтации идеи прав человека?
— В какой-то мере.
— Кто такие пикетчики сегодня? Считать ли их субкультурой — или же аутсорсерами, которые работают на тех, кто платит деньги?
— Тут важно понимать, о ком, собственно, речь. Из 21 миллиона трудоспособных аргентинцев 2 миллиона являются официально безработными, а 9 миллионов работают «в черную». Именно по этой причине — а вовсе не из-за дискриминации по расовому признаку! — люмпенов в Аргентине прозвали «неграми» или «черными».
Это люди, которые не являются активными участниками официальной экономики: они ею попросту не учтены. В других странах для подобного явления используется слово «люмпен». Но в Аргентине оно считается неприличным. Почти так же, как и «негр». А прослойка неучтенных экономикой граждан между тем растет.
А дальше происходит следующее: предположим, что в южном пригороде Буэнос-Айреса проживает некий Хосе. Школу он толком не закончил, поэтому на нормальную «белую» работу его не возьмут... Но Хосе тем не менее хочет иметь брендовые кроссовки и мобильник с интернетом, кроме того, он успел завести семью и родить пару детей. Как выйти из положения? Сожительнице Хосе государство выплачивает на детей субсидии, а сам он время от времени будет брать «халтурки», выполняя неквалифицированную работу. А чтобы улучшить бюджет — время от времени будет к тому же ходить на забастовки, потому что эта активность оплачивается наличными.
— Кем оплачивается?
— Организаторами. Условному Хуану все равно, кто они... но как правило это движения левого спектра. Борьба за права малоимущих — подходящий способ добиться «цитируемости» и как-то о себе заявить. Таким образом эти организации сколачивают себе политический капитал.
— Вы сказали, что правые не пользуются подобными методами?
— Я никогда не слышал, чтобы партия «Республиканское предложение» (PRO) или другие активисты оппозиции устраивали пикеты. Разные католические организации – да, довольно часто. Но у нас тут церковь относится скорее к левому крылу, нежели к правому...
— Выходит, что «условный Хуан» абсолютно автономен и сегодня может пойти протестовать от имени какого-нибудь иезуитского братства, завтра от «Ла-Кампоры», послезавтра – от благотворительного фонда имени Евы Перон?
— Да. Хуаны организуются в местные ячейки и становятся силой сами по себе.
— Значит, пикетчики действительно могут организовать собственный синдикат, и таким образом превратиться в куда более серьезную политическую силу?
— Несомненно. Пикеты — уже достаточно структурированное явление с разветвленной организацией. Оно сильно капиллярным проникновением в уже упомянутый слой граждан, которые не учтены официальной экономикой. Если брать самую многочисленную аргентинскую провинцию, Буэнос-Айресскую, то это 50% населения. Все больше людей, независимо от собственных политических убеждений выходит на улицы и требует у государства денег: в виде субсидий, зарплат, компенсаций и прочего.
— Каковы ваши собственные убеждения? Как к этому явлению относитесь именно вы?
— Я перонист. Но не в форме активного членства в каком-либо политическом движении. Это, скорее, определенное видение мира.
— В чем оно заключается?
— Можно сказать, что перонизм — полисемическое явление. Многостороннее и многозначное. Я верю в необходимости регулирования экономики государством, однако речь не идет о субсидировании и постоянных поглаживаниях! Государство должно создавать условия для появления новых рабочих мест. И для этого необходимо участие частного капитала. Но основной концепцией является именно труд.
Я подчеркиваю важность частных инвестиций. Между государственным и частным секторами вполне достижим баланс. Именно поэтому так важна роль профсоюзов: они служат посредником между трудящимися и работодателем. В общем есть модель, на которую Аргентина должна ориентироваться. И есть примеры, когда она работает: например, в исторической перспективе очень успешны синдикат работников торговли (самый многочисленный) и строительный синдикат.
— Возвращаясь к теме пикетчиков... Как вы видите дальнейшее развитие событий?
— Пока правительство не создаст эффективный механизм, который обеспечил бы работой всех тех, кто оказался за бортом официальной экономики — пикетчики будут существовать, как социальный институт… Потому что они уже доказали свою способность выпрашивать у государства пособия и компенсации. Для создания рабочих мест, в свою очередь, необходимо привлечение частного капитала. То, что увеличение бюджетных выплат не уменьшает количества бедных в стране — очевидный факт. Поэтому правительство должно начать думать в ином направлении.
Анна Новикова
Подпишись: