«Танковая и общевойсковая армии – ответ России на приближение НАТО к границам»

Минобороны планирует к 1 декабря создать в Западном военном округе новую танковую армию, еще одна армия – общевойсковая – будет фактически сформирована заново, официально сообщил высокопоставленный источник в российском Генштабе.

В состав первой танковой армии войдут Таманская мотострелковая и Кантемировская танковая дивизии. Кроме того, в новое объединение включены 27-я Севастопольская отдельная мотострелковая и шестая отдельная танковая бригады. Для общевойсковой армии формируют танковые и мотострелковые бригады. Сейчас в нее входит только девятая танковая бригада из Нижнего Новгорода.

С чем связано создание новых структур в армии? Какие угрозы они будут отражать? Об этом в интервью рассказал генерал-майор, кандидат политических наук, ветеран ГРУ ГШ ВС России Сергей Канчуков.

— В чем актуальность создания 1-й гвардейской танковой армии и 20-й гвардейской общевойсковой?

— Первое, что нужно отметить – идет усиление НАТО. НАТО не исполнило ни одного из ранее оговариваемых условий, что не будет идти расширение этой структуры на Восток. Напротив, расширение продолжается. НАТО не останавливается, это агрессивный блок, и он пытается расшириться и ближе подойти к России.

Второй вопрос: наши войска должны быть управляемы. Армейская структура наиболее актуальна в вопросах управления на оперативном уровне как в мирное, так и в военное время.

У нас после «реформы», в связи с созданием нового «облика» были сокращены армейские структуры. Ранее 20 армия так и находилась в Воронеже. Потом ее перевели, расформировав, в 22 армию в Нижнем Новгороде. У нас оказалась огромная территория, не прикрывавшаяся оперативными управлениями. В связи с этим в Воронеж и нужно перевести 20 армию.

Что касается первой танковой армии, то тут мы оказались в ситуации, когда столица не прикрыта оперативными командованиями. Вообще никак. Так что, я считаю, это правильно, и давно об этом говорю: тот новый облик, который был у Сердюкова-Макарова, это не просто ошибка, это большой провал в обороноспособности страны.

— Но почему Сердюков отменил, а Шойгу вернул?

— С моей точки зрения, проводить ту реформу, которая была при Сердюкове – преступление. Говорить о том, что реформа Сердюкова обновила армию, неправильно, потому что сейчас практически все проблемы, которые были ранее, возвращаются. Только возвращаются с огромными затратами.

Вот возьмем, скажем, на востоке аэродром «Степь». Сейчас там пытаются развернуть штурмовой авиационный полк. Набирают технический, обслуживающий персонал. А ведь раньше этот аэродром функционировал. Да, может, нужны финансы, чтобы реконструировать сам военный городок, тут вопросов нет. Но теперь приходится начинать все с нуля.

Деньги не выделялись армии, по большому счету, с 1991 г. Армия жила до прихода Сердюкова на подножном корму, на запасах еще Советского Союза. Немного деньги начали выделяться при Сергее Иванове. И вот сейчас самый большой пик выделения финансов, при Шойгу.

Но вопрос возникает: сколько нужно было средств для того, чтобы восстановить аэродром «Степь» тогда, до новой реформы? Или сколько сейчас миллиардов уже ушло туда, чтобы сначала полк расформировать, все это разрушить, а теперь все заново построить и снова вернуть туда полк, набрать людей, технику?

Вместо того, чтобы финансировать нужные направления, мы сначала рушим, потом воссоздаем.

— На какие угрозы будут отвечать новые соединения? Или это просто «Si vis pacem, para bellum» — «Хочешь мира – готовься к войне»?

— Направленность наших армий одна: адекватная защита государства от всех угроз, которые возникают.

Сейчас угрозы начали возникать и начали создаваться армии. Разворачиваются пусть небольшие контингенты, но американцы всегда так поступают.

Сначала создают базу, ядро, потом уже разворачивают основные силы. Это если будет идти вопрос к развязыванию полномасштабной войны. Чтобы это купировать, надо создавать со своей стороны условия отражения угроз.

— Почему именно на этом направлении создаются эти армии?

— Первое – то, что в ходе реформы армейские управления были расформированы. У нас, по сути, от Санкт-Петербурга до Ростова не было ни одного армейского управления на всей территории. А там сколько, две, три тысячи километров? Это первое.

Второе – явное стремление Украины войти в НАТО, явные признаки фашизма – «Правый сектор» и все, у кого антироссийские настроения – и расширение НАТО, его укрепление, создание новых баз на территории стран блока, втягивание Украины в него даже через учения, которые проходят во Львове, объявление Порошенко о том, что они подписали соглашение о сотрудничестве с НАТО.

Мы имеем реальную угрозу от блока, противостоящего России.

С другой стороны – санкции, которые сейчас объявляются и ужесточаются по отношению к России. Это скрытая война в отношении нашей страны, один из элементов гибридной войны, которая путем санкций снижает жизненный уровень населения, наносит ущерб экономике, другим сферам.

Есть реальные угрозы, и на них надо реагировать. Экономически, политически. Экономически реагируем импортозамещением, политически реагируем, развивая различные союзы, начиная с БРИКС и заканчивая ШОС, с военной стороны – идет перевооружение, модернизация вооруженных сил, мы улучшаем их управляемость.

Управляемость вооруженных сил – создание вот таких подразделений. В любых условиях армия не может существовать без определенных органов управления. А армейское звено – оперативный орган управления. Так что это обыкновенная реакция на те угрозы, которые исходят в отношении России со стороны НАТО.

— Нужны ли подобные мероприятия в других военных округах?

— На данный момент пока нет. Идет переформатирование военных баз разгромленных армий в армейские структуры, в армию возвращаются военно-космические силы, это идет по всем округам. Армии на Дальнем Востоке угроза меньше, хотя там Япония немного провоцирует угрозу.

В центральной части России, возможно, надо будет создавать еще одну армейскую структуру, которая будет прикрывать наши южные рубежи от вторжения ИГИЛ, которое оказывает сейчас давление и, возможно, скоро через Афганистан будет угрожать России на этом направлении. Но это решение Генерального штаба. Он оценивает угрозы, принимает решение и предлагает президенту свои решения.

— Когда в соединения поступит новая техника, «Арматы» и «Курганцы»?

— Когда пройдут все испытания, когда машины будут соответствовать полностью всем требованиям, когда начнется выпуск не экспериментальных, а промышленных образцов, когда промышленность насытит войска, тогда и пойдут. О сроках пока сложно судить.

Но у нас и сейчас есть хорошие танки – например, Т90 – которые можно сейчас выпускать и насыщать Россию этими танками. «Армата» – специфический танк, предназначенный для определенных боевых действий.

У нас танков, по сути дела, как было количество 15 тыс., так они и остались. Единственное, при Сердюкове количество танков в войсках ограничили 2 тыс. 500, а сейчас снова увеличивают. Ошибка – не ошибка, предательство – не предательство, это должны разбираться компетентные органы.

Хотя я сомневаюсь, что они разберутся.

Количество техники определяется угрозами. Они были, есть и остались, а технику сократили. Организационно-штатные структуры поменяли. Угрозы остались, сейчас смотрят, что нужно менять, идут процессы возврата.