Первый год Великой Отечественной войны – это один из самых таинственных периодов в жизни Советского Союза.
Непонятный и смутный равно как для потомков, так и для всех тех, кто тогда встретил этот 1941 год в рядах вооруженных сил СССР.
Абсолютно абсурдное время. Когда одновременно сосуществовали контрасты.
С одной стороны, общеизвестен подвиг тех, кто в те дни защищал наши границы. Когда Брестская крепость сражалась до последнего вздоха и до последнего патрона. Когда лётчики в самые первые часы войны шли на воздушные тараны.
А с другой стороны, парадоксально большое число солдат сдавалось в плен.
Так что же там происходило на самом деле? В чем была причина столь явного диссонанса?
Мы попытались проанализировать различные точки зрения специалистов по этому поводу. И представим вам их квинтэссенцию в цикле «Предательство 1941».
Где правда?
Каких только объяснений такому противоречивому развитию событий не давали.
Кое-кто из экспертов распространяет версию о том, что всему виной, конечно, Сталин. И что его чистки командиров, возможно, как раз и обезглавили армию накануне войны.
А либералы, так те ещё дальше пошли. Они распускают слух, что, мол, в СССР так нарушались права человека, что люди якобы чуть ли не сами бежать из этого невыносимого социального ада тогда мечтали. И якобы поэтому прямо-таки обрадовались началу войны…
Бред, а ведь кто-то верит…
Есть и такие, кто воспевает военные качества немецкой армии, а также утверждает, что сопротивляться их превосходству было бесполезно.
Рассуждений на эту тему множество.
Разумеется, не так много людей в СССР тогда позволяли себе публично говорить хоть что-то на этот счёт, более или менее приближающееся к истине.
В то время действительное положение вещей с высоты птичьего полета, что называется, разглядеть мог не каждый сержант, лейтенант или подполковник. Не всякие генералы, кстати, тоже.
Лишь на самом высшем уровне военного штабного руководства можно было знать истинную ситуацию. И то, пожалуй, если только из столицы. Или с высоты командования фронтами.
Хотя по реальному раскладу дел известно, что даже фронтовые штабы не полностью владели обстановкой. В связи с чем, следовательно, и в столицу отправлялись, мягко говоря, не стопроцентно объективные данные.
Что же получается? Выходит, что правда не доходила до самого высшего руководства? И Сталин, Жуков и Конев всей настоящей правды не знали?
То есть полнотой картины не располагали?
Вопрос ребром
Тем не менее, как показывает практика, историческая правда все-таки существует всегда и в народ просачивается. Порой ее просто пытаются рассчитать в уме талантливые ученые. Для этого они стараются ставить конкретные вопросы.
Вы скажете, что это проще простого. На самом деле это не так.
Сформулировать верный вопрос – это искусство, которым владеют единицы. Многие из нас не только этого не умеют, но и не пытаются научиться.
А ведь правда открывается как раз тогда, когда на
«четко поставленный природе вопрос… ожидается вполне однозначный ответ: да или нет»,
по меткому замечанию С.И. Вавилова.
А можно ли то, что происходило в 1941 году, с этой точки зрения поисследовать? Давайте попытаемся, почему бы и нет?
Действительно ли Красная армия была настолько слабее немецких вооруженных сил?
Если следовать общей логике о событиях того времени, то ответ этот должен бы быть
«да».
На тот момент немцы имели уже позади не одну выигранную кампанию на территории Европейского континента.
Кроме того, специалисты отмечают также как позитивную черту немцев – хорошо настроенную систему инфообмена в родах войск.
Например, в деталях сами принципы взаимодействия авиации с сухопутными войсками оттачивались порядка двух с половиной лет соединением военной авиации нацистской Германии легионом «Кондор» в процессе поддержки в испанской гражданской войне там местных националистов.
Что интересно, то одним из участников той гражданской войны в Испании 1936–1939 годов на стороне франкистов, который получил в Испании чин полковника, а затем – генерал-майора (1938), а после в ноябре 1938 года был назначен последним командиром легиона «Кондор», был Вольфрам фон Рихтгофен. Его вклад в теорию взаимодействия немецких родов войск несколько недооценён. А ведь в начале войны он командовал немецкой авиацией в районе советского Юго-Западного фронта.
Рихтгофен, как отмечают специалисты, все же
«чрезмерно преувеличивал роль тактических действий авиации, считая, что ее основное предназначение заключается в поддержке наступления наземных войск».
СсылкаКстати, он приходился племянником тому самому знаменитому немецкому военному летчику Первой мировой войны, известному как «красный барон», Манфреду фон Рихтгофену.
Это в теории.
Ломающая практика
А вот практика показала совсем иной результат.
Оказалось, что немцам так и не удалось уничтожить полностью, то есть разгромить, именно те наши армии, на которые они бросили как раз значительно (если не сказать чрезвычайно) превышающие их силы и средства.
Как, скажите, такое могло произойти?
Те, на кого противник направил всю силу своего мощного удара, выстояли?
Мало того, как раз эти отечественные войсковые части, как это выяснилось впоследствии, очень долго провоевали и стали костью в горле немецкого блицкрига. Да, именно они создавали бесконечные проблемы для быстрого и беспрепятственного продвижения фашистов вглубь нашей страны.
Разве это не является красноречивым ответом «нет» на поставленный выше вопрос?
Давайте перейдем к наглядным примерам. Для начала схема.
На линии Балтийское море – Карпаты наступление фашистов отражали 3 наших фронта: Северо-Западный, Западный и Юго-Западный (с севера на юг). Если вести отсчет от Балтики, то армии располагались в таком порядке:
Северо-Западный фронт: 8-я и 11-я армии.
Западный фронт: 3-я, 10-я, 4-я армии. (Плюс за его спиной в Минском укрепрайоне (УР) 13-я армия).
Юго-Западный фронт: 5-я, 6-я, 26-я и 12-я армии.
В первый день войны 22 июня 1941 года ударное наступление фашистов танковыми клиньями было направлено на армии 8-ю и 11-ю, а также на 4-ю и на 5-ю.
Давайте попробуем отследить, что стало именно с этими армиями в дальнейшем в ходе Великой Отечественной войны?
Пылающий Северо-Запад
В наиболее трудной ситуации встретила этот период именно 8-я армия. Ведь ей нужно было отступать на территорию недружественной и злобной Прибалтики.
Так вот, части этой армии через месяц отходят в Эстонию. Немцы жмут. Наши обороняются. И отступают. Сражаются и опять отступают. Фашисты 8-ю армию атакуют и давят. Но ведь не уничтожают они её полностью в самый начальный период войны?
Попробуйте найти в воспоминаниях немцев рассказы о массовой сдаче в плен подразделений 8-й армии – не было такого.
А где в немецких книгах рассказы о массовой сдаче в плен Красной армии в Прибалтике? Тоже нету. И даже эпизодов не найти.
Более того, военнослужащие 8-й армии и краснофлотцы так отчаянно сражались за город Лиепая, что некоторые исследователи указывают, что город этот мог бы даже на титул «город-герой» заявку подавать.
Переходим к 11-й армии.
Вспомним, что было в первый день войны.
11 механизированный корпус, который некоторые признавали слабейшим (по составу) чуть ли не в целой Красной армии, своими легкими Т-26 бросился на врага. Да-да, там именно наши атакуют. Более того, советские военнослужащие отбрасывают немцев за пределы границы. Причем никаких приказов о контрударах тогда еще даже не успело поступить.
Из воспоминаний майора командира 57-го танкового полка 29-й танковой дивизии Иосифа Черяпкина:
«22 июня. Фашисты шли с засученными рукавами и расстегнутыми воротниками мундиров, ведя бесприцельную стрельбу из автоматов. Надо сказать, это производило впечатление. У меня даже мелькнула мысль, как бы не дрогнули наши боевые порядки.
Я приказал подпустить немцев поближе и открыть огонь наверняка. Они не ожидали от нас серьезного сопротивления, и когда на них обрушился ураганный огонь из танковых пушек и пулеметов, были ошеломлены. Вражеская пехота сразу же утратила атакующий пыл и залегла.
Завязавшаяся танковая дуэль закончилась не в пользу фашистов.
Когда загорелось более половины немецких танков и бронетранспортеров, противник начал отходить.
Понес потери и полк. Имевшие бензиновые двигатели и слабую броню танки Т-26 и БТ, вспыхивали от первого попадания снаряда. Только КВ и Т-34 оставались неуязвимы.
Во второй половине дня мы, по приказу, отошли к Гродно.
23 и 24 июня полк в составе дивизии вел бои с наступавшим противником юго-западнее и южнее Гродно.
К концу третьего дня войны в строю оставалось уже менее половины танков».
СсылкаЯ приказал подпустить немцев поближе и открыть огонь наверняка. Они не ожидали от нас серьезного сопротивления, и когда на них обрушился ураганный огонь из танковых пушек и пулеметов, были ошеломлены. Вражеская пехота сразу же утратила атакующий пыл и залегла.
Завязавшаяся танковая дуэль закончилась не в пользу фашистов.
Когда загорелось более половины немецких танков и бронетранспортеров, противник начал отходить.
Понес потери и полк. Имевшие бензиновые двигатели и слабую броню танки Т-26 и БТ, вспыхивали от первого попадания снаряда. Только КВ и Т-34 оставались неуязвимы.
Во второй половине дня мы, по приказу, отошли к Гродно.
23 и 24 июня полк в составе дивизии вел бои с наступавшим противником юго-западнее и южнее Гродно.
К концу третьего дня войны в строю оставалось уже менее половины танков».
Да, в боях следующих нескольких дней (после 22 июня) 11 мехкорпус потеряет все свои танки. Но кто там сдавался без боя? Не было таких. Напротив, те самые контратаки легких танков этой 11-й армии СЗФ войдут в историю войны как сражение под Гродно.
Противник не ожидал такого. Вот что пишет начальник германского Генерального штаба Ф. Гальдер в своем военном дневнике (запись от 29 июня 1941 года) как впечатления немецкого генерал-инспектора пехоты Отта о боях в районе Гродно:
«Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов.
В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это недопустимо».
СсылкаВ Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это недопустимо».
Да, эта 11-я армия под натиском превосходящих сил врага тоже отступает. Но каждый раз она вступает в бой за нашу землю, за каждый город, за каждую её пядь. И хотя надолго удержать позиции не получалось. Но они сражались. Они существовали как армия.
Поначалу была утеряна связь с вышестоящими штабами. И был даже момент, когда в Москве не знали ничего об ее существовании. Но армия не сдалась врагу. Она была и продолжала сражаться.
Постепенно штаб этой армии сориентировался и даже разглядел самое уязвимое место у противника – фланги. Вот в эти слабее всего прикрытые фланги и впиваются наши подразделения. И сдерживают устремленный на Псков клин из немецких танков, на несколько дней приостанавливая рывок врага.
Да и потом эта армия никуда не исчезла. Она действует как войсковое формирование и в наступлении Красной армии зимой 1941–1942 года.
Рассмотрев действия этих двух армий в первые дни войны, можно сделать предварительный вывод.
8-я и 11-я армии Северо-Западного фронта оказались в пекле. Они обе подверглись мощному первому удару немецких сил агрессора. Но они этим не были подавлены или уничтожены. Не были сломлены. Военнослужащие продолжали бороться, оказывали сопротивление.
Фактов массовой сдачи в плен солдат и офицеров в этих двух армиях не фиксируется.
А как же дело обстояло со сдачей в плен в других армиях в первые дни войны? Об этом в следующих материалах.
Продолжение следует…
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: