Летом и осенью 1920 года не проходило и недели, чтобы барон Врангель не делал громогласных заявлений о неприступности перекопских укреплений. И ему верило подавляющее большинство сбежавших с ним в Крым белогвардейцев, чиновников, купцов и членов их семей. Но белый «Александр Македонский» нагло врал.
На Перекопе стояло два десятка тяжелых орудий калибра 152–254 миллиметра. Причем они были не в башнях и даже не за бетонными брустверами, а в наспех вырытых земляных окопах глубиной 0,5–1,5 метра.
Кроме окопов, частично обшитых досками, и проволочных заграждений, на Перекопе иных укреплений попросту не было. Тут под Перекопом я понимаю не только 11 километров Перекопского перешейка, но и весь Крымский перешеек от Каркинитского залива до Арабатской стрелки общей длиной около 80 километров. Управляемые фугасы и минные поля на Крымском перешейке были выдуманы врангелевской прессой, а позже перекочевали на страницы монографий мастистых советских историков.
Руководитель французской военной миссии генерал А. Бруссо с 6 по 11 ноября осматривал укрепления на Крымских перешейках и наивно спросил: а где у вас теплые блиндажи и казармы для личного состава? Белые офицеры только посмеивались.
Так что если бы в ноябре 1920 года Перекоп не взял Фрунзе, то через пару месяцев туда заявился бы дедушка Мороз, и белым пришлось бы бежать или замерзнуть. Зимой на Перекопе и в голой степи за ним морозы достигают минус 25 и более градусов.
В октябре 1920 года на рекогносцировку перекопских позиций и осмотр построенных укреплений был послан генерального штаба полковник Михаил Золотарев. Объехав позиции, он пришел в изумление и представил начальству доклад, где удостоверял, что никаких укреплений сделано не было.
“ Управляемые фугасы и минные поля на Крымском перешейке были выдуманы врангелевской прессой, а позже перекочевали на страницы монографий мастистых советских историков ”
Ведь это же ужас, нужно бороться с ложью о перекопских укреплениях, говорили офицеры врангелевского штаба, выслушав Золотарева.
«Я сделал все, что мог, – ответил Золотарев. – Я написал правду и свой доклад представил генералу Шатилову. Что будет дальше, я не знаю». Шатилов доклад положил под сукно.
Между тем под рукой у Врангеля было все, чтобы за три-четыре месяца сделать Крым неприступной крепостью, куда более мощной, чем линия его собутыльника по конной гвардии барона Маннергейма. В тылу у Врангеля находились две сильнейшие крепости России – Севастополь и Керчь. Понятно, что их форты невозможно перенести на Перекоп. Но их орудия с установочными частями, оборудование снарядных и зарядных погребов, бронеколпаки наблюдательных пунктов, броневые двери, прожектора, полевые телефоны легко перевозились как по железным, так и по гужевым дорогам.
Перевозить же орудия, боеприпасы и иное оборудование между батареями перекопских укреплений можно было по узкоколейным железным дорогам. Как минимум три узкоколейки Декавиля имелись в Севастопольской крепости. По нормативам царской армии военные узкоколейки прокладывались со скоростью 10 километров в сутки.
Кроме того, для перевозок оборудования на укреплениях можно было использовать крымские городские трамвайные пути шириной колеи тысяча миллиметров. В Севастополе их было 15 верст, в Евпатории – 20, в Симферополе – 13.
Бетон для крепостей изготовляли на месте. Соответственно несколько бетонных заводов состояло при Севастопольской и Керченской крепостях. Эти заводы представляли собой большие деревянные сараи с примитивным оборудованием, но с высокой производительностью. Перевезти такой завод на Перекоп и запустить его вполне можно было за неделю.
В 1919 году англичане взорвали в Севастополе машины на пяти броненосцах и крейсере «Память Меркурия». Но на них остались 80 мощных корабельных пушек калибра 152–305 миллиметров и тысячи снарядов. Причем в связи с запланированной на 1917 год Босфорской операцией тела пушек в 1916-м заменили на новые, нерасстрелянные.
У Врангеля было два варианта использования этих кораблей для защиты Перекопа. В первом снимались орудия среднего калибра (152–203 мм) и устанавливались на сухопутных батареях Перекопа. Так, кстати, и поступили большевики в 1921 году, сняв эти пушки с кораблей и вооружив ими все черноморские береговые батареи от Одессы до Батума.
Второй путь – использование пяти броненосцев в качестве плавучих батарей по краям Перекопского перешейка: в Каркинитском заливе и у Арабатской стрелки. Там мелководье и броненосцы можно было капитально разгрузить, убрав ненужные конструкции: машины, котлы, дымовые трубы, рулевые устройства. Ну а при необходимости можно было использовать множество понтонов, собранных в Севастополе для подъема линкора «Императрица Мария».
Кроме того, в Севастополе были собраны многие десятки землечерпалок Черного и Азовского морей, а также Днепровского и Дунайского отрядов. С их помощью броненосцы можно было подвести к самому берегу. 80 корабельных орудий калибра 152–305 миллиметров не дали бы красным подойти к Перекопу ближе 15 километров.
Кстати, в том же 1921 году красные военморы предложили Троцкому аналогичный вариант – четыре броненосца с взорванными машинами посадить на мель у берегов Одессы, Севастополя, Новороссийска и Батума и использовать их в качестве плавбатарей береговой обороны. Однако Троцкий отказал по политическим причинам. Он надеялся 305-мм башенные установки продать туркам для установки в Дарданеллах.
Надо сказать, что и Врангель понимал значение этих броненосцев. Так, броненосец «Ростислав» был посажен на мель в Керченском проливе. А почему его не поставили у Арабатской стрелки? Вспомним, что в конце 1919 года белые поставили там канонерскую лодку «Терец». Несмотря на большую осадку (около 3,7 м), буксир подвел канонерку к побережью Арабатской стрелки на 50 метров, и до весны 1920 года «Терец» обстреливал позиции красных.
Увы, Врангель не собирался долго оборонять Перекоп. А «Ростислав» поставили в Керченском проливе для прикрытия эвакуации врангелевских войск из Керчи – а то вдруг из Азовского моря заявится красная флотилия. Остальные же четыре броненосца с взорванными машинами Врангель решил продать. Для этого несколько жуликов во главе с Леонидом Шабеко создали акционерское общество «Славянский Ллойд». Естественно, в долю были взяты барон Врангель и его министр Александр Кривошеин.
Легенда прикрытия акционерного общества – продажа старых ненужных судов и разборка их в Сербии. На самом деле Шабеко и Ко планировали вывоз из Крыма самого ценного – от военных узкоколеек до флота землечерпалок. А заодно и четыре броненосца с взорванными машинами. Стоимость их металла весьма велика, но на порядок дороже их артиллерия, включая тысячи снарядов, особенно 305-миллиметровых.
Взятие Перекопа красными сорвало эту грандиозную аферу. Однако акционерам удалось вывезти из Севастополя и толкнуть итальянской фирме тысячу тонн первоклассной брони и 305-мм башню с французского линкора «Мирабо». Дело в том, что данный линкор водоизмещением 20 тысяч тонн 13 февраля 1919 года основательно влетел на камни у берегов Крыма. Чтобы спасти корабль, пришлось снять броню и носовую башню.
«Мирабо» поставили в севастопольский док. Но в апреле 1919 года началось наступление красных, «Мирабо» успели вывести, а броню и башню забыли. Я думаю, не надо доказывать, что тысяча тонн листовой брони пригодилась бы для брустверов батарей, перекрытий блиндажей и многого другого на укреплениях Перекопа.
Без преувеличения можно сказать, что «неприступную линию Врангеля» на Перекопе попросту разворовали. Причем с санкции самого барона. И все эти махинации лишь вершина айсберга ненаписанной истории афер белых и красных в Крыму в 1919–1920 годах.
Опубликовано в выпуске № 45 (858) за 24 ноября 2020 года
Читайте нас: